Михаил Салтыков-Щедрин - Том 17. Пошехонская старина

Впервые в издании: «Знакомые. Альбом М. И. Семевского…» (цит. изд.), СПб., 1888, с. 208. Автограф — в ИРЛИ (Архив М. И. Семевского, ф. 274, оп. 1, № 396): запись в альбоме М. И. Семевского «Знакомые». Книга автографов. 1880–1888. II», с. 208.

VII. «Оправдательная записка» 1888 или 1889 г. Фрагмент*

Впервые — К. Арсеньев. Материалы для биографии М. Е. Салтыкова. — ВЕ, 1890, № 2, с. 819. Автобиографический набросок (начало записки) был найден в бумагах Салтыкова после его смерти и затем утрачен.

Содержание и назначение наброска уясняются в свете следующих слов из письма Салтыкова к Н. А. Белоголовому из Петербурга от 26 апреля 1888 г.:

«Скоро будет три месяца, как голова у меня перестала работать. Хотелось бы уехать отсюда, освободить от себя[151], но не знаю, куда и как это сделать. Весь мир закрыт для меня, благодаря злому недугу.

Еще хотелось бы настолько иметь сил, чтоб написать оправдательную записку с изложением последних лет моей горькой жизни, с тем, чтоб напечатали ее после смерти. Но это вряд ли удастся».

…но с 1875 г. — В конце 1874 г. Салтыков заболел суставным ревматизмом. Весной 1875 г. болезнь настолько обострилась и осложнилась, что врачи опасались за жизнь писателя. Он был направлен тогда для лечения на целый год за границу.

Пошехонские рассказы. Вечер шестой. Пошехонская старина*

Рукопись рассказа, задуманного первоначально для сборника «Пошехонских рассказов». Декабрь 1883 года (№ 236). Материал рассказа, значительно переработанный, вошел в печатный текст «Пошехонской старины», гл. I, II, III, V. См. статью и комментарий, с. 513, 546–552.

Дети*

Рукопись первой незавершенной редакции статьи, написанной для газеты «Русские ведомости», сентябрь 1887 года (№ 243). Статья послужила основой для гл. VI «Пошехонской старины». См. комментарий, с. 554.

Валентин Бурмакин*

Отрывок из рукописи первой редакции гл. XXIX, сентябрь 1888 года (№ 270). См. комментарий, с. 570.

Перхунов и Метальников*

Рукопись первой незавершенной редакции главы «Перхунов и Метальников», сентябрь — ноябрь 1888 года (№ 274). Видимо, сначала глава была задумана как самостоятельная. В дальнейшем материал ее вошел в гл. XXX печатного текста. См. комментарий, с. 571–572.

Братья Урванцовы*

Рукопись самостоятельной главы, ставшей в дальнейшем частью печатного текста гл. XXX. Сентябрь — ноябрь 1888 года (№ 275).

Прошу читателя не принимать Пошехонья буквально. Я разумею под этим названием вообще местность, аборигены которой, по меткому выражению русских присловий, в трех соснах заблудиться способны. Прошу также не смешивать мою личность с личностью Затрапезного, от имени которого ведется рассказ. Автобиографического элемента в моем настоящем труде очень мало; он представляет собой просто-напросто свод жизненных наблюдений, где чужое перемешано с своим, а в то же время дано место и иымыслу. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)

Само собой разумеется, названия эти вымышленные. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)

большой разврат от маленького.

Существовало два способа продовольствовать дворовых людей. Одним (исключительно, впрочем, семейным и служившим во дворе, а не в горнице) дозволяли держать корову и пару овец на барском корму, отводили крошечный огород под овощи и отсыпали на каждую душу известную пропорцию муки и круп. Это и называлось месячиной. Других кормили в застольной. Первые считали себя, относительно, счастливыми. Я еще помню месячину; но так как этот способ продовольствия считался менее выгодным, то с течением времени он был в нашем доме окончательно упразднен, и все дворовые были поверстаны в застольную. Я помню ропот и даже слезы по этому поводу. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)

Разумеется, встречались помещичьи дома, где и дворовым девкам жилось изрядно, но в большей части случаев тут примешивался гаремный оттенок. (Прим. M. Е. Салтыкова-Щедрина.)

Пикник.

Словарь разговорных слов.

Был особый предмет преподавания, «Поэзией» называемый. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)

Существует мнение, что о том, кого любят, говорят всегда красноречиво. Я считаю это неверным, потому что хотел бы сегодня выразить вам свою благодарность, но сердце мое пылает любовью, а уста мои лишены красноречия.

дощечке.

низшего организма.

Ах, черррт возьми!

О том, как велик был этот изъян, можно судить по следующему расчету: пуд сена лошадям (овес был свой) — 20 коп.; завтрак кучеру и лакею — 30 коп.; самовар и кринка молока — 30 коп. Господа кушали свое, домашнее, и я как сейчас вижу синюю бумагу, в которую была завязана жареная курица, несколько пшеничных колобушек с запеченными яйцами и половина ситного хлеба. Горничная питалась остатками от барской трапезы. За «постоялое» платилось только в ненастье (около 20 коп.); в вёдро же матушка располагалась отдохнуть в огороде. Итого восемьдесят копеек, и в крайнем случае рубль на ассигнации! (Прим. M. Е. Салтыкова-Щедрина.)

Как на пример подобного жеманного произношения, укажу на проповедь Иоанна Златоустого, читаемую в светлую заутреню. Слова: «где твоя, аде, победа?» произносились так: «ихте твоя, атте, попетта»… И непременно нараспев. (Прим. М. Е. Салтыкова-Щедрина.)

До каких же пор, Катилина, ты будешь злоупотреблять нашим терпением!

Конец полоткам!

Господин.

«Калиберами» назывались извозчичьи дрожки с длинным сиденьем, на котором один пассажир садился верхом, а другой — боком к нему; рессоры были тоненькие, почти сплюснутые. Пролеток в то время еще не существовало. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)

Анастасия, имя греческое, означает: «Узорешительница». Из старинного месяцеслова. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)

Особого рода кушанье, вроде сдобных блинов, сложенных вдвое и начиненных творогом. В детстве сочни казались мне чрезвычайно вкусными, но в настоящее время едва ли найдется желудок, способный их переварить. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)

слова.

Какой прекрасный сюрприз!

Дорогу, сударыни!

Мило!

Перестаньте!

в присутствии посторонних.

веселый вечер.

возможно ли это?

Знаменитый в то время композитор-пианист, родом англичанин, поселившийся и состарившийся в Москве. Под конец жизни он давал уроки только у себя на дому и одинаково к ученикам и ученицам выходил в халате. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)

цвета свежего масла.

Говоря между нами.

Исковерканное французское: до свидания.

Материал для этой галереи я беру исключительно в дворовой среде. При этом, конечно, не обещаю, что исчерпаю все разнообразие типов, которыми обиловала малиновецкая дворня, а познакомлю лишь с теми личностями, которые почему-либо прочнее других удержались в моей памяти. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)

Фольгой называлась жесть самой тонкой прокатки, окрашиваемая в разные цвета. Из нее делали преимущественно украшения для местных церковных свечей, венчики для образов, а иногда и целые оклады. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)

Что это такое.