Валерий "Валико" - Волчья стая

        Северным морским путем немцы интересовались давно, и  еще в Первую Мировую войну их подводные лодки активно действовали в арктическом бассейне. Уже тогда Германией началось сооружение  там строго засекреченных объектов, предназначенных для боевых действий подводных лодок. Осуществлялось оно рядом  немецких фирм под видом норвежских и шведских рыболовных предприятий.

        После поражения Германии в Первой мировой войне эти базы были временно законсервированы, но с началом новой,  строительство их  возобновилось.

        На одну из них, главную, и носящую  в штабе название «Викинг», в ходе боевого похода и предстояло зайти «Адмиралу Шееру», для доставки туда очередной партии боеприпасов, горючего и продовольствия. 

        На этот счет капитан 1 ранга Меендсен-Болькен   получил личные инструкции  руководившего действиями  кригсмарине  в Заполярье адмирала Губерта Шмундта.

        Помимо прочего, они заключались  в необходимости захвата в плен  экипажей  потопленных советских судов, в целях получения разведывательной информации о судоходстве и инфраструктуре  русских в Заполярье.

        - Определенная информация о Северном морском пути  у нас имеется,- заявил Шмундт, прохаживаясь по кабинету. - Ее собрал    вспомогательный крейсер «Комет»  в 1940 году, плавая   в полярных широтах.

 Однако по данным «абвера»,  интенсивность судоходства противника там сейчас существенно возросла.  Следовательно, нам нужны дополнительные сведения.

        И учтите, Вильгельм, никаких записей, касающихся   посещения «Викинга», в вахтенном журнале корабля быть не должно.   

        А теперь последнее.  От имени фюрера, вы вручите   командиру группы базирующихся там  лодок - капитану 3 ранга Отто фон Майеру  Железный крест 1-го класса, которым он награжден за боевые действия в Северной Атлантике. Насколько я осведомлен, вы   знакомы.

        - Да, экселенц,  он мой младший сокурсник по   морскому  училищу в Киле, и я буду рад выполнить это поручение.

        - И так, за дело, капитан. Нас ждут великие дела!

        Спустя трое суток,  распрощавшись с эсминцами сопровождения и миновав северную оконечность Новой Земли, «Адмирал Шеер»  благополучно вошел в Карское море. В отличие от  штормового Баренцева, оно было спокойным  и сплошь покрытым трудно проходимыми ледяными полями.

        Пришлось поднимать в воздух  палубный  самолет «Арадо» и отправлять его  для поиска прохода. Через несколько часов  проход был найден,  рейдер вышел на чистую воду и, завывая турбинами, двинулся в район пролива Ветлицкого, где по сведениям  разведки  ожидалось появление союзных кораблей, идущих с  военной техникой и боеприпасами в  северные порты русских.

        Примерно в это же время,  взяв курс  на архипелаг Северная Земля, с острова Диксон вышел советский ледокольный пароход «Сибиряков».  С началом войны   он был включен в состав  Беломорской военной флотилии  и  использовался для   доставки  различных  грузов и специалистов  на  арктические базы и метеостанции.

        Построенный на британской верфи в 1907 году, ледокол имел водоизмещение в 1383 тонны, был вооружен  двумя  76-мм орудиями, парой «сорокапяток» и несколькими «эрликонами».  Экипаж корабля состоял из тридцати двух  краснофлотцев, под командованием старшего лейтенанта Анатолия Алексеевича Качарава.  Это был опытный судоводитель, в совершенстве владевший искусством плавания в арктических широтах.

        На Диксоне  ледокол принял груз строительных материалов, оборудования и продовольствия, необходимых для строительства метеостанции на островах Северной Земли,  группу военных синоптиков, предназначенных для работы на ней, а также бригаду   строителей. Всего на борту находилось сто десять человек.

        Море встретило корабль низкой облачностью, густым туманом и штормом, в связи, с чем командир усилил  верхнюю вахту  и сам не покидал ходовую рубку корабля.

        На следующий день  метеообстановка  улучшилась, и  старший лейтенант  спустился в кают-компанию пообедать. Однако настроение у него было мрачное. В последнее время в Баренцевом и Карском морях отмечалась повышенная активность немецких подводных лодок, а отбункеровавшийся  на Диксоне ледокол немилосердно дымил, оставляя за собой  жирный шлейф дыма.  По этому поводу он даже сделал внушение  сидящему  напротив, за столом механику.

        - А что я могу сделать?  - развел тот руками.  - Машина у нас старая, а уголь  далеко не  кардиф.

 Впрочем, после горячего наваристого борща и макаронов по-флотски, настроение командира улучшилось, и он даже похвалил  буфетчицу.

        - Справедливо,- прогудел допивавший компот механик. - Хороший кок на судне, большое дело. Вот был до войны у нас случай, в Соломбале. Я тогда механиком на сейнере ходил. И был там  поваром татарин - Муса. Все на камбузе  пасьянсы раскладывал.  

        Как ни зайдешь, сидит и над картами маракует. Мы с ним замучились - как только обед, ничего не готово.

        - Муса! -  кричат ему ребята, - где жратва?

        А он, - чичас! - и ноль внимания.

        - Те торопят, - давай обед, нам на вахту!

        - Э-э, вашу маму, - шипит Муса, бросает карты  и начинает шуровать на камбузе.

        Через полчаса выглянет из раздатки и  прорычит, -  на первий зуп - кречка , на второй кащя - кречка! Забирай дарагой!

        Так мы и питались всю путину:  «зуп-кречка, кащя-гречка»  или «зуп-пщенка, кащя-пщенка», думали совсем  дойдем до ручки.  Заставить   приготовить что-нибудь другое,  кока было невозможно.

        Ну, ребята озлились и решили его проучить.  На подходе к базе  сговорились и намочили уксусом бумажки в гальюне. Утром Муса наведался туда  и через пару минут, вылетел как метеор. Вломился на камбуз, заперся и взвыл не своим голосом.

        В чем дело?  - удивились парни и кулаками в раздатку. Тот ее открывает, и, придерживая штаны руками орет, - а-а  цволич, билат, зарэжу!- а потом плюхается  казенной частью в лагун с водой.  Ржали мы все до упаду. А как только пришвартовались, Муса забрал свой паспорт у помощника и ходу. Даже расчета не взял.

        Видя, что его байка понравилась, механик  крякнул и хотел было начать другую, но в это время старшего лейтенанта срочно вызвали на мостик.

        - Лево шестьдесят, неизвестный корабль, - встревожено доложил старпом.

        - Что за черт? - пробормотал Качарава, вскидывая к глазам  бинокль, - здесь не должно быть никаких судов.

        Между тем, на смутно виднеющейся вдали  громадине, заработал ратьер.

        - Читай! - бросил старший лейтенант  вахтенному сигнальщику.

        - Ничего не пойму, товарищ командир, какая-то «абра-кадабра», - произнес  тот,  напряженно всматриваясь в быстро чередующиеся  вспышки.

        - Радист, - приказал по переговорному устройству Качарава, -  немедленно свяжитесь с Диксоном. Запросите наличие  судов в этом районе.

        - Товарищ командир, связь затруднена, корабль нас глушит, - доложил через минуту радист.

        - Все ясно, -  скрипнул зубами Качарава. - Это немец. Старпом, боевая тревога! Орудийные расчеты наверх!

        Напряженную тишину в рубке разорвали колокола громкого боя  и грохот матросских сапог по трапам.

        Неизвестный корабль выбросил  белесую шапку дыма, взял курс на «Сибирякова» и через секунду над его рубкой  с шорохом пронесся первый снаряд.

 В ответ ударили  орудия ледокола.

        Неравный бой длился недолго.  Несколько, последовавших за пристрелочным выстрелом залпов крейсера,  разрушили  сначала носовые, а затем и одно из кормовых орудий  советского корабля. На палубе взорвались бочки с бензином, и начался пожар.   Подойдя на расстояние в двадцать кабельтовых, рейдер принялся расстреливать ледокол  практически в упор, не обращая внимания на его ответный огонь, ведшийся  из оставшегося орудия  и  зенитных пулеметов.

        За это время радиостанция  «Сибирякова» успела послать в эфир  сообщение  о том, что он ведет бой с вражеским  крейсером, после чего вышла из строя.

        Когда по приказу тяжело раненого Качаравы  механики открыли кингстоны горящего корабля и тот стал погружаться в пучину, оставшиеся в живых спустили за борт две шлюпки, надеясь добраться на них до острова Белуха, находившегося в десятке миль от места сражения.

        Однако  первая из них была расстреляна зенитными установками крейсера, а вторая взята на абордаж  командой спущенного с его борта катера. И здесь, практически безоружные русские моряки  вновь оказали сопротивление,  в результате которого трое из них погибли, а оставшиеся двадцать, были пленены и доставлены на рейдер.

        Когда на месте гибели  «Сибирякова»  осталась бешено вращающаяся  воронка с лопающимися на ее поверхностью пузырями и остатками догорающего бензина,  «Адмирал Шеер» привел орудия главного калибра в исходное   и, набирая ход,  взял курс  на  Диксон.