Золотые нашивки - Юрий Дмитриевич Клименченко

В конце города, там, где река впадает в море, у пустынной набережной, нашли себе приют на зиму разные морские посудины, чья настоящая работа начинается весной. Команды списаны на берег. Зимние ветры заметают корабли снегом. День за днем он накапливается, ложится толстым теплым одеялом, и суда теряют свои очертания. Только узкие, протоптанные моряками дорожки ведут к трапам. Из какой-нибудь одинокой камбузной трубы вьется дымок, но не слышно и не видно людей, нет обычного оживления. Тихо и скучно вокруг.

Недалеко от этих замерзших судов стоят, прижавшись бортами друг к другу, две баркентины. На фоне вечернего неба, багрового зимнего солнца резко выделяются мачты и стоячий такелаж. В отличие от других судов, зимующих у набережной, на парусниках заметна жизнь. По утрам матросы сметают с палуб снег. Идет подготовка к летнему плаванию: надо починить паруса, сменить такелаж, смазать блоки.

Весной сюда придут юноши, может быть, впервые вступят они на судно и каждому из них покажется, что он уже моряк. Сколько книг прочитано о море, как много героев связано с ним! Теперь наступает момент, когда надо показать свою способность к морской службе. Как тягостно бывает разочарование, каким тяжелым и нелюбимым трудом иногда оборачивается юношеское влечение к романтике, к приключениям. И не все, вернувшиеся осенью из учебного плавания, захотят навсегда связать свою судьбу с морем. Так случается с теми, кто не смог преодолеть притяжения земли, кто ошибочно принял увлечение за любовь…

В морозные ночи потрескивает лед на реке да иногда упадет с реи пласт отяжелевшего снега. Затихает город. Реже раздается скрежет трамваев, реже проносятся по набережной машины. Гаснут квадраты освещенных окон, гаснут уличные фонари, и город погружается во тьму.

Спят парусники, запорошенные снегом.

Они с нетерпением ждут теплого солнца, весенних ветров, когда оденутся их мачты в белые паруса и по команде «Все наверх! По местам!» разбегутся по реям матросы.

Тихо на набережной. Редкие прохожие останавливаются, облокачиваются на решетку и долго смотрят на баркентины… И каким бы скептиком ни был прохожий, глядя на высокие мачты, вспомнит он что-то хорошее, может быть, несбывшееся. Романтика дальних странствий не оставляет никого равнодушным…

Называются баркентины «Алтаир» и «Ригель». Оба — звезды первой величины. По ним определяют суда свое место в море.

«Алтаир» и «Ригель» — учебные парусники. «Алтаир» принадлежит Среднему мореходному училищу, «Ригель» — Высшему. Они похожи друг на друга, как близнецы. Так оно и есть на самом деле. Построены суда на одном и том же заводе, почти одновременно, по одинаковым чертежам. Несведущему человеку легко спутать баркентины. Все на них одинаково, вплоть до посуды. На «Алтаире» капитаном Анатолий Иванович Шведов, на «Ригеле» — Владимир Васильевич Нардин.

Димка считал, что у него все получилось удачно. Первый курс Мореходного училища закончен. Скоро он пойдет в плавание на учебном паруснике «Алтаир». Дома сначала не хотели, чтобы он стал моряком. Родители сердились. Димка бросил строительный институт. Ну а его потянуло в море., Поддержал Димку дед.

— Пусть идет в моряки. Что толку, если он станет строителем, как вы хотите, — сказал он на семейном совете. — Потом всю жизнь будет тяготиться работой. Пусть идет. Димка — потомственный моряк.

— Я считаю, — возразил отец, — что бросаться из одного учебного заведения в другое — скверно. Значит, человек не знает, чего он хочет. Кроме того, год потерян. И потом, почему Средняя мореходка? Надо получать высшее образование. Так ведь, Оля? — повернулся он к матери, ища поддержки.

Мать согласно кивнула головой. Она всегда соглашалась с отцом.

— Все это ерунда, — махнул рукой дед. — Важно иметь цель в жизни. Какая у тебя цель, Димка?

— Стать капитаном, — сказал Димка и почему-то глупо покраснел.

— Ясно, — довольно хмыкнул дед. — Пусть будет моряком. Хорошо! — он вздохнул, на минуту погрустнел. Видно, вспомнил молодость.

— Димка моря совсем не знает. Эпизодический рейс, в который ты брал его когда-то с собой, не может идти в счет, — возмутился отец. — Проучится год-два в Мореходке и опять сбежит.

— Не сбегу, — сказал Димка. — Можешь не беспокоиться.

Напрасно спорили. Димка все равно пошел бы в Мореходку, что бы они ни решили. Семья их «морская». Дед — капитан. С самого раннего детства Димка постоянно видел раскрытые, приготовленные к отъезду чемоданы и тревогу в доме, когда от деда долго не приходили вести. Димка помнил его еще не старым: высоким, загорелым, веселым, в форменной тужурке с золотыми нашивками на рукавах и значком капитана дальнего плавания на груди. Дед уходил из дома надолго. Изредка от него приходили письма в длинных шершавых конвертах, с интересными почтовыми марками, которые Димка аккуратно отклеивал и хвастал ими потом в школе. Дед — капитан дальнего плавания! Он мог привезти ему все, начиная от маленькой обезьянки и кончая настоящим индейским оперением на голову. Однажды Димка попросил деда подарить ему бумеранг. Димке был очень нужен бумеранг, тогда он предполагал охотиться на тигров. Почему-то ему казалось, что для этой цели лучше всего подойдет бумеранг, И дед привез.

Когда рейсы у деда затягивались, бабушка становилась молчаливой и грустной. В осенние ветреные ночи она часто сидела с книгой в кресле с закрытыми глазами, прислушиваясь к завыванию ветра за окном. Наконец приходила радиограмма. Едет! Бабушка молодела на глазах. Она металась от парикмахера к портнихе, от портнихи в магазины, накупала всякую снедь, готовила любимые блюда деда, без конца пылесосила комнаты и мебель, стирала, мыла окна. К приезду деда все принимало праздничный, нарядный вид. Бабушка становилась красавицей, так Димке во всяком случае казалось. Совсем нельзя было ее узнать — в модном платье, с чуть накрашенными губами. Появлялся дед. Счастливый, улыбающийся, немножко навеселе. Он целовал бабушку, подкидывал Димку к потолку, ласково хлопал отца по спине и задавал всегда один и тот же вопрос:

— Как тут без меня несут вахту? На семейном корабле все в порядке?

К Димкиной матери дед относился с особой нежностью, целовал у нее руки и тихо спрашивал:

— Дружно живете? Не обижает тебя Колька? Ты говори. Мы ему вправим шарики, если что.

С возвращением деда из плавания в доме все менялось. Обычно тихая квартира становилась шумной. Почти каждый вечер к деду приходили гости. Капитаны, штурманы, механики, соседи. У него было много друзей. Сверкало