БеспринцЫпные чтения. Некоторые вещи нужно делать самому - Александр Евгеньевич Цыпкин

Написавший мне письмо как раз попал в группу умеренно успешных и поэтому жил счастливо, окруженный компанией друзей ранней молодости. А его однокурсник Федя, как принято сейчас говорить, выпрыгнул в космос. Высокомерным не стал, но на встречах курса появлялся нечасто, особенно после какой-то пьяной разборки, когда один из участников собрания „старых добрых друзей“ обвинил Федю в разграблении страны и прочих стандартных грехах. Даже потасовка завязалась. Бизнесмен ушел с солидным бланшем под глазом.

Всем потом стыдно было, так как Федя был самым обычным предпринимателем, на трубе не сидел. Понятно, что чист перед законом не был, но перед совестью обычной человеческой, говорят, долгов неоплатных не имел. Ну, разве что слыл излишне бережливым. На всякие праздники обычно дарил что-то из того, чем торговал. То все на день рождения микроволновки получают, то часы, то скидку мощную на туры куда-нибудь. Все смеялись, что ждут, когда Федя купит кладбище и будет у всех закрыт достаточно дорогостоящий вопрос. Цитировали классический анекдот: „Место на кладбище нашел, но похороны завтра“. После памятной драки встречаться друзья стали еще реже, но Федя не пропадал, звонил, иногда звал в гости за город. С детьми все, конечно, приезжали. Водные мотоциклы, футбол, шашлык, да и потом дача питерская у Феди была, скажем так, демократична. Не вызывала приступов комплекса неполноценности. Правда, Федя все больше проводил времени в Москве, семью туда перевез, так что дружба становилась празднично-сетевой. Однако про дни рождения новоявленный москвич не забыл, более того, оставался верен себе и даже практически оправдал кладбищенские ожидания.

В один год друзья по очереди получили на дни рождения сертификаты на посещение модной в городе клиники. Как раз стали появляться программы популярного нынче чекапа. Шутки по этому поводу зашкаливали. Все разумно отметили Федину исключительную расчётливость. Приходишь к нему в клинику проверяться: там, конечно, в тебе находят Большую медицинскую энциклопедию, и начинаешь бесконечно инвестировать в бизнес друга юности. В благодарственных смс и звонках умоляли Федю вернуться в торговлю бытовой техникой, он даже обиделся на кого-то, ответил, что наконец что-то толковое подарил. Трое друзей, включая автора письма, стали думать, чем Феде ответить. Собрали небольшую сумму и купили Феде подарочный сертификат на десять посещений дорогой московской парикмахерской. Именинник был лысый практически с института. Вручить вызвался автор письма. Накануне даты звонит имениннику, трубку взяла жена.

Оказалось, Федя умер месяц назад. От рака. Болел год почти, боролся, но… никому, кроме семейных, не сказал. Уехал в Германию, там и ушел, как собаки от хозяев в лес сбегают умирать, чтобы не мучить их: наверное, понимают, что сердца рвутся. Просил и на похороны никого специально не звать, а просто при случае всем сообщить. Также жена сказала, что он просил передать троице студенческой, пусть они считают его последней просьбой использовать те сертификаты, если еще не нашли времени.

У него не было никакой своей клиники, просто Федин рак практически пропустили. Не факт, что вытащили бы, но шансов было бы больше. Вот он и стал близким дарить на дни рождения один и тот же подарок. Хотел кого-то спасти. Придя в себя, друзья, все как один, пошли по врачам. У одного и правда нашли полип нехороший в нехорошем месте. Успели. После таких событий они стали либо уговаривать своих знакомых самих провериться, либо тоже дарить походы на анализы. Никто уже не смеялся над таким презентом. Круги по воде начали расходиться.

Прошло уже восемь лет. С тех пор известно о минимум шестерых, которых благодаря Фединому толчку вытащили, считай, с того света. А эти трое в каждый его день рождения приезжают к нему на могилу. Всегда. Без прогулов. Там на кладбище все демократично. Старые друзья вспоминают молодость и все равны».

Однажды мой товарищ Кирилл влип. Мы были знакомы по даче, в городе общались реже, поэтому, встречаясь летом, начинали беседу с сочинения: «Как я провел зиму».

Последнюю школьную зиму мы провели тяжело. Все готовились к поступлению, пытаясь втиснуть между тусовками репетиторов и подготовительные курсы. Некоторые еще и любовь пробовали запихать в это расписание. Ну как любовь?.. Похотливые пробы пера.

Кирилл обгонял нас всех в развитии и еще в прошлое лето рассказывал о прелестях легкой эротики. От зависти мы, как могли, пытались исключить его из наших рядов, так как слушать о живой женской груди было невыносимо, на рыбалке особенно. Ну представьте. У тебя клюет. Ты мечтаешь о леще. А тут: «А вот если еще и попросить ее…» Теряешь и сознание, и леща. Обидно вдвойне. А самому сказать нечего. За одиннадцатый класс у меня кое-как наскреблось, чем ответить, и я ждал каникул, чтобы, наконец, умножив всё, что было, на три, заткнуть ненавистного соседа.

Кирилл прибыл мрачный. Мы сели в лодку, достали сигареты «BT», я блеснул зиппой, утопленной моими кривыми руками уже через день, и поделился опытом сатанинского петтинга.

– Ну, а ты как?

– Да пиздец, на прошлой неделе родители запалили меня дома. Такая разборка была, как будто я трахался с нашим попугаем. Мать орала, что я животное и что она не потерпит шлюх в своем доме. Отец хоть молчал, и то хорошо.

После слова «трахался» я сразу понял, что могу свои невинные истории свернуть в трубочку и скурить, поэтому вновь превратился в слушателя.

– А с кем запалили-то и как?

– Да с химичкой нашей.

Мне захотелось немедленно утопиться. Именно утопиться. Потому что убийство Кирилла ситуацию бы не спасло. Он бы и из-под воды смотрел на меня с презрением и снисхождением.

Оставалась последняя надежда на то, что она старая и, соответственно, страшная. У нас была в школе учительница английского. Мы обожали дискутировать на тему, неужели и в таком возрасте она кому-то нужна. Старухе было 36. Сейчас, смотря на фотографии, могу ответственно заявить: «Я бы – да».

Наскоблив внутри равнодушия, я спросил:

– Сколько лет?

– На грани. Двадцать пять.

«Сука, блять, сука, сука и сволочь!!!» – Это были мысли.

– Если симпатичная, то можно. – Это были слова.

– Симпатичная!

– А случилось-то что? – Я начал мысленно изготавливать куклу вуду.

– Родаки уехали в Ригу и с какого-то хрена вернулись раньше. В самый разгар, прикинь, заявились. А мы так шумели, что на лестнице слышно было. У нас же дверь, считай, картонная. Так что говорить, что химию