Павел Зябкин - Солдаты неудачи

Безумно хохоча, мы влезли на насыпь и растянулись на земле. Какое счастье, что живы. Только теперь ко мне пришел настоящий страх. Трудно даже вообразить себе, что могло бы случиться, если бы попал в плен. Плена боялись больше смерти. У чехов был дикий обычай насиловать пленных, особенно контрактников. Бывало, отрезали головы и переправляли нам, находили и изуродованные трупы солдат, отведавших кавказского гостеприимства. Свежи были и воспоминания о комнате пыток на Шалинском цементном заводе, где на полу валялись отрезанные половые органы. Посмеявшись мы разошлись по палаткам греться.

Упав на шконку в теплой палаточке, я продолжал безумно хохотать. Настроение было возбужденное, хотелось еще сильных эмоций. Я был в ударе, травил анекдоты, рассказывал всякие были и небылицы из гражданской жизни, одним словом меня куда-то несло. Тут к великой нашей радости, Олег, механик-водитель БМП приволок откуда-то изрядно потрепанный журнал «Плейбой». Пошло бурное обсуждение достоинств и недостатков заморских красавиц, плавно перешедшее в построение сексуальных планов на будущее. Планы были известно какие — несбыточные. Незаметно я уснул.

Разбудили меня уже поздно ночью, когда пришло время стоять на «фишке». "Фишку" вместе со мной тащил и Женька. Часа два мы строили планы следующего похода, вовлечь в который решили Вовку — командира танка, вместе с танком конечно. Сам Вовка спал мирно в палатке и не подозревал, какая важная роль ему отводится. О том, что скажет командир, мы как-то и не думали, так как сидели отрезанные от внешнего мира.

Сменившись с «фишки», я продолжил свой сон и проспал даже завтрак, который сварганили из консервов гречневой каши с добавлением в нее свиной тушенки. Вообще весь наш рацион и составляла консервированная гречневая каша с мясом, в изобилии доставленная нам вертушкой. Был еще и заспиртованный хлеб. Такая мерзость, что есть его без предварительной прожарки было невозможно.

Днем мой сон вновь был нарушен тревогой. Опять запрыгивание на броню и выдвижение к винзаводу. Что же на этот раз? Оказывается, в этот раз на поиски клада отправились двое срочников. Чехи через местного фермера Саида позвали нашего командира на переговоры, обещая вернуть срочников живыми и здоровыми. Снова окружаем вожделенное здание. Идут. Три человека. Двое наших срочников и с ними чех, их ровесник. Срочники с автоматами, а у Чеха в левой руке зажата граната Ф-1. Молодой чех улыбается, срочники тоже веселые и, кажется поддатые. Чех говорит несколько слов командиру и, оставив срочников, быстро удаляется внутрь завода. Через минуту из проходной выходят два бородатых боевика, увешанных оружием, как рождественская елка игрушками, и с ними два древних старца в папахах и горских сапогах. Начинается разговор с командиром. Речь боевиков сводится к следующему:

Да, на крыше винзавода регулярно выставляется наблюдательный пост боевиков. Но боевикам было неясно, почему русские в нарушение недавно заключенного перемирия регулярно делали вылазки на винзавод. Однако сегодня, срочники наконец-то прояснили причину такой агрессии. Боевикам стало ясно, что цель русских это не их наблюдательный пункт, а запасы вина, во множестве оставшиеся на заводе еще с советских времен. А раз так, то они предлагают следующее: вот эти два старика бывшие сторожа этого завода, будут находиться на проходной. Пусть русские приходят к ним, и они будут выдавать им банки с вином, сколько ваши смогут унести. А ваши пусть не заходят на территорию завода и особенно не поднимаются на крышу.

Зам. командира батальона с сожалением огляделся вокруг и увидел, что этот разговор слышали как минимум человек десять солдат и в тайне это соглашение не удержать. Теперь жди каждодневных походов и повального пьянства, остановить которое вряд ли удастся. Еще раз оговариваю, что обстановка была крайне тяжелой и опасной, и в любой момент можно было ожидать нападения, поэтому командир вынужден был быть лояльным со своими подчиненными. В этом была одна из немногих прелестей окружения. "До Бога высоко, до царя далеко".

Все варились в одном котле и были предоставлены сами себе на свой страх и риск.

Мы же услышав столь мудрые речи чехов пришли в неописуемый восторг. Воображение рисовало пьяную вольницу. Теперь все хотели, чтобы наше здесь пребывание затянулось как можно подольше. Теперь не придется больше ходить на дорогу и менять на водку что угодно. Нет, на дороге брали, конечно, не только водку, но водка стоила дороже всего. Теперь же алкогольный вопрос был благополучно разрешен.

С этого счастливого дня началась пьяная эпопея. С самого утра и до вечера на завод только и ходили ходоки. По два — три человека с каждой палатки и приносили литров по двадцать — тридцать вина на свои палатки. Командир поделать ничего не мог и пустил дело на самотек. Чтобы избежать потерь оружия наше отделение врыло в землю пулемет, и он как монумент возвышался на фишке. К нему и ходили по очереди на дежурство, захватив с собой предварительно кружку подогретого на печке вина.

Вино же было изумительное. Крепленый портвейн, заводского разлива, безо всяких разбавление. Как он прекрасно пился подогретым на печке. Еще иногда попадались банки с напитком вязким и тягучим как сироп, но таким же крепким как портвейн. Этот напиток, по вкусу напоминал нам нектар и веселил наши сердца куда лучше противной водки осетинского разлива. Таким нектаром питались мы, отмечая праздник 23 февраля. Тогда уже пригрело землю, и снег почти сошел. В воздухе начинало пахнуть весной. Мы сидели на миномете, и не торопясь, потягивали вязкую сладенькую жидкость, которая незаметно, но крепко брала голову в хмельной плен.

Однако не все было так уж безоблачно, как может показаться из этих строк. На почве алкоголя происходило много ЧП. Так уже в марте месяце, отправившись в одиночку за вином, пропал без вести Володька — пулеметчик. Водитель ГАЗ-66 утопил в луже автомат, правда, вскоре нашел его. С ним вообще произошла комичная история. Командир за пьянство посадил его в яму. Полагая, что такое наказание вряд ли вразумит водителя, он пошел на интересный шаг. Из соседнего полка привез сына водителя, который служил там срочную службу и устроил ему свидание с сидящим в яме отцом. (К тому времени к нам подошел Уральский полк, и изоляция была прорвана). Во время свидания командир неоднократно повторял, обращаясь к сыну: " Ты спроси папу, за что он тут сидит. А то будет дома сказки рассказывать, как воевал. Вот ты и посмотри, как папа воюет". Не знаю, что дома рассказывал сын про отца, но вроде оба остались довольные свиданием.

Был еще один случай утопления в луже автомата. Эта беда случилась с парнем из нашей палатки. Ромка, так его звали, напился на фишке и проснувшись не обнаружил автомата. Я менял его, и мы вместе стали обшаривать подступы к блокпосту, справедливо полагая, что автомат скорее всего скатился со склона вниз. К нам присоединились и другие часовые, несшие службу в это время. Пока шли поиски, Ромка кнезаметно исчез в кустах. Наконец, кто-то из ребят с радостью возвестил о находке автомата, который лежал в луже на противоположной от Ромкиного поста стороне. Теперь осталось только найти самого хозяина оружия. Ромка был обнаружен сидящим в кустах. В руке у него была граната. Он сказал, что собирался

взорвать самого себя, если автомат не найдется. К счастью все обошлось хорошо.

Был еще случай, едва не закончившийся трагически. Героем этого эпизода был Женька, мой земляк. Уж чего он там и с кем не поделил, не знаю, так как палатке его располагалась на противоположном краю лагеря. Обратить внимание заставили крики Женьки о том, как ему все это надоело и как он хочет домой. Я вылез из палатки в надежде успокоить земляка, но тут увидел, что успокоить так просто его вряд ли удастся. Женька стоял у входа в палатку босиком в одном исподнем. В руках он держал автомат, ствол которого ходил в разные стороны. Скорее всего, патрон находился в патроннике, как у всех нас. Был ли снят предохранитель, я не видел. Но сама ситуация заставила не на шутку испугаться. Если случайно дернет курок, то кого-то мы не досчитаемся. Такие случаи были не такой уж и редкостью в федеральных войсках. Однако стрелять Женька явно ни в кого не собирался. Еще раз, помянув недобрыми словами, командование и их родственников, он перехватил оружие за ствол и, раскрутив его подобно метателю молота, закинул в лужу, что была в центре блокпоста. В общем и в этот раз все обошлось. Несколько часов спустя, протрезвевший Женька, в завернутых по колено штанах лазил по луже и искал автомат, к которому он несколькими часами ранее обещал не притрагиваться.

Кончилась, однако, эта вольница в один день. Также внезапно, как и началась. Уральский полк, который должен был зачищать Курчалой, внезапно выслал группу саперов и разведчиков на винзавод. Чехи, к этому времени оттуда уже исчезли, остались только два деда. Теперь мы увидели этих дедов, печально бредущих по дороге к себе в село. Наш командир ходил радостный и потирал руки. Вскоре раздалось несколько взрывов и над винзаводом поднялись грибы, наподобие, как от ядерного взрыва, только поменьше. Все обитатели блок поста выскочили на насыпь и с ужасом наблюдали такой акт вандализма. По их грязным и небритым лицам текли скупые мужские слезы. Все, веселая и вольная жизнь окончилась.