Сергей Смирнов - Девушки в погонах

Орден Отечественной войны. Керчь. Ночной десант в шторм на пустынном берегу, и потом на много дней маленький «пятачок» отвоеванного врукопашную плацдарма. По ночам прилетали с таманского берега девушки-летчицы на трескучих У-2 и сбрасывали морякам сухари и консервы. А колодец с пресной водой был на ничейной земле — между немецкими и нашими окопами. Ночью удавалось набирать воду, днем людей мучила жажда. И только Катя иногда выручала моряков.

Немцы уже успели узнать, что среди матросов, обороняющих маленький плацдарм, есть одна девушка. Они даже знали ее имя. Бывало, в часы затишья из немецких окопов кричали:

— Рус матрос! Рус Иван! Покажи Катюша. Стрелять — нэт…

Тогда она, оставив на бруствере автомат, брала ведро и во весь рост шла к колодцу. «Катя, вернись! Катюша, убьют!» — кричали вслед матросы. Но она шла, и немцы не стреляли — они, смеясь, высовывались из окопов, махали ей руками и играли на губной гармошке «Выходила на берег Катюша…» Девушка возвращалась с полным ведром и поила моряков.

Крым был освобожден. Наступала очередь Дуная. Батальон перебросили под Одессу, и он вошел в состав Дунайской военной флотилии. Первой операцией дунайцев стал штурм Белгорода-Днестровского.

Его брали ночью, высаживаясь с резиновых шлюпок у обрывистого берега Днестровского лимана. Высаживались под пулеметным огнем врага, при ярком сиянии осветительных ракет. В воде у берега было семь рядов колючей проволоки, а за ними поднимался пятиметровый обрыв, с гребня которого строчили пулеметы и летели в атакующих десантников немецкие гранаты.

Спрыгнув в воду, моряки, крича «Ура!» и свое неизменное «Полундра!», забросали проволоку шинелями и плащ-палатками. Катя одной из первых оказалась под обрывом. Маленькая, ловкая, она, цепляясь за корни и ветки кустов, быстро забралась наверх и, спустив вниз обмотки, втаскивала к себе товарищей, поднимала пулемет. Потом они кинулись в атаку и очистили гребень от фашистских пулеметчиков. Белгород-Днестровский был взят. Она получила здесь легкую рану, а позднее ей вручили за этот бой первый орден Красного Знамени.

Начался памятный освободительный поход по Дунаю — дорога с боями через Румынию, Болгарию, Югославию, Венгрию, Чехословакию и Австрию. Вот они, медали «За освобождение Белграда», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены». Но из всех боев самый памятный для нее — штурм крепости Илок в декабре 1944 года.

Илок стоит на высокой горе над Дунаем, в районе югославского города Вуковар. Брать его надо было со стороны суши, но, чтобы отвлечь силы врага, на маленький дунайский островок около крепости высадили десант — полсотни морских пехотинцев, среди которых находилась и Катя Михайлова.

Дунай разлился, затопил низменные берега, и, когда ночью катера привезли десантников на островок, он оказался под водой. Моряки устроились на ветвях полузатопленных деревьев и открыли огонь, привлекая внимание противника.

Гитлеровцы всполошились — островок был рядом с крепостью. На десантников посыпались мины, и пехота врага на шлюпках с пулеметами окружила их.

Появились раненые, убитые. Осколок мины глубоко распорол Кате руку. Она наскоро перетянула ее и продолжала стрелять. Но ей приходилось и перевязывать раненых товарищей. Порой по горло в воде, она ходила от дерева к дереву, взбиралась на ветки к раненым и привязывала их к стволу бинтами и поясными ремнями, чтобы не свалились вниз. Когда перевязывать было некого, она снова из автомата отбивалась от наседавших гитлеровцев.

Через два часа из пятидесяти десантников осталось лишь тринадцать боеспособных. Подходили к концу боеприпасы. Положение было критическим, когда они услышали вдали «Ура!» и вспыхнувшую в районе крепости перестрелку. Воспользовавшись тем, что противник оттянул силы на подавление десанта, наша и югославская пехота кинулась вперед и взяла Илок с суши.

Катя Михайлова за бой под Илоком была представлена к званию Героя Советского Союза. Бывший командующий Дунайской флотилией вице-адмирал Г. Н. Холостяков вспоминает, что вышло с этим представлением. В наградном листе написали примерно так: «Главстаршина Екатерина Михайлова, будучи сама ранена, стоя по горло в воде, участвовала в бою и оказывала помощь другим раненым». В Москве, в наградном отделе, прочитав это описание подвига, видимо, сочли его явным вымыслом и вернули наградной лист.

— Что мне оставалось делать? — говорит вице-адмирал Холостяков. — Как командующий, я мог своей властью наградить ее только вторым орденом Красного Знамени. Это я и сделал перед строем моряков.

Пришла победа. Распрощавшись с боевыми товарищами, Катя Михайлова в черной видавшей виды морской шинели и с тощим вещевым мешком за плечами вернулась в родной Ленинград. Уже не было у нее дома, не было родных — сестра погибла на фронте, брат, летчик, пал смертью героя в последние дни войны.

Для многих молодых людей, пришедших на фронт со школьной скамьи, трудным был переход к мирному труду, к учению, с будничными хлопотами и заботами о пище, об одежде.

Катя Михайлова приобрела на войне не только мужество и умение смотреть смерти в глаза. Служба на флоте еще больше закалила ее упорный характер, приучила идти к цели через все препятствия, не бояться никаких трудностей, никакой работы.

Она уже давно решила, что станет врачом, и сразу же после приезда в родной город подала заявление в Ленинградский медицинский институт. Ее приняли на льготных условиях, как фронтовика. Но каким тяжким и долгим сражением оказалась для нее учеба!

Ей недавно исполнилось двадцать лет, и она была почти однолеткой других первокурсников, пришедших сюда после школы-десятилетки. Но они казались детьми по сравнению с ней, человеком такой насыщенной биографии, боевым моряком, фронтовым коммунистом, воином, прошедшим сквозь пекло сражений и не раз пролившим кровь. Зато в другом сверстники оставили ее далеко, позади — они пришли в институт хорошо подготовленными, а у нее за четыре года войны школьные знания изрядно выветрились. Надо было догонять товарищей по институту, и как можно скорее.

Но надо было есть и одеваться. Маленькая студенческая стипендия в те трудные послевоенные годы не могла прокормить даже привычного ко всему фронтовика. Приходилось работать то ночным сторожем, то резчицей овощей на базе, то медсестрой в больнице. И каждую свободную минуту учиться, учиться с тем же морским упорством, урывая часы от сна, пользуясь дружеской помощью товарищей.

Катюша вышла и на этот крутой, гранитный берег науки. Она прошла через это, как сквозь бои на фронте, и оказалась победительницей, как там. Получение диплома врача она праздновала словно День Победы. И молодой подмосковный город Электросталь радушно принял молодого медика. Здесь она встретила своего будущего мужа — конструктора, тоже фронтовика, только не моряка, а связиста. Здесь у нее родился сын. Здесь она впервые вошла в свою квартиру, предоставленную заводом.

Мирная, простая женщина, врач, оберегающий здоровье людей, жена, мать, хозяйка дома. И только фронтовые фотографии в альбоме, ордена и медали в коробочке да шрамы, оставленные железом войны, напоминают о том, что было двадцать лет назад. Да еще до конца жизни остается особое благодарное теплое чувство к флоту, к морякам, которые в те суровые военные годы любили и берегли ее, как сестру, и гордились ею как героиней.

Почетная биография! Достойный путь замечательной советской женщины, славной русской Катюши!

Не так давно, знакомясь с документами о подвигах наших советских разведчиц, я узнал о волнующей судьбе девушек-патриоток Евгении Зенченко и Тамары Аксеновой. Их подвиги так бесстрашны, и так велико воспитательное значение ратных дел юных разведчиц, что молодежь, воины должны знать о них подробнее.

Допрос шел на русском языке. Вел его колонел Бэдэрэу, которого в сигуранце считали хорошим знатоком России. Еще в молодости он служил в Петербурге в гвардейском кавалерийском полку, а позднее — в Добровольческой армии генерала Деникина. В конце гражданской войны волей судеб Бэдэрэу оказался за Днестром и вот уже более двадцати лет верой и правдой служил часто сменявшим друг друга правителям «великой Румынии».

Устало откинувшись на спинку кресла, Бэдэрэу с нескрываемым интересом разглядывал стоявшую перед ним девушку, почти девочку. Сколько раз за последние годы, допрашивая советских разведчиков, он ловил себя на мысли, что завидует их мужеству, душевной чистоте и вере в справедливость своего дела! И хотя сослуживцы считали колонела хорошим психологом, опытным разведчиком, он никак не мог понять, в чем же источник мужества вот хотя бы этой девушки — Тамары Аксеновой. Она радистка. Захвачена в Аккермане с рацией и другим разведывательным снаряжением. И все же упорствует, хотя хорошо знает, что дни ее сочтены.