Виталий Гладкий - Кишиневское направление

Генерал-оберст был неприятно поражен и удивлен, увидев мирный ландшафт и маленькие деревушки, по которым еще не прошлась война. Все выглядело на удивление мирно, почти сказочно, словно на сусальной картинке.

В парках курорта прогуливались румынские офицеры со своими дамами, где-то играл аккордеон, на зеркальной поверхности маленького пруда плавали белоснежные лебеди…

Это непривычное зрелище вызвало у Фриснера горькое чувство. Огненный ад под названием группа армий «Север», где практически непрерывно шли дожди из стальных осколков и свинцовый град, откуда он вырвался лишь несколько дней назад, никак не вписывался в идиллические румынские пейзажи, казавшиеся другой планетой.

Дорога была длинной, и пока ехали, фон Трота обрисовал Фриснеру ситуацию в группе армий, которой генерал-оберсту предстояло командовать, не преминув немного добавить исторического экскурса.

– …Группа армий «Южная Украина» создана из бывшей группы армий «Юг» фельдмаршала Манштейна и группы армий «А» фельдмаршала фон Клейста. После тяжелых боев зимой 1943–1944 годов и весной 1944 года, в ходе которых мы понесли большие потери, 6-я армия, заново сформированная после разгрома под Сталинградом, была вторично разбита, на сей раз на южном крыле Восточного фронта… – Голос фон Трота предательски дрогнул; генерал-оберст с сочувствием кивнул.

Ему ли не знать, как тяжелы подобные воспоминания…

– В апреле нам удалось наконец стабилизировать фронт на рубеже Днестра и далее по линии Кишинев, Яссы, северо-восточные склоны Карпат, – продолжал фон Трота. – Это обстоятельство имеет для нас очень серьезное значение, если учесть неустойчивость румын и их нежелание продолжать войну. Думаю, не стоит много говорить о том, настолько важны для нас позиции Румынии и Венгрии, которые находятся в тылу южного крыла фронта. Через эти страны проходят все наши коммуникации, кроме того, мы делаем на них большую ставку как на наших активных союзников. К сожалению, правительства обеих стран до сих пор находятся почти в открытой вражде друг с другом по причине старого спора из-за Трансильвании… Простите, вы не возражаете? – Немного осмелевший фон Трота достал портсигар.

– Курите, – великодушно разрешил генерал-оберст.

Закурив и сделав несколько глубоких затяжек, заместитель начальника штаба группы армий «Южная Украина» продолжил свой импровизированный доклад:

– В течение весны и двух летних месяцев мы предпринимали все возможное, чтобы улучшить подготовку и вооружение румын. Был обеспечен немецкий инструкторский состав, поставлено немецкое оружие, румынская танковая дивизия «Великая Румыния» получила новые немецкие танки. Созданы новые оборонительные рубежи. На северном крыле группы армий закончено начатое еще до войны строительство оборонительной позиции «Траян», пересекающей местность в самых высоких точках. На эту позицию мы ввели свежие румынские дивизии. В связи с этим была найдена возможность постепенно отвести с фронта шесть наших танковых дивизий, чтобы они отдохнули. Эти дивизии пока оставлены в резерве в качестве ударных частей в тылу у ненадежных румынских войск. Ко всему прочему, к нам прибыло пополнение за счет хорошо обученных и обстрелянных подразделений, высвободившихся после эвакуации Крыма…

«Черт побери! – раздраженно подумал Фриснер. – Мои опасения подтверждаются!»

Фон Трота как раз говорил о том, что серьезным изъяном всей системы обороны группы армий «Южная Украина» было то, что весь ее фронт являлся большим выступом по сравнению с фронтом левого соседа – группой армий «Северная Украина»; передний край ее обороны уже проходил по Карпатам. Пока у группы армий «Южная Украина» есть достаточно армейских и особенно танковых резервов, с таким выступом еще можно мириться.

Ну а вдруг резервов не останется? Что тогда?

«Линия фронта проходит неверно! Вот и фон Трота на это намекает. Это бросается в глаза сразу, стоит только посмотреть на карту укрепрайона; можно даже не производить рекогносцировку местности. – Перед приемом у Гитлера, генерал-оберст, уже зная о своем новом назначении, битый час с большим прилежанием изучал карту боевых действий группы армий «Южная Украина», чтобы не попасть впросак и не выглядеть в глазах обожаемого фюрера дилетантом. – Линию фронта нужно выравнивать. Иначе при ударе русских армий по флангам наши части окажутся в “котле”. Понимает ли это фон Трота?»

Генерал-оберст посмотрел на немного бледное лицо заместителя начальника штаба, который был еще и начальником оперативного отдела.

Но фон Трота докладывал как по писаному, словно говорящая механическая кукла: бесстрастно, сухо, без лишних деталей, которые обычно появляются при сильном эмоциональном возбуждении. Это подкупало.

Фриснер терпеть не мог болтунов. А в особенности тех, кто любит выпячивать свои личные заслуги – настоящие или мнимые.

– …Особенное беспокойство поначалу вызывали железные дороги. Из-за малой пропускной способности и технической отсталости румынские железные дороги, связывавшие Румынию с Венгрией через Карпаты, в начале года были почти полностью парализованы в результате административных трений между двумя странами. Взаимные придирки и формализм приводили к колоссальным потерям времени. Наблюдать за ходом перевозок было почти невозможно. Верховное командование не разрешило командованию группы армий принять необходимые для этого меры, так как не хотело еще больше раздражать дружественные страны. В первые дни оборонительных боев эта ситуация доводила нас едва не до отчаяния. Не хватало необходимых боеприпасов, эшелоны из Германии шли по три недели. Очень часто они просто-напросто пропадали без вести. Приходилось искать их с помощью самолетов на перегонах, давать взятки машинистам и таким образом заставлять поезда двигаться вперед. Для того чтобы увеличить пропускную способность железных дорог, мы вынуждены были заставлять личный состав совершать длинные пешие переходы. Поезда разгружали на венгерской территории, а затем караван людей с грузом двигался через Карпаты, делая в пути стоянки для отдыха, и, прибыв в Румынию, снова грузился в вагоны уже другого поезда. В конце концов мы преодолели эти трудности, но чего это нам стоило…

«Нужно отвести фронт группы армий за Прут, на уже оборудованный оборонительный рубеж Галац, Фокшаны, восточные отроги Карпат и сосредоточить все немецкие силы в тыловом районе под моим командованием, – озабоченно думал Фриснер. – Тогда группа армий может иметь как бы два хорошо сцементированных фронта: один – обращенный на север, другой – на восток. Это отличная идея. Но как на нее отреагируют в ОКВ? И главное – что скажет фюрер?»

За разговорами время в поездке пробежало незаметно. Обуреваемый великими, как ему казалось, замыслами генерал-оберст очнулся от своих теоретических выкладок только возле отведенной ему под жилье небольшой, но симпатичной дачи. Здесь жил и Шёрнер, который уже начал паковать чемоданы.

Рабочие помещения оперативной группы штаба располагались в большом курортном отеле. Как сообщил фон Трота, для работы это чрезвычайно удобно, если бы не частые налеты авиации противника. Другие отделы штаба группы армий были рассредоточены по соседним зданиям, и даже населенным пунктам.

Шёрнер встретил Фриснера с нескрываемой радостью. Они были очень разными людьми, и тем не менее дружили со времен Первой мировой войны.

Генералы были одногодки (оба родились в 1882 году; Фриснер – в Хемнице, а Шёрнер – в Мюнхене), прошли одну и ту же школу выживания в Веймарской республике[13], имели одинаковое воинское звание, поэтому мыслили почти в унисон.

Только Шёрнер, в отличие от Фриснера, души не чаял в великом фюрере Германии. Гитлер был для него каким-то высшим существом. Наверное, Шёрнер был чересчур внушаемым человеком, несмотря на весь свой немецкий практицизм.

Что касается генерал-оберста, то он никогда не верил Гитлеру, даже во времена побед. Фриснер считал его выскочкой, удачливым политиком, но никак не военным стратегом. Иногда генерал-оберст мысленно признавался сам себе, что не будь он постоянно в действующей армии, его уже расстреляло бы гестапо[14] – как заговорщика против фюрера.

Старые приятели встретились за отменно сервированным столом, и Фриснер лишь тяжело вздохнул, глядя на продуктовое изобилие, искусно расположенное на белоснежной накрахмаленной скатерти. В этот момент он вспомнил, чем питался последний месяц. Даже в ставке фюрера его накормили какой-то дрянью, после чего генерал-оберст целую ночь промаялся изжогой.

– Как думаешь, Йоханн, союзнички не подложат нам свинью? – Шёрнер заботливо подливал в бокал Фриснера пенистый мозельвейн[15].

Он знал, что его приятель любит это вино. С мозельвейном у Фриснера была связна какая-то романтическая история в глубокой юности.