Проклятая весна - Эш Дэвидсон

– Я могу поставить ее в сарай, – предложил он. – Она тяжелая.

– Лучше оставь ее себе, – сказала она. – Мы не будем ею пользоваться.

– Может быть, когда он подрастет? – Молодой человек кивнул на Карпика. Она покачала головой.

– Можно мне посмотреть? – спросил Карпик, обходя ее и разглядывая различные детали, пока молодой человек объяснял, что и как устроено.

– Твой отец многому меня научил, – сказал он. – Он был хорошим человеком.

Он положил руку на плечо Карпика.

Только когда Квентин ушел, Коллин заметила две новые бутылки с водой, лежащие на гравии под крыльцом, как будто это Рич принес их ночью.

Марша готовила кофе, кухонный стол был завален нераспечатанной почтой – открытками с соболезнованиями, счетами.

– Только посмотри на этот хаос, – вздохнула Марша. – Может, тебе помочь?

Коллин правда нужно было разобраться с финансами, но она ждала, пока Рич вернется и поможет ей – как ждала, что он вернется и починит кран, что он вернется и выгонит из ванной паука.

Марша села и открыла счета.

– Где твоя банковская книжка?

Коллин принесла ее.

– А где счет за кредит на тот участок 24–7? – спросила Марша.

Коллин пожала плечами.

– Интересно, он уже оплатил его в этом месяце? – Марша пролистала его чековую книжку, сморщила нос, разговаривая сама с собой. – А вот это правда хорошо.

Марша постучала по зарплатному чеку, который Коллин все еще не внесла на счет.

– Он был застрахован от несчастных случаев, верно? – уточнила Марша. – В свое время Клайв продал всем ребятам полисы. Может быть, сумма там не такая уж и большая, но тебе сейчас каждый цент может помочь.

Марша пролистала папку, которую ей принесла Коллин.

– Да ладно тебе, Рич, – пробормотала Марша. – Куда же ты это сунул?

Коллин прижала пальцы к тому месту в груди, где засела боль. Она хотела, чтобы Рич вернулся домой и разобрался со всем этим бардаком. Ей нужен был Рич.

Когда все ушли и она осталась одна, Коллин включила ночник Карпика и постояла немного в его красном сиянии, а затем отправилась в их спальню, достала из комода стопку нижних рубашек Рича и прижала их к лицу. Ткань была пропитана его запахом, мягкая от долгой носки. Она приглушила звук.

Карпик

Мама перекинула через плечо сапоги и протянула Карпику его дождевик. Он помчался в комнату за своим биноклем.

Завидев их, старый пес поднялся на лапы.

– Можно взять его с собой? – попросил Карпик. – Пожалуйста?

Мама нашла веревку, привязала ее к ошейнику пса, а другой конец дала в руки Карпику.

– Знаешь дорогу? – спросила она.

Он нашел тропинку и пошел по ней. Пес перешел Затерянный ручей вброд, затем встряхнулся. Карпик зажмурился от брызг.

– Вернусь! – крикнул он, догоняя убегающую вперед веревку.

Он первым добрался до дерева 24–7 и побежал к нему, увлекая пса за собой. Присел, набрал в легкие воздуха, чтобы задержать дыхание на подольше. Раз тысяча, два тысяча.

Через мгновение он услышал голос мамы. Карпик зажал морду старого пса, чтобы тот не так громко пыхтел.

– Карпик? – позвала мама.

Он подождал.

– Ка-арпик?! – крикнула она. Ее голос эхом пронесся сквозь туман. – Карпик!

Старый пес вырвался на свободу. Появилась мама и, спотыкаясь, притянула его к своей груди, слишком крепко обняв.

– Пожалуйста, не прячься так. – Она обхватила его лицо руками. – Я не хочу тебя потерять, Печенюшка. Я не могу тебя потерять, понимаешь?

Он кивнул. Она сжимала его щеки. Старый пес, пыхтя, опустился на землю.

Когда они наконец спустились к Проклятому ручью, мама встала на краю берега. Она ткнула носком ботинка камень – он упал в воду и пошел ко дну.

– А ты знаешь, как? – спросил Карпик.

– Вроде того, – ответила она. – Нам придется научиться, верно? – Она грустно улыбнулась.

– Папа иногда снимает рубашку.

Мама кивнула, расстегнула манжеты и закатала рукава.

– Надо было взять с собой купальник. – Она влезла в сапоги и накинула на плечи лямки. Мама шагнула в ручей, посмотрела вниз, следя за ногами под водой, и медленно дошла до новой трубы, которую проложил папа.

– Здесь? – спросила она, оглядываясь через плечо.

– Дальше, – сказал Карпик. – Вон там.

Она зашипела, когда протянула руку. Ее плечо, ухо, половина головы исчезли в холодной воде. Она вздохнула и ушла под воду целиком.

Пес дернулся, залаяв своим призрачным лаем.

– Подожди! – Карпик натянул веревку. – Мама!

Он не отводил взгляда от места, где она исчезла. Журчал ручей. Солнечные блики играли на его поверхности. Она снова вынырнула, задыхаясь, глубоко вздохнула и сунула голову обратно под воду.

Карпик стоял на краю ручья и считал: раз – тысяча, два – тысяча. Длинные водоросли колыхались от течения, бархатный ил покрывал камни под водой, и там, между ними, что-то блестело. Он встал, потянулся к этому чему-то. Мама снова ушла под воду.

Карпик споткнулся и сел. Он с силой потянул защелку на ноже и надавил на плоскую сторону лезвия, пока нож с щелчком не зафиксировался в открытом положении, как учил папа.

– Карпик?

Он поднял голову. Она стояла по колено в ручье, вода стекала по ее волосам. В руке у нее был комок мокрых листьев, и, как ни странно, она улыбалась.

Коллин

Коллин повернулась боком к зеркалу в ванной, обхватив ладонями свой небольшой животик. Сегодня она сделает это. Она освободит место.

Один за другим она открывала ящики комода Рича, складывая его одежду на кровать. Джинсы, рабочие рубашки, полдюжины пар шерстяных носков. Она остановилась, чтобы убедиться, что все еще слышит, как Карпик возится в своей комнате.

В нижнем ящике был беспорядок: трусы-боксеры, старая кепка, две пары подтяжек, конверт из вощеной бумаги с кариозным зубом внутри, деревянная шкатулка с резной крышкой, так плотно зажатая между дном ящика и стенкой, что ей пришлось встать на колени, чтобы сдвинуть ее с места. Она наклоняла ее то в одну, то в другую сторону, на лбу выступили капельки пота, а когда шкатулку наконец удалось высвободить, Коллин качнулась назад. Она поставила ее на пол рядом с собой, а под ней, прижавшись к дну ящика, лежал старый носовой платок Рича с темно-синей вышивкой в углу: «Р.Г.»

Платок был сложен в аккуратный ровный квадратик с четкими, прямыми складками. Коллин развернула его: внутри на ткани виднелось пятно красной помады. На глаза Коллин навернулись слезы. Из складок вырвался запах костра – «Говорят,