Сергей Смирнов - Девушки в погонах

— Конечно нет!

— Вот видишь. А у тебя есть такая возможность.

— У меня? Да ты о чем, Женя?

— Да все о том же. Ты должна согласиться. Тебя выбросят с группой в тыл к нашим, и ты… Понятно? Лишь бы не догадались раньше времени.

— А как же ты, Женя? Ведь они замучают тебя здесь. Я не могу так. Нет!

И Тамара, уткнувшись головой в плечо подруги, заплакала.

— Успокойся, доченька, — ласково сказала Женя. Так иногда она называла свою младшую подругу. — Надо, понимаешь, очень надо, чтобы ты вернулась к нашим и рассказала обо всем. Я не прошу тебя, а приказываю.

Наутро Тамару увели на допрос. Вернулась она нескоро.

— Ну как? — В голосе Жени нетерпение, тревога.

— Сказала, что подумаю и завтра скажу.

— А он?

— Обрадовался. Ласковый такой. Говорит, денег даст много, замуж выдаст за гвардейского офицера.

— А ты не перестаралась?

— Думаю, что нет.

Тамара устало опустилась на край «кровати».

А на следующий день Тамара подписала «ангажемент» — обязательство работать на разведку его величества короля Румынии Михая. Подписала лишь при одном условии: ее подруге должна быть гарантирована жизнь и безопасность. Бэдэрэу с готовностью согласился, сказав, что Женя останется заложницей, на всякий случай. И уже за несколько дней до вылета на задание Тамара подписала еще один документ. В нем говорилось, что, если она не выполнит задания или попытается бежать к русским, ее подруга «умрет в страшных мучениях».

Несколько недель занятий в школе, где готовили диверсантов, позади. Тамару познакомили с группой, с которой она вылетит на задание. Возглавлял ее Василе Штефанеску, сын кулака из-под Черновиц. У диверсантов были автоматические пистолеты, гранаты, мины и другое необходимое в таких случаях снаряжение. Тамаре «забыли» дать пистолет, и, когда она с обидой сказала об этом начальнику, тот постарался ее успокоить:

— Зачем тебе оружие? Ведь ты же радистка, и тебя вся группа будет охранять.

Наступил день вылета. Тамара прощалась с Женей. И даже сейчас, расставаясь навсегда, нужно было сдерживать себя: за ними наблюдали. Говорили ничего не значащие слова, бессмысленно улыбались. Но в глазах друг друга девушки прочли то, чего нельзя было сказать словами.

Взревели моторы, и «юнкерс», специально выделенный немецким командованием, ушел в темноту ночи.

С пристегнутым парашютом и рацией, закрепленной на груди, Тамара сидела на металлической скамейке. Напротив, рядом, — ее враги. Они испытующе поглядывают на Тамару.

Первым прыгал Штефанеску, за ним — Тамара и сразу же ее «помощник» — Стан.

Когда парашют раскрылся и утихла болтанка, Тамара оглянулась кругом. Немного ниже белел в темноте купол. «Штефанеску», — подумала девушка. Отыскала она и своего «помощника», он спускался почти рядом.

Решение пришло неожиданно. Рывком подтянув стропы парашюта, Тамара начала быстро скользить вниз. Порывистый ветер относил ее в сторону. Теперь она уже не видела парашютов Стана и Штефанеску, они растаяли во мраке.

Быстро приближалась земля, только за каких-нибудь сто метров до нее Тамара отпустила стропы. Купол парашюта расправился, и падение сразу же замедлилось. Коснувшись земли, Тамара отстегнула парашют и бросилась бежать на лай собак, который она услыхала еще в воздухе.

И вот спустя семнадцать лет после описанных событий я хожу и езжу по тем местам, где прошли свой нелегкий путь две девушки-разведчицы.

Сначала иду в Александрову, где живет Тамара Аксенова, а потом буду добираться в Ивановку-Русскую и попытаюсь там разыскать родных и близких Жени Зенченко.

У меня есть несколько фотографий Жени. Те самые, что были в ее личном деле. На одной из них Женя снята в саду, у яблоньки, еще не одевшей весенний наряд. Когда я пытаюсь представить себе Женю в самую трудную для нее минуту, я вижу ее такой, как у этой молоденькой яблони.

Но сначала о Тамаре. Знаю, что трудный это будет разговор. Ведь и через семнадцать и через тридцать лет тяжело вспоминать годы, которые так много унесли с собой друзей и родных и оставили на память столько горя. Трудно вспоминать последнее прощание с лучшей подругой, ее улыбки, шутливые напутствия, за которыми притаились мужество и добровольно подписанный самой себе смертный приговор. Но об этом не должен был никто догадаться. Это было семнадцать лет назад.

Тамара Аксенова-Райлян с сыном.

С волнением стучу в дверь, переступаю порог дома. Вот и Тамара. Такая же, как на давних фотографиях. Конечно, годы и пережитое оставили свои следы. Но это видишь только вначале. А потом не замечаешь ни морщин, ни тонких нитей преждевременной седины. Наверное, это потому, что глаза у Тамары молодые, задорные.

После того как с ее помощью была поймана группа диверсантов, Тамара почти до конца войны прослужила в армии, а потом поступила учиться в Кишиневский сельскохозяйственный институт. Закончила его, работала агрономом, преподавала биологию в средней школе, затем стала инспектором-организатором Тарутинского колхозно-совхозного территориального управления.

…Первые приветствия, обычные при встрече.

И сразу же неожиданное:

— А знаете, Женя жива!

Голос Тамары ликующий, звонкий. Рассказывает, как все это было.

Демобилизовавшись в конце войны, Тамара попыталась узнать о судьбе своей подруги. Написала ее родным в Ивановку-Русскую, но ответа не получила. Из части на ее запрос сообщили, что

«Зенченко Евгения Семеновна не вернулась с боевого задания в апреле 1944 года».

Не хотелось верить, что Женя погибла, но все дальнейшие поиски были безуспешными. Шли дни, месяцы, годы. Со временем несколько притупилась боль утраты, да и жизнь в эти годы не скупилась на испытания. Несколько лет Тамара тяжело болела, а когда немного поправилась, нужно было работать, растить троих детей, оставшихся без отца.

И вот однажды почтальон принес волнующую весть — письмо Жени Зенченко! Правда, теперь у нее была другая фамилия — Константинова, и жила она не в Одесской области, а в Молдавии, где ее муж работал в средней школе.

И вот мы едем в большое молдавское село Олонешты, где живет Евгения Семеновна Константинова, а для нас с вами, читатель, Женя Зенченко, просто Женя.

Не берусь описывать эту встречу. Как бежали друг другу навстречу две женщины. Как перебивали друг друга вопросами. Как плакали, обнявшись.

Женя уцелела чудом. Это было ночью под Фонтанами в августе 1944 года. Отступавшие гитлеровцы заночевали в большом селе в десяти километрах от города. Женю вместе с другими красноармейцами, захваченными в плен, на ночь загнали в сарай и выставили охрану. Но на рассвете неожиданно началась стрельба. Советские войска прорвались на этом участке, и гитлеровцы в панике разбежались, не успев уничтожить пленных.

С частями Красной Армии Женя дошла до Вены. Демобилизовавшись, вернулась домой. Вышла замуж. Муж ее работает завучем в школе, а Женя — воспитателем в группе продленного дня. У нее двое детей.

Вот, пожалуй, и все, что я знаю о них.

Они подружились на одном из перекрестков войны. И расстались так же неожиданно, как встретились. И вот снова вместе, уже на другом перекрестке — мирном.

Во время боев с врагами в грозные годы войны девушки-патриотки, как и все советские люди, шли на самые ответственные и самые опасные участки, горя одним желанием — беспощадно громить врага. Они сражались почти во всех родах войск и всюду показывали образцы мужества и отваги.

Малюткой называли на фронте механика-водителя танка одесситку Екатерину Петлюк. Многое можно рассказать о ней, об этой смелой девушке-танкисте, маленьком богатыре войны.

Однажды весенним утром в комнату записи актов гражданского состояния Ленинского района Одессы вошли двое — парень, лет двадцати трех, с пышной шевелюрой, и молоденькая девушка, голубоглазая, веселая. Екатерина Алексеевна Петлюк посмотрела на молодую чету и подумала: «Вот это пара».

Парень был в военной форме. На его гимнастерке поблескивал значок классного специалиста, мастера вождения танка. У Екатерины Алексеевны забилось сердце. Она долго не могла унять волнения от нахлынувших воспоминаний.

Этот день был у нее днем удивительных сюрпризов. Когда она пришла после работы домой, на столе ее ожидало два письма. Одно прислал офицер запаса Хесанов.

«Может быть, — писал он, — вы не та Петлюк. А знал я одну прекрасную девушку-патриотку. Она служила механиком-водителем танка Т-60 в роте, где я был помощником командира по технической части. Это была смелая, находчивая девушка. Она отлично водила танк. Боевые друзья ласково называли ее Малюткой».