Вилль Бертхольд - Гибель линкора «Бисмарк». Немецкий флагман против британских ВМС. 1940-1941

Он двигался навстречу жесточайшему поражению германского флота…

«Бисмарк» медленно и спокойно тащился мимо Бергена из норвежского фиорда. За ним следовал тяжелый крейсер «Принц Эйген» водоизмещением 19 000 тонн с командой численностью 1400 человек, которые тоже готовились впервые вступить в бой с врагом. В открытом море сформировалась эскадра. Перед авангардом шли два тральщика. Пять эсминцев прикрывали фланги и тыл.

На мостике «Бисмарка» стоял адмирал Лютьенс, человек, которого еще никогда не видели улыбающимся. Курс – 260 градусов. Высота гребня волны 2–3 метра. Сила ветра 4–5 метров в секунду. Видимость – 22 морские мили.

К вечеру опустился туман. Через четыре с половиной часа хода эскадра встретила конвой торговых судов. Адмирал потребовал опознавательного сигнала. Конвой его дал.

Это был немецкий ложный конвой из 12 судов под прикрытием легкого крейсера и двух эсминцев. Он вышел в море лишь для маскировки операции «Бисмарк». Ему приказали следовать дальше.

Суда конвоя вернулись в порты приписки.

Теперь отпустили также и корабли прикрытия. Флагман «Бисмарк» и тяжелый крейсер «Принц Эйген» изменили курс. Когда капитан Линдеман узнал о новом курсе, он покачал головой. Верховное командование флота предполагало, что кораблям следует прорываться в Атлантику между Исландией и Фарерскими островами. Но командующий флотом адмирал Лютьенс располагал полной свободой действий. Почему он предпочел более опасный Датский пролив, Верховное командование так и не поняло.

Приказ «отбой» отменили. Команда на верхней палубе хранила свои спасательные жилеты и стальные шлемы всегда в пределах досягаемости. Напряжение охватило корабль с носа до кормы, от киля до верхушки мачты. Каждый, ощутивший внезапно вибрацию корабля, утешал себя, что все это естественно, и все же беспокоился. Тревожились как молодые матросы, впервые участвующие в боевом походе, так и бывалые офицеры, которые не выдавали своих чувств ни за что на свете. Каждый реагировал на обстановку по-своему. Некоторые становились вдвое болтливей, чем обычно, другие не говорили ничего. Одни говорили шепотом, другие кричали. Одни сидели все время в гальюнах, другие стояли без движения.

Старшина Мегринг забыл свои истории о женщинах. Линк думал о невесте. Младший лейтенант Петерс шутил. Но у всех на душе было скверно. На тех, кто говорил тихо, кричали, что они говорят слишком громко.

Все вдруг ощутили присутствие врага, который мог атаковать под прикрытием ночной мглы и тумана как с воздуха, так и из-под воды. То, что в течение нескольких часов ничего не произошло, лишь усиливало напряжение. Впередсмотрящие боролись с ночными привидениями. Они повсюду видели подлодки. Ухмыляющаяся фата-моргана посылала одну ложную команду за другой. Их отменяли, снова давали и отменяли вновь. Во время боевого похода ничто не вызывает беспорядка больше, чем бездействие… У младшего лейтенанта Петерса пропал аппетит. Но он предпринял максимум усилий, чтобы скрыть это. «Какого черта я пошел служить во флот?» – спрашивал он себя в мрачном расположении духа. Он отбросил салфетку и снова вернулся в штурманскую рубку. Капитан-лейтенант Нобис приветствовал его словами:

– Вы бледны, Петерс.

– Я всегда был бледен, герр капитан… даже когда был ребенком. – В тот же миг Петерс покраснел.

– Вы сейчас уже не бледны, – возразил Нобис с усмешкой.

– Мне не страшно, герр капитан.

Нобис похлопал его по спине:

– Никто не говорит, что вам страшно. Вы не знаете, как я себя чувствовал, когда оказался впервые в морском походе. Никому не говорите, но меня мучила морская болезнь дважды в день.

Теперь усмехнулся Петерс:

– Вам известно, как собирается действовать адмирал?

– Нет. Я не намерен в это вникать.

– Старик, должно быть, пойдет мимо Фарер.

– Я бы тоже шел этим курсом, – проворчал Нобис. Он склонился над картами, отодвинув компасы. – По мнению Лютьенса, англичане, видимо, полагают, что мы пойдем на этот раз другим курсом. Адмирал рассматривает два варианта. На то он и адмирал… Если англичане тоже рассматривают два варианта, все будет в порядке… Теперь я хочу отправиться на боковую на полчаса.

Нобис вышел из штурманской рубки, спустился с мостика, вдохнул свежего воздуха и прошел под крытую палубу.

В это время матрос Пфайфер выскочил из офицерского гальюна. В суматохе, вызванной «боевой обстановкой», он попал не в свое отхожее место.

– Ты соображаешь, откуда идешь? – спросил его Нобис.

– Так точно, герр капитан.

– Что значит «так точно»? – рассмеялся Нобис. – В следующий раз, будь любезен, контролируй, куда идешь.

– Так точно, герр капитан.

Матрос оставался стоять на своем месте в нерешительности.

– Ты имеешь хотя бы малейшее представление, куда тебе нужно идти?

– Никак нет, герр капитан.

– Какой дивизион?

– Второй матросский.

– Идем со мной.

Нобис вошел в матросскую столовую. Старший по вахте скомандовал: «Смирно!» – и отдал честь.

Когда Нобис остановился среди рундуков, вдохнул спертый воздух, увидел изображения полуголых девиц, он сразу ощутил себя в домашней обстановке, забыл, что является офицером. Он почувствовал себя среди людей, с которыми делил судьбу. Вибрация пропала. Это заметил не только он, но и другие. Пропала на несколько минут. Только на несколько минут.

На откидной полке стояла полупустая бутылка бренди. Старший матрос собирался ее убрать.

– Оставь ее, – сказал Нобис. Он взял кружку и наполнил: – Прочь напасти, – выпил все залпом. Затем поднялся.

Он вдруг вспомнил, что служит на «Бисмарке» офицером. Что корабль движется ночью. С 2430 судьбами на борту, которые решатся в течение нескольких дней, решатся войной, источником всех убийств. С людьми на борту, которые надеялись, тревожились, дрожали от страха или хвастали смелостью. Вместе с чувством долга людей наполняли тревога и дрожь. Завершением их боевого похода могло быть одно – уничтожение. Уничтожение самих себя или противника. Победа или смерть. Но одна цель превосходила все остальные: выжить, если возможно.

А что же противник? Что делали англичане? О чем они думали? Что знали? Что они противопоставили самому современному из всех германских линкоров? Какое количество людей, техники, снарядов? Какова в их усилиях была доля отваги, какова доля удачи?

В адмиралтействе сходились нити событий. Нити, которые вначале не могли распутать. «Бисмарк» воспринимался как корабль-призрак. Вышел ли он в море? Или вместо него вышел однотипный корабль «Тирпиц»? Какая перед ним поставлена задача? Достоверны ли сообщения секретных агентов из Норвегии?

Однако самый важный вопрос для адмирала сэра Джона Тови состоял в том, покинула ли германская эскадра бухту. Только воздушная разведка могла ответить на этот вопрос определенно.

В тот день, 21 мая, погода оказалась настолько скверной, что все самолеты Королевских ВВС остались на земле. После продолжительных дебатов за закрытыми дверями англичане решили попытаться сделать невозможное. При помощи добровольцев, в частности капитана 3-го ранга Ротерхэма, одного из наиболее успешных специалистов по дальней разведке.

Опыт Ротерхэма показался адмиралтейству настолько ценным, что оно на продолжительное время отозвало его с фронта боевых действий. Ротерхэм сразу выразил готовность совершить облет района Бергена на устаревшем самолете морской авиации на высоте 65 метров с целью избежать обнаружения немецкими радиолокаторами. Его первым местом посадки был намечен небольшой островок в 15 морских милях от Бергена. Оттуда самолет должен был совершить свой разведывательный полет над фиордом.

Самолет стартовал без современного навигационного оборудования на борту, которое обычно используется для определения метеорологической обстановки. Он летел так низко, что экипаж боялся задеть скалы на побережье Норвегии.

Ротерхэм долетел до острова, где ему следовало сориентироваться, и оттуда взял курс прямо на фиорд.

Он летел на малой высоте в условиях плотной облачности и обнаружил, что залив пуст. Для полной уверенности он сделал над заливом несколько кругов, а затем вылетел к Бергену для осмотра городского порта.

Теперь самолет попал под обстрел германских зениток. Ротерхэм увернулся от огня в крутом пике и передал в Англию сенсационное радиосообщение: «Корабли противника покинули порт».

Отважный пилот переключился на внутренний телефон. Адмиралтейство готово было ждать. Для полной уверенности руководство адмиралтейства хотело переговорить с офицером до принятия контрмер. Каждый лишний час пребывания британских кораблей в порту много значил, поскольку это было важно для экономии топлива.

Позднее адмиралтейство получило от своего норвежского агента подтверждение известия о том, что линкор вышел в море. Куда он направлялся?

Ясно одно: германская эскадра во главе с линкором вышла из порта по крайней мере шесть часов назад.