Падение в неизбежность - Ирина Борисовна Оганова

Сытного рынка. Тамара не раз сталкивалась с ней на улице, когда та, умело припарковав небольшую иномарку, вытаскивала сумки с продуктами из багажника и, гордо выпрямив спину, ритмично цокая шпильками, направлялась к подъезду. Казалось, её ноша ничего не весит, так грациозно она ступала по асфальту, оставляя за собой шлейф невероятного дурмана. Нельзя сказать, что выглядела Татьяна Александровна гораздо моложе своих лет. Нет… Но очень убедительно! Одним словом – роскошная женщина, ни убавить, ни прибавить. Поражала манера одеваться. В её облике не было ничего от повседневности, всё нарочито точно подобрано по всем канонам классики и очень по-праздничному. У неё была отличная фигура, прекрасный рост, роскошные каштановые волосы, большие киношные очки, а главное – величественная осанка. Что делает с ней молодой парень, пусть будет Серёжа, Томе удивительным образом было понятно, но вот зачем этакой королеве, пусть и не юной, подобные приключения, в силу своего возраста понять не могла. Не смущало даже то, что, по всей вероятности, Татьяна была плюс-минус ровесницей её матери, но словно с другой планеты, где возраст проявляется несколько иначе, чем на Земле.

Тамара хорошо запомнила их первую встречу. Поздняя осень… На улице холодина невероятная… Тома на улицу выскочила, не выдержала обиды, когда в очередной раз поняла, что Михаила скоро не жди. Просила ведь не задерживаться: на ДР идти к подружке. А он опять пропал и даже не отзвонился, и его мать демонстративно проследовала в свою комнату, чтобы не лицезреть Томкины страдания. На кухне отец-археолог чай пьёт, в неведомом мире, как обычно, пребывает, впору плюнуть на всё и к родителям податься или на худой конец к подруге без Михаила на день рождения завалиться и так, чтобы до утра. Поревела, поревела, побродила по району и назад потопала. Так случилось, что именно в это время подъехала Танина иномарка и зашли они вместе в парадную. Поднимаются на лифте, Тамара лицо зарёванное прячет, а та, наоборот, смотрит на неё, словно изучает. Уже притормаживать лифт-тихоход начал, незнакомка возьми да спроси:

– Что за горе случилось у такой молодой красивой девушки? Неужели бывают в ваши годы какие-нибудь огорчения? Обидели? Не принимайте близко к сердцу. Всё однажды проходит. Вы ведь в этом доме живёте?

– В этом… – шмыгая носом, промямлила Тома, не решаясь взглянуть на совершенное существо.

– Если не заняты, приглашаю в гости… Руки подать не смогу. Все заняты. Татьяна Александровна. Можно просто Татьяна.

– Тамара… Ой, давайте я вам помогу!

И растерялась от неожиданного предложения, да ещё и в такую трудную минуту.

– А это удобно?..

– Конечно, удобно, – Татьяна протянула одну сумку и засмеялась.

У Томы глаза мигом высохли и печаль улетучилась, не могла поверить, что такая видная особа вот так запросто в гости позовёт. Татьяна Александровна, на лету изящно откинув волосы, сбросила лёгкую норковую шубку дымчатого цвета и, как была, в туфельках на каблуках, направилась на кухню.

– Ну что ты там стоишь? – крикнула Татьяна. – Раздевайся… Оглядись пока.

Тамара кряхтела, стягивая тёплые башмаки, стараясь не сдвинуться с небольшого коврика, чтобы не наследить. «И как можно в такую холодину в туфлях?!» Не приходилось ей такого встречать. Правда, эффектно невыносимо – шуба, в которой вроде ещё рано – снега-то нет, – и лодочки на тонкие бежевые колготки, может и чулки. Чудно!

Квартира представляла собой одно пространство, все стенки были сломаны, только кухня с санузлом отдельно. Это только-только входило в моду и было приемлемо максимум для двоих, дети тут явно не предполагались, и какие дети, Татьяне за сорок, не иначе. Ремонт был совсем свежий, и всё подобрано со вкусом и к месту, и лишь золотые и серебряные кубки хозяина нарушали гармонию минимализма.

– Уютно у вас, по-модному, ничего лишнего.

Томе нравилась такая роскошная простота, и у себя бы постаралась повторить нечто подобное. Правда, на какие шиши?! Миша только институт окончил, она на последнем курсе. Когда ещё на ноги встанут. Об отдельной квартире Тамаре приходилось только мечтать: никогда мать Михаила не захочет потерять контроль над всем, что происходит в жизни единственного сынка. Даже краснела как рак, если невестка заводила разговор на подобную тему или отец Тамарин заикался, что готовы поднатужиться или разменяться, но закрыть вопрос с отдельным жильём для молодых.

– Это Серёжина квартира. Я ему с ремонтом помогала. По-моему, прекрасно получилось, – прервала Татьяна тяжёлые Томкины думы. – А сама живу на Радищева, сюда лишь наведываюсь. Сергей всё время на сборах.

– Я знаю. Да его здесь все знают. Он вроде и чемпион какой-то, муж говорил. Я сама в этом не очень разбираюсь. Вроде, конькобежец… Крепкий парень. Одни ноги чего стоят!

– Да, ноги у него что надо! – заулыбалась Татьяна. – Кофе хочешь?

Тамаре было необыкновенно легко, вроде совсем незнакомый взрослый человек, а общается запросто, без превосходства, как с равной. И голос удивительный, низкий, но очень тёплый, как окутывает, заслушаешься.

– Ну рассказывай, что стряслось?..

Так началась их дружба, может, не дружба вовсе, а некие доверительные отношения, и непонятно было, кто в них нуждался больше, Тамара или Татьяна, Татьяна Александровна… Томка бегала к ней на этаж ниже весь год, как только она приезжала в их дом, и ни разу, если появлялся Сергей, – так было заведено. Таня лишь обозначала:

– Буду занята… Созвонимся.

И исчезала на неопределённое время. Иногда она наблюдала из окна, как Татьяна с Сергеем выходят из парадной и расходятся, как чужие, к своим машинам. Странно, но Тома никогда не встречала их вместе, а ей нестерпимо хотелось увидеть всё своими глазами, рядом, чтобы до конца понять, что их связывает и настоящее ли это. Однажды она не выдержала и попробовала начать разговор издалека.

– А как вы познакомились с Серёжей?

– Случайно… В самолёте. Летела в Москву по работе.

Работала Татьяна в Комитете по культуре и что-то там решала, не рядовой сотрудник. Тогда больше ничего не удалось у неё выпытать. Ещё Тамара знала, что живёт она на Радищева с шестнадцатилетней дочкой и пожилой матерью бывшего мужа, с которым не так давно разошлась, по какой причине, непонятно, спрашивать неудобно, хоть и интересно, у самой ситуация на грани. Зато о своих многочисленных знакомых артистах кино, балета и эстрады могла говорить без умолку.

– И Пугачёву знаешь?

– Конечно… – загадочно улыбалась Татьяна.

– И какая она?

– Да такая же, как ты, только старше и поёт.

– Скажешь тоже!

– Ну я образно. Великая женщина, сильная. Таких не часто делают. Живёт смело…

Тома слушала зачарованно, ей всегда казалось, что все знаменитости – небожители, а оказывается,