Николай Сумишин - Белый шелест

"А меня кузнец усыновить хочет".

"Слушай, слушай его. Он тебе наговорит".

"А он мне ничего и не говорил. Это соседка мне сказала".

"Ну, как знаешь!"

И пошли ребята дальше по улице, а Иванко остался один стоять на перекрестке...

Однажды рано утром дядька Олекса подъехал к хате на подводе, бросил вожжи, проскрипел костылями несколько метров и остановился перед Иванком, который как раз собирался в школу.

"В район еду, сам пообедаешь".

"Хорошо".

"Придешь из школы, в хате протопишь".

"Хорошо... А скажите, зачем вы в район едете?"

"Дело есть".

"Какое?"

Дядька Олекса посмотрел Иванку в глаза, затем отвел взгляд:

"На комиссию. Пенсию оформлять".

Иванко побрел задумчиво тропкой в снегах, а высокий, широкоплечий дядька Олекса, навалившись всем телом на костыли, долго смотрел ему вслед.

В школе Иванко сидел как на иголках. Прибежав домой, быстро пообедал, растопил печку и сел за книги. Но не лезла наука в голову.

Наконец скрипнула дверь. Из темных сеней вместе с клубами пара просунулся Олекса. Пьяный. Добрел кое-как до топчана, упал на него, бросив костыли посреди хаты:

"Ты мне постели, я лягу".

Иванко не пошевельнулся.

"Слышишь?"

"Теперь меня заберут от вас... - едва слышно сказал Иванко. - Вы же говорили..."

"Что я говорил, что?!"

Иванко тяжело вздохнул, подбежал к дядьке Олексе:

"Скажите, зачем вы ездили в район?"

"Пенсию оформлять, понимаешь? Пенсию!"

С того дня дядька Олекса стал молчаливым, хмурым. Придет из кузницы, сядет на топчан, уставится глазами в угол и так сидит, пока Иванко не позовет чай пить.

Как-то Сашка сказал на перемене:

"Теперь ты с нами!.. Кузнецу не позволили тебя усыновлять. Одинокий и инвалид... А мы уже и план разработали. Не поймают..."

"Где ты слышал?"

"Все говорят".

Дядька Олекса продолжал молчать. Даже почернел лицом. Но за неделю до Нового года вдруг ожил, из его глаз постепенно исчезла тоска, которая так пугала Иванка.

"Послушай, парнишка, давай елочку устроим. Новый год идет!.. Пригласим твоих и моих друзей..."

"А где мы игрушки возьмем?"

"Сделаем. Солома есть, газеты есть, воск есть..."

Теперь по вечерам они клеили из старых газет цепочки, резали солому и надевали ее на нитку, лепили из воска всякую всячину. Но невесело было Иванку, потому что он уже согласился бежать с ребятами. Все равно, как наступит весна, его заберут от дядьки Олексы в детдом... Сашка решил бежать в новогодний вечер: не так быстро станут искать.

"Ты что, Ваня, не рад елочке?"

"Рад".

"А почему грустный и невеселый?"

Иванко не знал что ответить. "У всех мамы есть и папы, а я сирота..." сказал он, чтобы объяснить свое настроение.

Дядька Олекса нахмурился, скрутил цыгарку:

"Все война, сынок... Я тоже сирота. Ну и что? Не сидеть же нам да в кулак трубить".

Утром дед Юхим, возивший Корнейчика, сбросил с повозки возле хаты елку, а вечером дядька Олекса принес игрушки: сказочные домики с островерхими крышами, ветряки с блестящими широкими крыльями. Последней выложил голубую птицу с белым клювом.

"Это все вы сделали?"

"Я!"

"Как?"

"Кузнечным молотком, - засмеялся дядька Олекса. - Он все умеет".

В воскресенье, как только развиднелось, стали украшать елку. А вечером...

Вечером, когда запели девчата на улицах и дядька Олекса поковылял приглашать на елку друзей, Иванко взял на память голубую птицу, прихватил хлеба и лука и оставил подворье кузнеца...

С веселой музыкой, доносившейся из шоферского транзистора, они въезжали в районный городок, от которого до Кирилловки было двенадцать километров. "Самое меньшее - два часа пути, - подумал Иван. - А может, утра дождаться? Нет, в путь. Два часа - это не так уж и много".

Как встретит его Олекса?..

Вот уж и старая верба. От нее на взгорок - и село. Стой, а где же сейчас Олекса живет? В газете пишут: село нового типа. Перестроенное, значит...

А вот и оно. Высокие островерхие дома в снегах. В центре десяток двухэтажных. Дом культуры Иван заметил сразу. Там танцевала молодежь. Спросил, как найти Олексу Белокриницкого. "Вы, может, из газеты?.. Так у него уже были... Выставку посмотрели и все-все о нем написали..."

Иван шел широкой улицей. На крыши, на деревья падал снег. Иван прислушивался к его шелесту. Белому шелесту...

Вот и нужный дом. Заглянул в окно и увидел кузнеца Олексу. Седой крепкий мужчина сидел возле стола, сидел задумавшись, словно ждал кого-то с далекой дороги. На столе - убранная елочка.

Иван нерешительно постучал. Олекса подхватился, взглянул через обмерзшие стекла, казалось, прямо Ивану в глаза и... побежал к дверям, припадая на левую ногу.