Юрий Черняков - Узбекский барак

Похоже, он эту фразу заготовил заранее. Произнесенная заученно и без должного пафоса, она повисла в воздухе.

- Неврастеники, лучше скажи... - громко хмыкнула Марина.

Игорь Андреевич пожал плечами и отвернулся. Поклонники Марины похожи друг на друга. Как правило, они добиваются двух взаимоисключающих целей: хочется понравиться ее отцу и одновременно оспорить его доводы.

- У меня нет времени затевать дискуссию, - Игорь Андреевич взглянул на часы. - Что вы собираетесь с ними делать? Сдать в милицию?

- А зачем? - удивился Вадим. - Это не те, вы сами сказали!

- Прекрасно знаешь, почему папа так сказал... - негромко произнесла Марина. - Я тебя предупреждала.

- О'кей! Я же сказал: они ваши. Вот вы и сдавайте... - усмехнулся Вадим. Он кивнул в сторону пацанов. - В машину и с песнями на Петровку. Если довезете. Вернее, если доедете. Я умываю руки, раз вы боитесь испачкаться. Все, парни, поехали...

Вадим махнул рукой, направившись к джипам.

- Прекрати этот цирк... - сказала Марина, и Вадим опять ее услышал, несмотря на шум заведенных моторов.

Он подошел к ней вплотную. Она была явно выше ростом.

- Я их поймал, как ты просила, - его голос стал высок, он неприятно кривил рот. - И что? Не смей устраивать самосуд, но и не оставляй вас наедине с бандитами? Пойми, этих придурков посадят! А какими они потом выйдут, знаешь? Спроси их, что они выбирают: хорошую порку сейчас или колонию на годы?

- Не ори, - сказала она, глядя исподлобья. - Не глухая.

Похоже на затянувшееся выяснение давних и запутанных отношений, подумал Игорь Андреевич. Он взглянул на подростков. Те смотрели и слушали, затаив дыхание.

- А можно узнать, что вы собирались с ними делать? - спросил Игорь Андреевич.

- Ну, это старо как мир, - осклабился Вадим. - Око за око, зуб за зуб, инфаркт за инфаркт... Они выбили вам два зуба, верно? И сломали три ребра. Вот с инфарктом будет сложнее.

- Господи... - тихо произнесла Марина.

- Все, поехали! - сказал ей Игорь Андреевич.

- Одну минуту! - поднял руку Вадим. - Представьте, вместо вас, всем известного и со связями, им попался одинокий, никому не нужный старик. Представили? Можете ехать.

Игорь Андреевич ничего не ответил, подошел к машине, открыл дверцу. Марина села за руль. Вадим все похлопывал хлыстом по ладони.

Она включила зажигание.

Машина заюзила, завизжала колесами, поползла вбок.

Она снова завела мотор. Машину занесло еще больше, так что она встала поперек дороги. Марина выключила зажигание. Искоса посмотрела на отца. Игорь Андреевич прикрыл глаза, чувствуя, как знакомая рука мягко сдавила сердце. Так в детстве он выжимал каучуковый мячик, попавший в лужу.

- Подтолкни... - сухо сказала Марина подошедшему Вадиму. - Только, пожалуйста, без лишних слов, если сможешь.

- Я же тебя предупреждал, движок здесь слабенький... - сказал Вадим, склонившись к окошку. - Так что придется вам подождать, пока я не закончу урок конкретного гуманизма.

И, не оглядываясь, вернулся к подросткам.

- Ну что смотрите! А ну на колени перед уважаемым человеком!

Пацаны дружно плюхнулись в грязь, втянув головы в плечи.

- Сейчас же прекратите! Вы слышите! - Игорь Андреевич открыл дверцу и стал выбираться из машины.

- Никак вы их простили?

- Да, я их прощаю... - Игорь Андреевич прислонился спиной к машине.

- Кина, значит, не будет... - хмыкнул Вадим, обернувшись к своим парням. Теперь всем встать! - он рывком поднял за шиворот ближайшего подростка. - И всем дружно толкать машину благодетеля до первого асфальта. Спасибо не забудьте сказать!

Мотор снова завелся, завизжали шины.

Игорь Андреевич невольно оглянулся и увидел забрызганные грязью красные от холода лица и руки пацанов, упиравшихся в багажник машины.

Он отвернулся и сел прямо, стараясь не смотреть в зеркало заднего обзора.

Уже на шоссе Марина остановила машину.

- Может, ты поведешь?

И впервые взглянула на отца. Он отрицательно покачал головой и высыпал на ладонь несколько горошин нитроглицерина.

Она взяла его под локоть, прижалась головой к его плечу. Он осторожно ее обнял, стараясь не прислушиваться к давящей боли возле левой лопатки. Некоторое время они молча сидели, потом она села прямо, завела двигатель. Машину остановили возле ближайшей бензоколонки с мойкой и небольшим кафе, с непременным шашлычным дымом над ржавым мангалом.

Небритый кавказец в грязном переднике, рыжеватый мальчишка в фирменном кепи и комбинезоне и две пожилые женщины, одна в кассе, другая в окне кафе, разглядывали, будто стараясь запомнить, эту пару. Наверняка гадали, что произошло между этим седым господином и глянцевой девицей, чей импортный прикид был заляпан здешней глиной.

Игорь Андреевич всегда злился, когда Марина подыгрывала общественному мнению, влюбленно заглядывая ему в глаза либо положив голову на его плечо... Он никак не мог к этому привыкнуть. Особенно когда это происходило на какой-нибудь продвинутой тусовке. Иногда, не выдержав, она прыскала, когда слышала за спиной: "Хоть бы постыдились... Такая молоденькая, а этот, черт старый, ни стыда, ни совести...".

- Папуля, будь проще, - говорила она. - Пусть завидуют.

Помогая ей выйти из машины, он заметил, как женщина в кафе немного отодвинулась от окна и быстро сделала какую-то запись в блокнотик. Записала номер машины? Большой начальник тайно встретился за городом со своей юной секретаршей, надеясь, что здесь их никто не узнает. Вдруг пригодится...

Пока Марина приводила себя в порядок, а машину мыли и заправляли, Игорь Андреевич занял столик у окна и попросил у бдительной официантки два кофе со сливками.

- Так это его машина? - спросил он, когда Марина снова появилась.

- Да.

- Ты ему что-то должна?

- Это моя проблема... Кстати, Вадим совсем не то, что ты о нем думаешь.

- Я о нем не думаю.

- Он охраняет банк, и у него такое хобби: ловить бандитов. Получается лучше, чем у милиции. За что его ненавидят и те, и другие.

- Ладно, черт с ним...

- Его несколько раз пытались убить. Он показывал мне шрамы.

- Хватит, я сказал!

Игорь Андреевич оглянулся на официантку. Она стояла, прислушиваясь.

- Что-нибудь еще будете заказывать? - спохватилась она, приложив карандаш к блокноту.

- Нет, - повторил он более спокойно. И проследил, пока она отойдет.

- Согласись, нас особенно бесит, когда другие в споре с нами оперируют нашими аргументами, - сказала она после паузы.

- У тебя с ним что-то серьезное? - спросил он после паузы.

- Он мне покровительствует... - Она пожала плечами. - Кстати, бабушка как-то проговорилась, будто в эвакуации ей покровительствовал какой-то офицер НКВД. Ничего плохого в этом нет, это нормально, когда привлекательной женщине помогает влиятельный мужчина... Может, расскажешь?

- Как-нибудь потом, - он взглянул на часы. - Сейчас отвези меня в редакцию.

Вечером, не удержавшись, он позвонил домой тому самому милицейскому генералу, публично обещавшему поймать преступников, поскольку это стало делом его чести.

- Ищем, - его голос стал хрипловатым от усталости и недосыпания. - Версий много, но мы пока ничего не отбрасываем. Уже есть кое-какие зацепки и наработки...

- А подвижки? - поинтересовался Игорь Андреевич. - Подвижки есть?

- Конечно, есть, - сказал генерал после некоторой паузы. - Да вы не волнуйтесь, спите спокойно. Поймаем, никуда не денутся.

10

Это запечатление было самым неясным, размытым и фрагментарным. Наверняка сказывалась накопившаяся усталость доктора Фролова. Отдельные эпизоды, однако, были четкими, поскольку Игорь Андреевич их не забывал.

Мать торопилась, тащила его, больно сжимая руку. Перед глазами расплывалось от слез, но он узнал, едва началось это запечатление, все те же бараки, следы гусениц и провода на покосившихся столбах, обвисшие под тяжестью низкого серого неба.

Издалека слышен рев и вой танковых двигателей. Когда это было? Судя по всему, война уже закончилась - инвалидов и пленных почти не видно.

Они шли по центральной улице М-ска. Здесь несколько каменных домов, увешанных красными флагами и портретами. Похоже, это канун октябрьских праздников. Теперь они шли мимо нелепого городского фонтана. У амуров - их еще четыре - отломаны детородные органы, а русалкам, наоборот, пририсованы.

Он перестает хныкать, глазеет по сторонам, и мать останавливается. Она встряхивает его руку, усаживает на скамью, садится рядом. Сейчас он вплотную видит лицо матери - по-прежнему привлекательное, исхудалое, нервное, с ранними морщинами.

- Ты видишь этот дом? - мать показывает на дом дирекции. На его стенах, в местах, где отвалилась штукатурка, проглядывал красный кирпич.

Он прерывисто вздохнул, как после долгого плача.

- Ты бы хотел там жить?

- Да... - кивнул он.

- Там только что освободилась большая, теплая и сухая комната! - Мать говорила негромко, оглядываясь по сторонам. - В этой квартире есть еще небольшая комната и только одна семья соседей! Там водяное отопление, а это значит - не надо доставать торф и дрова! Уборная там же, в квартире, тебе не придется бегать на улицу! Если переедем туда, мы вырвемся из этого проклятого барака!