Уснувшие дети - Энтони Пассерон

Когда он стал терять зрение и память и не мог больше копаться в огороде, то принялся бесцельно бродить по городку вместе со своим псом. Встречая кого-нибудь, он сразу же заводил беседу. Ведь он помнил еще процветание своей супрефектуры, а теперь просто не узнавал этих пустых улиц и брошенных магазинов. Старик расхаживал по прежде процветавшему городу, который умер гораздо раньше. Люди часто видели, как он сидел на скамейке, греясь на солнышке. Может, он нашел наконец свою разновидность покоя.

Однажды, перед самой смертью, он попросил моего брата помочь ему взобраться по ступенькам, ведущим в дом. Болезнь Альцгеймера смешала все времена у него в голове, и он вдруг заявил, что опять видел Дезире, заснувшего на улице. Поскольку разбудить сына не удалось, он просил помочь дотащить того до кровати.

– Он снова укололся. Ну мы ему покажем, где раки зимуют… А ты знаешь, что эту гадость он подцепил вместе с наркотиком?

Это были единственные слова, пробившиеся у него сквозь броню мучительной боли.

Третьего октября 2014 года в журнале «Наука» была опубликована коллективная статья. Интернациональная команда врачей, которой руководил Нуно Фария из Оксфордского университета, утверждала, что ей удалось установить время и место возникновения вируса, положившего начало эпидемии СПИДа.

Уже много лет было известно, что ВИЧ представляет собой одну из форм вируса, перешедшего к человеку от крупных обезьян. Возможно, произошел какой-то несчастный случай на охоте, возможно, это напрямую связано с употреблением в пищу обезьяньего мяса. Географическая точка появления инфекции – юго-восточная территория Камеруна. Именно с этого региона ученые начали прослеживать ее распространение.

Они в строгой последовательности расположили вирусы, содержавшиеся в сотнях образцов, взятых на территории этого большого региона и хранящихся в лабораториях Нью-Мексико. К тому же им удалось сразу проследить генетическую эволюцию ВИЧ и траектории его перемещения. В 1920-е годы первый инфицированный прибыл из Камеруна в Киншасу, Конго. Болезнь стала быстро распространяться по крупным соседним городам, таким как Браззавиль, Бваманда и Кисангани, поскольку в стране бурно развивались урбанизация, транспорт, а вместе с ними – кампания колониальной вакцинации. Возможно, объяснение, каким образом вирус пересек Атлантику, кроется в большом количестве рабочих-гаитян в этом регионе Африки в 60-е годы прошлого века. И по тому же признаку можно понять, почему первые случаи заражения, зарегистрированные в 80-е годы, в основном наблюдались у представителей именно этой народности.

В день публикации этого фундаментального труда число жертв СПИДа перевалило за 36 миллионов.

Чтобы найти что-нибудь, напоминающее о моем дяде, надо было проехать по дороге вдоль реки выше нашего городка. Когда я спросил маму, остались ли в этих краях друзья Дезире, она ответила, что все они уже умерли. Все, кроме одной подруги. Я нашел ее имя в справочнике и однажды зимним вечером решил набрать ее номер.

На старой ферме на холме зазвонил старый телефон, и моя собеседница услышала имя, которое не произносили уже тридцать лет. После тяжелого вздоха она заговорила:

– А, Дези, бедняга… Знаешь, ведь Дези – это моя юность. Извини, если я долго стану подбирать слова: я волнуюсь, когда говорю об этом. Не ожидала, что меня о нем кто-то спросит. Главное – я хочу, чтобы ты узнал, каким он был весельчаком. Ты и представить себе не можешь, что это был за затейник. И настоящий друг. Он постоянно замышлял что-нибудь этакое, поскольку в городке у нас было ужас как скучно. Наши родители хотели, чтобы мы жили, как они, и работали с утра до ночи, а нам на это было наплевать. Мы хотели жить по-своему, совсем по-другому. В то время среди нас было много левых, даже маоистов. Этого мы набрались в лицее, на факультете. Нам хотелось жить, как живут писатели, которых мы читаем, как музыканты, которых мы слушаем. В ту пору почти все употребляли наркотики. Всем хотелось поэкспериментировать, и нам тоже. Однажды, когда скука заела Дези больше обычного, он рванул в Амстердам, так легко, словно речь шла всего лишь о дружеской попойке в Ницце. Мы пытались его догнать и вернуть, но он оставался там и после нашего отъезда, пока твоя бабушка не велела твоему отцу привезти его домой, даже если придется его ловить.

Мы перепробовали все: сигареты с наркотиком, ЛСД, потом героин… Для нас это было открытием. Я знаю, что понять это нелегко, но уж если ты попробовал и тебя некому остановить, остановиться сам ты уже не сможешь.

Вернувшись в наш городок, мы продолжили в том же духе. Наркотики покупали в Ницце, где в паре баров нас уже знали, потом останавливались, чтобы в мусорных баках больницы найти шприцы. Иногда мы просили проституток с Английской набережной продать нам немного наркоты, а если девчонки были настроены дружески, то они и в долг давали. Ни о чем другом мы не думали. Это стало нашей жизнью.

Передоза мы не боялись. В крайнем случае мы предпочли бы загнуться от наркоты, чем жить, как наши родители, убивая себя работой. Не могу назвать тебе точную дату, но я хорошо помню тот день, когда мы вмазались впервые. Мы услышали по радио, что убит Пьер Гольдман[3]. Для нас это был настоящий удар. Мы жили надеждой, что шестьдесят восьмой год снова наступит, и вдруг поняли, что людей теперь интересуют другие проблемы и надеяться нам не на что.

А потом пришла болезнь. Поначалу в это никто не поверил. Ясное дело, наши семьи были приговорены. Твои бабушка с дедом очень напоминали моих родителей. Они всю жизнь гнули спины, чтобы у их мальчиков ни в чем не было недостатка. А тут их словно громом поразило. Они стойко приняли удар. Уверена, им все это далось нелегко, как и твоему отцу. Ему пришлось заботиться и о Дезире, и о Брижит, а потом и о малышке. Бедная девочка, она ни о чем не просила. Они сделали все что смогли, но, сказать по правде, было уже слишком поздно…

Со мной впервые говорили о моем дяде вот так, без обиняков, без гнева и злобы. Я понимал: все, что осталось от него, существует только в памяти этой чудом уцелевшей женщины. Перед тем как положить трубку, смутившись после этого длинного путешествия во времени, я поблагодарил ее за то, что нашла слова и рассказала о жизни, которую, как мне казалось, я никогда не смогу вытащить на свет божий.