Сергей Смирнов - Девушки в погонах

— Ты, Аксенова, напрасно упрямишься, — с трудом подбирая русские слова, говорит Бэдэрэу. — Не согласишься работать с нами, завтра же расстреляют. А мне очень хочется спасти тебе жизнь. Ведь ты еще так молода…

Бэдэрэу считал себя гуманистом и втайне гордился этим. Ведь не так-то легко быть гуманистом в его положении.

— Поверь, у тебя нет другого выхода, — продолжал он. — Я советую все хорошенько взвесить. Нам нужна радистка на одно задание. Только на одно. И у тебя будет все: свобода, деньги. Сможешь уехать куда захочешь, например в Швейцарию. И поверь мне, будешь счастлива. А если не согласишься, то, как говорят русские, пеняй на себя…

Ночь. Тишина.

Лишь изредка в это позднее время из конца в конец длинного коридора, гремя подковами, за дверью медленно пройдет надзиратель. А перед рассветом по этому же коридору жандармы уведут на смертный двор очередную партию обреченных.

Тамаре не спится. В такие минуты не хочется думать о будущем, оно — смертный двор. Хочется вспоминать.

…Бессарабия. Летнее утро 1940 года. Тогда в ее родное село Петропавловку вошли советские войска. Тамара стояла у плетня и, радостно улыбаясь, протягивала проходившим и проезжавшим мимо нее красноармейцам цветы.

Осенью Тамара пошла в школу, в ту самую школу, в которой ей не пришлось учиться с тех пор, как на рассвете ее отца увели жандармы. Трудно было жить без отца. Всей семьей работали у попа с рассвета и до позднего вечера. Особенно тяжело было к концу дня: ломило спину, болели растрескавшиеся на жаре руки.

Теперь отец Тамары работал в сельском Совете, а она училась в восьмом классе.

Сколько нового, удивительного вошло в ее жизнь! Уж очень хотелось как можно больше узнать о своей великой Родине, которая пришла к ней из-за Днестра.

И вдруг — война…

Тамара уехала с родителями на восток.

Аксеновы остановились в Мечетинском районе, Ростовской области. Жили и работали в колхозе. А в сентябре 1943 года Тамара добровольно ушла в армию.

…Шаги по коридору. Быть может, сейчас ее поведут на смертный двор… Нет. На этот раз мимо. Но он сказал: «Тогда пеняй на себя». Скоро, очень скоро будет это «тогда».

…В папке, где хранятся документы о Тамаре Аксеновой и Жене Зенченко, немало страниц.

Вот несколько отрывков из документов, которые рассказывают о судьбе разведчиц.

«При допросе перебежчика, прибывшего из Аккерманского уезда 2 августа, стало известно, что в сигуранце содержались две девушки-разведчицы. Одной из них 19—20 лет, другой — 24—25. 21 июля они были направлены в Сарату для предания военно-полевому суду…»

И далее:

«Есть основание предположить, что Евгения Зенченко и Тамара Аксенова при поисках пути перехода фронта были задержаны и, следовательно, расстреляны противником».

Женя Зенченко в годы войны.

Но вот совсем неожиданная находка — коротенькое письмо, на которое вначале я не обратил внимания. Привожу его полностью:

«Секретарю ЦК ЛКСМ Молдавии. При этом направляю для вручения комсомольский билет № 14782014 Аксеновой Тамары Тихоновны, проживающей в г. Кишиневе (улица Щусева, 109, Сельхозинститут), которая считалась погибшей».

Из села Александровки, Одесской области, в Министерство обороны пришло письмо. Учительница Тамара Тихоновна Райлян просила немногое: выслать ей справку о том, что в годы Великой Отечественной войны она служила в армии. Справка нужна была для установления трудового стажа…

В этом же письме она подробно рассказала о работе в тылу немецко-фашистских войск двух советских девушек-разведчиц.

Читатель, очевидно, уже догадывается, что Тамара Тихоновна Райлян и Тамара Аксенова — одно и то же лицо.

…18 сентября 1943 года было обычным днем в жизни Мечетинского истребительного батальона. Шли военные занятия. Тамара Аксенова в этот день дежурила по батальону. Уже во второй половине дня она увидела, как к комбату прошел неизвестный офицер.

А через полчаса Тамару вызвали к командиру батальона. Там был и неизвестный майор. Разговор шел обычный — о комсомольских делах. Тамара была комсоргом батальона. Когда она уже собралась уходить, майор подошел к ней.

— Вы, Аксенова, родились в Бессарабии? — спросил он и, получив утвердительный ответ, попросил ее рассказать подробнее о себе. Слушал внимательно, не перебивая.

— А вы бы хотели помочь скорее освободить Бессарабию от фашистов? — спросил он, когда Тамара закончила свой рассказ.

— Конечно, товарищ майор! — взволнованно ответила девушка. — Возьмите меня к себе в разведку!

— А ты откуда знаешь, что я из разведки?

— По сердцу, товарищ майор, — улыбнувшись, ответила Тамара.

Комбат и майор рассмеялись.

А спустя несколько минут они говорили о будущей работе. Здесь же Тамара познакомилась с девушкой, с которой предстояло учиться, а потом и работать в тылу врага. Женя Зенченко — так звали новую подругу — старше ее на четыре года. Как и Тамара, родилась и выросла в Бессарабии. Комсомолка. Пошла в разведку. Она будет командиром. Тамара — радисткой.

Шли последние дни подготовки. Девушки уже знали, что их пошлют в Аккерман (ныне Белгород-Днестровский, Одесской области). Перед войной Женя училась в Аккермане, а у Тамары там жили родственники. С их помощью нужно было устроиться в городе, прописаться, найти работу.

…В распахнутую дверь самолета врывается холодный ветер. Зажмурившись, первой шагнула в нее Женя и сразу же за ней Тамара.

Земля быстро приближалась. Тамаре казалось, что она отчетливо слышит ее неясный нарастающий гул. И столько в этом гуле было тревожного, неведомого! Приземлилась неудачно: ушибла ногу. Попыталась встать, но запуталась в стропах парашюта и упала. Подбежала Женя.

— Что с тобой?

— Не беспокойся. Сейчас встану.

Женя помогла ей отстегнуть и спрятать парашют.

— Идти можешь? Надо уходить. Скоро рассвет.

— Могу. Нужно найти грузовой парашют. Там запасные батареи к рации.

Поиски оказались напрасными. Парашюта с грузом не нашли, хотя искали до самого рассвета.

Уже поднялось солнце, когда разведчицы, спрятав в лесу рацию, питание к ней, лишние вещи, двинулись в путь. Теперь это были девушки-молдаванки, направлявшиеся в Аккерман на базар.

В Мологу, пригород Аккермана, пришли, когда уже начало смеркаться. Решили до утра остаться здесь. Не идти же в город на ночь глядя.

Ночевали у одной бедной молдаванки. Утром девушек ждала первая неожиданность.

— Марина, — позвала Женя дочь хозяйки, девочку лет десяти, — сходи к соседям и купи нам яблок. Вот тебе деньги.

Девочка выбежала из дому, но тут же вернулась.

— Тетя, — сказала она, протягивая Жене бумажку, — а эти деньги сейчас не ходят. Нужны новые, с королем Михаем.

— Покажи. — Женя взяла в руки помятую купюру. — Правда старые! Смотри, Тамара.

— Сейчас только новые леи ходят, — доверительно сообщила девочка. — Даже немецкие марки в магазинах не берут…

— Да… Положение у нас с тобой неважное, — задумчиво проговорила Женя, когда подруги вышли на дорогу. — Груза не нашли, считай, что и денег нет.

— Ничего, как-нибудь выкрутимся.

Акулина Лопенко, или просто тетя Киля, обрадовалась племяннице. Хозяйство большое, а тут две молодые дивчины. Пусть живут, даром хлеб есть не будут.

Спустя два дня Тамара как-то сказала:

— А у нас, тетя, в Каргасанах вещи остались.

— Вещи? Почему же вы сразу не сказали?

— Да все некогда было.

— И много вещей-то?

— Не очень.

— Сходите, милые, обязательно. А то, чего доброго, пропадут вещи.

На следующее утро подруги отправились в путь. К вечеру были на месте. В небольшой рощице дождались ночи.

И вот наконец рация и питание к ней в большом домотканом мешке. Несли его по очереди.

На рассвете, усталые, измученные, пришли в Мологу. Здесь наняли подводу, на которой и добрались до города.

Тети Кили дома не было. Тамара отнесла мешок на чердак и спрятала там в углу, забросав хламом.

— А где же ваши вещи? — спросила хозяйка, вернувшись с базара.

— Нет вещей, тетя,- — чуть не плача, проговорила Тамара. — Женщина, у которой мы их оставили, уехала, и мы ничего не нашли.

— Вот досада-то! — посочувствовала тетя. — А много ли вещей было?

— Да нет, не очень. Но там было мое новое платье. Такое красивое!

Как только она ушла, Тамара забралась на чердак и, растянув антенну, стала настраивать рацию. Через полчаса спустилась вниз.

— У меня все готово! Давай скорее подготовим радиограмму. Ведь это наша первая!

Первая радиограмма… С каким нетерпением ее ждут там, за линией фронта! Майор Лебедев, очевидно, не дает покоя ребятам из армейского радиоузла. Ждут вестей и в штабе, где у больших карт и днем и ночью идет напряженная работа. Может быть, там еще ничего не знают о том, что происходит здесь, в Аккермане. Но скоро их короткие «точка-тире-точка» принесут первые вести, и молчавшая до сих пор карта покроется кружками, стрелками, линиями, заговорит на своем, военном языке. А потом в воздух поднимутся самолеты, выйдут из укрытия танки и самоходки, по всей линии фронта загрохочут раскаты орудийных залпов.