Виталий Лиходед - Батальон крови

— А зачем? — спросил его старшина и сам ответил. — Зачем в сторону стрелять, когда перед тобой, по прямой, целая куча народу.

Он еще несколько минут рассказывал, как нужно бежать впереди и как правильно прятаться за чужие спины. Последнее было неприятно юному бойцу Красной армии. Но в конце разговора старшина сказал то, что успокоило Гришу.

— Такая привилегия, бежать сзади, дается только в первом бою. Потом, как в шахматах, каждый раз на клетку дальше. И если ты выжил после трех-четырех атак, твое место в первом эшелоне: там, где встречаются взгляды, желающие друг друга убить.

Но для связиста Григория существовала своя наука, как идти в атаку и тянуть провод, чтобы он оставался целым. Первый принцип: в одну воронку бомба дважды не падает, хотя это и не всегда срабатывает. Надо тянуть провод от воронки к воронке и не зевать, смотреть за остальными. Замешкался, отстал — плохо. Оказался впереди — еще хуже. Нужно лавировать в атаке так, чтобы всегда оставаться рядом с остальными — в центре движущихся людей. Они, если что, подменят или сообщат, что связист ранен или убит. Комбат или ротный назначат другого тянуть связь.

Выслушав все это, Гриша вернулся в землянку, взял катушку и примерно рассчитал расстояние до высоты.

— Не приглядывайся. Одной катушки хватит, — крикнул ему связист-дед.

— Да, хватит. Я тоже так думаю, — ответил Григорий.

До начала атаки оставалось минут десять, не больше. Все сидели в окопе и ждали. Эти минуты тянулись, словно часы. Они были бесконечными и мучительными.

— Скорей бы уже, — подгонял время Григорий. Но оно не подчинялось ему и тянуло секунды еще медленней.

Но вот в темном небе среди звезд и яркой луны вспыхнула красная ракета.

Никто не стал кричать «ура». Все молча побежали. Противник еще не знал, что началась атака. Его прожекторы освещали прострельную территорию и пока никого не обнаружили. Но вот первые бойцы попали в эти яркие потоки света. И сразу оттуда, с этой спокойной высоты, вылетела несметная стая пуль. Они сплошной стеной прошли по наступавшим, но солдаты как-то ловко пригнулись. Григорий попытался в темноте рассмотреть, как это все они бегут и одновременно прячутся, но получил хороший удар в ухо. Звезды, что несколько минут назад висели около месяца, закружились вокруг него.

— Не высовывайся! — зарычал старшина.

Он словно из-под земли вырос и показался Григорию огромным богатырем. Юноша прижался к земле, но тут же услышал: «Пошли!». Это дед крикнул ему. Он находился в метре, а кричал как резаный. Летящий над головой шквал пуль создавал даже не свист, а вой: грубый и шипящий.

— Куда? — крикнул в ответ Гриша. — Там вон что!

— Не ссы, пацан! Это не твои пули! — с этими словами Гриша увидел спокойные глаза деда. — Сейчас фигня! Вот дальше мясокомбинат начнется.

Послушав деда, Гриша привстал и побежал за ним. Одной рукой он придерживал автомат, другой — крутящуюся со скрипом катушку. Сделав несколько шагов, он услышал «ложись», и сразу лег, прижался к какой-то мокрой кочке. Но, отодвинувшись в сторону, увидел, что это чье-то разорванное тело.

— Что? Ранили? — спросил его дед.

— Нет, это чужая кровь, — ответил парень. Он вытер измазанную щеку рукавом, при этом размазал еще свежие, прилипшие сгустки.

— Держись, сынок, — как-то бережно крикнув, попросил его старик.

— Все нормально, не волнуйтесь.

— Хорошо. Ну что, побежали? Наши вон уже где.

— Давай.

Они сорвались с места и рванулись за своей растворившейся в темноте ротой. Пробежав метров сто, Григорий почувствовал, что атака не такая и страшная, как ему описывали, но, попав на ту самую — прострельную — землю, Гриша шагнул в ад. Теперь он узнал, что такое «тройка». Из забетонированного ДЗОТа лупил крупнокалиберный пулемет. И таких пулеметов было три. Они из тумана пуль вешали в радиусе прострела такую пелену, в которой, как в мясорубке, человека за секунды разрывало на части. Причем если в кого-то попадала простая пуля, она оставалась в теле, а эта, из крупнокалиберного, попадая в плечо, отрывала руку. И летела эта рука, а за ней часть головы, а за ними вырванная грудная клетка назад, к тем, кто бежал сзади. Эти останки человека врезались в людей, а те, к удивлению Григория, не реагировали на этот кошмар. В синеватом свете прожекторов казалось, что над землей крутится огромный невидимый пропеллер. Он рубил всех и разбрасывал куски людей в стороны. Где-то в метре в грязь упала чья-то рука. Григорий посмотрел на нее и почувствовал тошноту.

— Не боись, поблюй! — крикнул дед. Он словно почуял состояние мальчишки. — Все через это проходят.

Гриша отвернулся, несколько раз дернулся, но рвать не стал.

— Вперед! — снова крикнул дед.

Они пробежали еще метров десять и залегли под подстриженным пулями кустом.

— Во, один заткнули! — обрадовавшись крикнул дед.

Гриша посмотрел и увидел, как из крайнего ДЗОТа повалил белый дым. Он стал переливаться в лучах света прожекторов, окутывая землю.

— Здорово, пердуняра! — неожиданно услышал голос Гриша. Он обернулся и увидел, как к деду подполз веселый светловолосый парень.

— Яшка, ты его, что ли, уделал?

— Не, это там Колек танцует. А я сейчас свет выключать буду.

Парень перезарядил снайперскую винтовку и стал стрелять по прожекторам. После первого выстрела большой прожектор потух, после второго и третьего черная ночь обволокла землю.

— Ну во, сделал как у негра в жопе, — недовольно высказался дед.

— А ты, дед, как жахни, так долетишь до высоты враз, — подшутил над ним Яшка.

— Хрен там долетишь. Ползти придется. Один бы хоть оставил, — снова заворчал дед. — Пусть светют. Нам же тоже виднее. А так куда?

— Сейчас погоди. Станет светло.

И точно, через минуту, над ними с гулом пролетело что-то яркое и осветило высоту мощным огненным взрывом, потом еще, еще и еще. Дед обернулся и, улыбаясь, произнес: «Катюша».

Минут двадцать они наблюдали, как плавится земля и бетон, а затем привстали и побежали. ДЗОТы и оборонительная линия врага превратились в перепаханное огромным плугом поле. Со стороны противника раздавались лишь одинокие выстрелы и редкие очереди.

Добравшись до проволоки, быстро перелезли через нее и стали взбираться на высоту. Дед не отставал, хотя и было видно, что он устал. Яша куда-то убежал в сторону. Он и его винтовка нужны были там, где кто-то одинокий не желал мириться с поражением.

Поднявшись до первых окопов, Гриша упал и прижался к земле. Со всех сторон снова засвистели пули, и в этом свисте он услышал крик комбата: «Связь!» Не обращая внимания на летающую и свистящую смерть, он кинулся к командиру, а когда подбежал, увидел, что комбат Киселев уже докладывает о взятии высоты. Дед оказался шустрее. Он первым подоспел к нему со своей катушкой и, подключив телефон, наладил связь.

— Ведь он всего лишь дублировал меня, — возмутился Гриша. — Сам мне об этом говорил. А может, на самом деле, было наоборот?

Гриша нахмурился, и, спрятав лицо, прижал его к рыхлой земле. Он лежал на краю окопа и почти ревел: он не успел со связью, старый пердун опередил его. Свист пуль утих, и над высотой взлетела зеленая ракета. Все! И нахлынуло остальное: паренек почувствовал, как его давит изнутри то, что он остался жив. В это просто не верилось, он вспомнил, что забыл о страхе, смерти. Его охватил какой-то неведомый азарт.

— Молодец! Молодец, пацан, — кто-то крикнул ему.

— Живой, гляди-ка! И штаны не воняют, — подшутил проходивший мимо сержант Фролов.

— А где старшина? — спросил Гриша.

— Да он там, на самой вершине, под облаками. Добивает и собирает.

— Чего собирает?

— Да наших, наших, сынок. Тех, кому не так сильно повезло, как тебе. Даже не обосрался, надо же!

— Странно, — подумал Гриша. — Я не чувствовал страха, забыл о нем, — вспомнил он свои мысли. — А меня столько учили, как с ним бороться. А может быть, так и должно происходить? — он посмотрел на свой автомат и понял, что ни разу не выстрелил, а дед, как на зло, сидел рядом и заряжал магазин. — Неужели он все патроны истратил? — подумал Гриша.

— Ты молодец, сынок! — неожиданно произнес старик. — До этого был у меня малец, так я его последние сто метров то на пинках, то за шиворот тащил. А ты молодец, сам дошел. А может, ты воевал уже?

— Нет, — стесняясь, ответил Григорий.

— Ну, тогда ладно. Пошли место на ночь искать.

Они дошли до полуразрушенной землянки и дед, увидев удобную лежанку, произнес:

— Ты ложись, а я на аппарате подежурю. Утром сменишь.

Ночью пришел старшина, поздравил с первой атакой и угостил спиртиком, а утром Григорий впервые увидел, что такое «Катюша».

Солнце еще не успело подняться, а высота уже застонала. Григорий стоял и смотрел на рваные раны земли. Он не мог представить, что ее так можно исковырять. «Конечно, в таком месиве никто не мог выжить», — подумал он. Потрогал распухшее ухо и отправился к комбату проверять связь и менять дежурившего деда.