Великий Годден - Мег Розофф

27

Вернувшись в башню, я увидела идущую к морю Хоуп. Обычно я шпионю без зазрения совести, но смотреть, как она плачет, показалось мне неправильным, и я направила трубу в другую сторону.

Я любила Хоуп, любила Мэла и надеялась, он знает, что делает, хотя было совершенно ясно, что не знает.

Когда приехала машина, Хьюго где-то затаился, и мама повела себя как героиня – сказала, что ему необязательно уезжать прямо сейчас, он может остаться с нами и подождать, когда все образуется. Как уезжал Кит, мы не видели.

Тамсин была на конюшне и не сразу услышала новость. Поначалу показалось, до нее не дошел смысл происходящего, и это раз и навсегда убедило меня, что мир без лошадей – всего лишь царство теней для нее.

– Почему он так поступил? – спросила она по прошествии некоторого времени, и никто толком не понял, кто это «он», что, впрочем, было неважно. В любом случае ответа на ее вопрос ни у кого не было.

В последующие дни мы с Хьюго большую часть времени проводили вместе. К нам часто подходил Алекс, непривычно молчаливый, брал Хьюго за руку и отказывался отпускать. Хьюго, казалось, не возражал против этого.

У Хоуп ушло два дня на то, чтобы связаться со всеми людьми из списка гостей, отменить поставки и запереть дом, а потом она уехала, взяв с собой Гомеза. Перед отъездом она поговорила только с мамой и папой, попросила их передать остальным, что ей очень жаль уезжать, не попрощавшись, и что она очень всех любит. Свадебное платье она с собой не взяла. Я спросила маму, что она собирается сделать с ним, и она посмотрела на меня с удивлением. Похоже, у нее не было времени подумать об этом.

Дом вибрировал от всеобщего шока, все ходили на цыпочках, словно кто-то умер. Казалось, мама хуже, чем Хоуп, переносит случившееся; ее постоянно доводили до слез даже какие-нибудь пустяки. Что же касается Мэтти, то она восстала из пепла своей любви, подобно фениксу.

– С ним я чувствовала себя гораздо более несчастной, чем счастливой, – сказала она. – Это была одержимость.

И я поняла, что она имеет в виду.

Мы не говорили об этом из-за Хьюго – не хотели причинять ему боль. Мнение семьи о братьях изменилось, и мы ощущали себя виноватыми в том, что так долго неверно думали о них.

Именно Хьюго первым затронул эту тему на следующий день за ужином.

– Я прошу у вас прощения, – провозгласил он почти официальным тоном. – Прошу прощения за поведение моего брата. И за то, что я, оставаясь здесь, напоминаю вам о нем. Мы разрушили все. Ваше лето. – Он помолчал. – И жизнь Хоуп.

Мама обняла его как ребенка.

– Это не твоя вина, – сказала она и твердо добавила: – Жизнь Хоуп не разрушена. Подумать только, она собралась замуж за актера! Но дело кончилось счастливым спасением.

Хьюго, преодолев смущение, продолжил:

– Я знал, что все пойдет ужасно неправильно, потому что вокруг Кита всегда так. Но у меня не получилось остановить его. – Казалось, его лицо осунулось. – Я хотел… думал, что он сделает больно только Мэтти… – Он посмотрел на нее: – Я не хотел сказать «только». Все это имело для меня большое значение. Я пытался. – Его взгляд, обращенный на Мэтти, тронул меня до глубины души, он был полон печали.

– Да, – согласилась Мэтти. – Все нормально, Хьюго. Я ценю твои усилия. Но я в порядке. А что сделано, то сделано.

Я подумала: Шотландская пьеса. Неплохо для разнообразия.

Хьюго выглядел опустошенным.

– В любом случае, – подала голос Тэм, – никто не мог ничего предвидеть.

Это не было правдой. Хьюго предвидел. Он предупреждал меня много раз. И даже если бы он не делал этого, мне следовало понять все самой, но я была так польщена вниманием Кита и так хотела, чтобы оно оказалось настоящим.

Мама предложила отправиться на прогулку, если кто того хочет. Мэтти встала и пошла с ней. Во всей этой неразберихе она не получала того внимания, которое нам следовало бы уделить ей; с грязью смешали не только Хоуп. Но Мэтти переносила то, что произошло, с достоинством, и мы все думали, что пора перестать обращаться с ней как с ребенком.

Разумеется, никто из них не утешал меня. Никто не знал. Только Хьюго, чье утешение приобрело форму дружбы. И вопреки обстоятельствам я утешилась.

Малколм куда-то исчез. В последний раз мы видели его довольно давно. Он сыграл Гамлета, но рецензии были недоброжелательными.

Мы не пошли в театр.

28

Хьюго отказался возвращаться в Лос-Анджелес. Матери он был не нужен, хотя этого нельзя было сказать по ее рыданиям и протестам.

– Я не возражаю, если ты останешься у нас, – сказала мама. Оставайся, и мы будем считать тебя членом нашей семьи, – вот что она имела в виду.

И он вроде как присоединился к нам. Его было невозможно вывести из себя, мы не могли узнать, что он чувствует по тому или иному поводу; вместо того чтобы ссориться, спорить и принимать в споре чью-либо сторону, он просто отстранялся от него. Но он был самым честным человеком из всех, кого я встречала, и мое торжество из-за разоблачения Кита было омрачено тем, что я далеко не сразу поняла, что представляет собой Хьюго.

Роман Мэла с Китом длился недолго. Мэл забрал Гомеза к себе, но