Остров - Сигридур Хагалин Бьёрнсдоттир

Я делаю вторую попытку прервать тишину.

— Вам повезло, что вышли к Голодному дому. Здесь бесконечные бухты и фьорды, могли бы ходить все лето.

— У Мары была карта, — поясняет парнишка, которого они называют Джеком, он, видимо, с Филиппин.

— Где ты взяла карту?

Маргрет смотрит в тарелку.

— У мамы. Она была в скрипке.

— Можно посмотреть?

Она поднимает глаза, достает сложенный лист бумаги. Грязный, истрепанный и теплый. Она не сразу отдает его, это последняя ниточка, связывающая ее с Марией, последнее благословение матери. Но он выполнил свою миссию, она в конце пути.

Я аккуратно разворачиваю листок, это копия карты, маршрут нарисован шариковой ручкой, в обход населенных пунктов, по горам и пустошам, вниз к фьорду. Голодный дом обозначен смайликом. Именно там, где я и говорил Марии.

Смотрю на карту, затем на перепачканных в крови детей вокруг себя.

— Вы проделали такой путь. И что дальше? Что вы собираетесь делать? Здесь нет ничего для вас.

— Здесь нет их, — говорит она. — Здесь мы в безопасности. Здесь есть ты.

Она думает о них как о животных. Делит на волков, медведей и лис, научилась безошибочно определять, стоит им появиться.

Йоханна выслушивает ее определения и задумчиво кивает. Она понимает, что Мара имеет в виду. Но зачем? Они все равно все хотят одного: поиметь худых, грязных детей, а потом бросить им крохи, чтобы не умерли с голоду.

Йоханна еще тщедушнее Мары, но отдает всю еду Хрольву, однако Мара ей завидует, ведь они, по крайней мере, вместе. Она почти перестала думать о матери и Элиасе, не может вспоминать о них без слез, а здесь такое правило, что, как только заплачешь, сразу выгоняют. Их перестали выпускать, называют отбросами, твердят, что не могут позволить им грабить в столице, что надо поддерживать закон и порядок. Говорят и смеются, словно сказали что-то забавное. У дверей всегда вооруженная охрана.

Большинство больших мальчиков постарались к ним присоединиться, превратились в лис, маленьких, испуганных и злых, готовых на все, оскорбляющих и унижающих младших, только бы волки их приметили. Держись подальше от лис, объясняет Мара Хрольву, и он серьезно кивает. Присоединились, однако, не все, Храфн исчез, и Сьонни тоже; Йоханна уверена, что они мертвы.

Мара не представляет, чтобы Храфн умер, он слишком умен для этого, слишком непринужденный, с этими его смеющимися глазами; авантюрист, сказала бы мама.

Она не будет думать о маме. И о Храфне тоже. Хотя он и заслуживает смерти за то, что все разрушил. Пустил сюда волков, лис и медведей, позволил им бить ребят, таскать за волосы на матрасы и насиловать, морить их голодом, украсть у них все ценности, велосипеды, телефоны, одежду.

Маре, Йоханне и Хрольву повезло больше других. Они втроем живут в палатке Храфна, девочкам удается Хрольва оберегать, за исключением того единственного случая, когда он потерялся, а потом они нашли его спящим на старом складе; он был голый и дрожал, ему обрезали светлые волосы, однако повреждений не было. Он ничего не захотел им рассказывать, но не плакал, и быстро уснул. Волосы вырастут, повторяет Йоханна и гладит брата по щеке; у них обоих темные миндалевидные глаза.

Девочкам приходится уходить с мужчинами, и Мара старается думать об этом как о работе, она закрывает глаза и в мыслях уносится отсюда, открывает потайную дверь в самый дальний уголок своего сердца, где хранит маму и Элиаса, иногда также Храфна, чуточку Храфна.

Она знает, что нужно делать, и всегда выбирает медведя. Когда за ними приходят, она опознает его, смотрит ему в глаза и устанавливает контакт. Так она обеспечивает себе относительную безопасность, медведи не стремятся оскорбить, иногда даже извиняются, дают больше еды.

Только бы не напороться на волка, их немного, но они хуже лис. Волки оскорбляют, иногда набрасываются стаей.

Она перестала употреблять спирт и клей; берет, когда дают, но не всё, ей нужна ясная голова.

Ей надо отсюда выбраться, она знает, что в городе устроили лагерь, и Мария может быть там. Жить в лагере несладко; медведи рассказывают, что там холодно, мало еды и люди работают почти круглые сутки. Но хуже, чем здесь, быть не может. Она выберется и возьмет с собой Йоханну и Хрольва.

Однажды ночью, пока медведь будет спать рядом с ней, насытившись наркотой, мясом и сексом, она достанет свой маленький перочинный нож и перережет ему сонную артерию, мягко, словно гладит по щеке маленького ребенка, а когда он истечет кровью, заберет у него оружие и ключ. Выберется, разбудит Йоханну и Хрольва, возьмет еду, которую прячет под их кроватью, и они вместе исчезнут в ночи. Если их кто-то остановит, она его застрелит. Украдет два велосипеда, чтобы все подумали, будто они поехали по шоссе, а они вместо этого отправятся к морю и утопят в нем велосипеды. Затем проберутся по каменистому берегу в город и найдут Марию и Элиаса. Она спасет их