Марина Цветаева - Том 3. Книга 2. Драматические произведения

Та же… ты ж,
Вся не стоящая перста
Ипполитова!

Царь, чиста!
Бык и сук,
Труп и труп —
Дело рук,
Дело губ
Сих. — Сие.
Сей. Сия —
Всей семье
Яма — я.
«Строен, рдян,
Стан, сутул…»
Мой заман!
Мой посул!
Мой прицел!
«Сы-но-вья?
Прав, кто смел!»
Я, всё я.
«Молод: мед!
Молод: мех».
Старче, вот
Федрин грех.
Федрин блуд.
Федра? Зря!
Федра — жгут:
Руки — я.
На уш-ко
Ре-мес-сло.
Федра — что?
Сводня — всё!
Люб? За хвост
Соловья?
Федра — воск.
Руки — я.
Ничего, кроме мужа старого,
Красота не желала, не чаяла.
Ничего про сторонку левую
Простота не гадала, не ведала:
То ли слева стучит, то справа ли?..
Ложа стылого, мужа старого,
Вдовчьих навыков, отчих обыков,
И былу бы так, и сгнилу бы так…
Никогда на гвоздичку рдяную
Красота и глазком не глянула б,
Ничего, кроме миски глиняной…
Так и минуло б, так и сгинуло б…
Каб не нуды мои, не зуды мои,
Не подспуды мои, не гуды мои.
Куды с лысостью? куды с ветошью?
Косы вылезли, спросу нетути.
Шелудивец — и тот не требует!
Зубы выпали, блюды пребыли:
Губы-губы-уста, сласть любая!
Зубы выпали — слюнки убыли?
Неизбывная память, пустая пасть!
Хоть чужими зубами кусок угрызть!
Неизбывная память, пустая пасть!
Хоть чужими грудями к грудям припасть!
«Мой век — весь!
Всласть хоть ты!»
Тяжче — несть.
Старче, мсти!
Мой век — весь!
Но, бия,
Знай, что здесь
Боги — я.

Безумная, стой!

Ни пню, ни шмелю…
Своей чернотой
Тебя обелю.
Спи, милая. Вей,
Мирт! Басней моей
Я — сажи черней.
Ты — славы белей
Осталися.
Бей,
Царь! — Нежуся!

Ведьма, не за что! Сводня, не за что!
Ты — над хрипами? Ты — над трупами?
Образумься, старуха глупая!
В мире горы есть и долины есть,
В мире хоры есть и низины есть,
В мире моры есть и лавины есть,
В мире боги есть и богини есть.
Ипполитовы кони и Федрин сук —
Не старухины козни, а старый стук
Рока. Горы сдвигать — людям ли?
Те орудуют. Ты? Орудие.
Ипполитова пена и Федрин пот —
Не старухины шашни, а старый счет,
Пря заведомая, старинная.
Нет виновного. Все невинные.
И очес не жги, и волос не рви, —
Ибо Федриной роковой любви
— Бедной женщины к бедну дитятку —
Имя — ненависть Афродитина
Ко мне, за Наксоса разоренный сад.
В новом образе и на новый лад —
Но все та же вина покарана.
Молнья новая, туча старая.
Там, где мирт шумит, ее стоном полн,
Возведите им двуединый холм.
Пусть хоть там обовьет — мир бедным им! —
Ипполитову кость — кость Федрина.

Джим! Твоя госпожа скучает.

Госпожа! Скучает твой Джим.

Скука меня равняет
С черным слугой моим.
Пуля всадника догоняет,
Скука мчит по следам моим.
Даже радуга в небесах — линяет!
Понял?

Не понял Джим.

Не понимают слуги — господ!

Не понимают слуг — господа!
Белые — черных.

Черные — белых.
. . . . . . . . . . . . . . .

Джим, сегодня приедет папа!

Папы нету. Джим сирота.

Глупость иль чернота
Отличительней для арапа?
Папа. — Твой господин. — Сам Лорд
Дельвиль. — Радуйся, раз я рада!

Джиму отца не надо.
Джиму давайте — торт.

Папа — такой прекрасный!
Слава и честь Двора!
— Радуйся, бант мой красный!
— Музыка, Джим! Ура!
Веди сюда. — Торт целый хочешь?
Лети! — Весь Джиму будет? — Весь!
Скажи, коль…… будут здесь,
Я отпишу им этот коттэдж.
Единым росчерком пера, —
Все: мельницу, амбар и ферму.
— Играют королевски-скверно.
Да здравствует Король! Ура!
— Король! Я тебя не видала,
Я знаю лишь . . . . . .
Да глупого негра Джима,
Да пастора в черной рясе,
Да черный….. псалтырь.
. . . . . . . . . . . . . . .

Упокой, Господи, душу
Моего дорогого папы,
Погибшего смертью храбрых
За юного короля.
Упокой, Господи, душу
Моей белокурой мамы,
Прожившей
Лишь двадцать коротких лет.
И прадедов моих строгих
И нежных моих прабабок
Под этим же … сводом
Вот так же слагавших руки
Три века тому назад.
Пошли, Господи, здоровья,
Королю и королеве,
Старой няне, негру Джиму,
Повару и господину
Пастору, а также, Боже,
Не забудь послать здоровья
Джо — лесничему, а также
Всем несчастным браконьерам,
И моей лошадке Бельгри,
И слепому органисту,
И танцмейстеру, который
Помер… — Вот и домолилась…
Дай, Господи, чтоб мне скелет
Не снился…
— А завтра мне шестнадцать лет!
Да здравствует Король! — Ура! —

Король! — Я его не видала,
А узнаю его из тыщи.
Отчего это ветер свищет?
Хорошо бы родиться нищей!
Короли всегда белокуры,
С грациозной, гордой осанкой…
Я хотела бы быть служанкой
При дворе Короля Артура.
Об этом, конечно, все девочки грезят…
Ой! Что это? Кто это? Что это лезет?
Ой, Бог ты мой, ведьма!
— Тссс…, крошка, потише!
— Я здешняя леди!
— Я здешняя нищая.
— Но кто Вас впустил сюда? — Тем <ная> ночь,
Да добрая кружка имбир<ного> пива,
К которой Ваш сторож, как <к девке красивой>
В <ненастную> пору пригубить не прочь.
— Мне очень прискорбно,
Но я Вам не рада.
— А ты мне — что золото —
С первого взгляду.
— Зачем Вы явились?
— Сказать тебе правду.
— Какую? — Такую: слепую, простую,
Цыганскую — нищенскую — воровскую…
Ой, внучка, — тоскуешь!
— Совсем не тоскую.
— Дай руку! Ох, внучка!
Две встречных дороги!
Две встречных кареты
Два сердца, два ветра…
Чуть взглянет — обманет,
Чуть тронет — уронит.
— А я Вас сейчас прогоню! — Не прогонишь.
Золотом было, — станет золой…
Дальше не видно. — Дай золотой!
— Откуда? — Возьми и достань из кармашка!

Возьмите себе из кармашка… — Бумажка —
Платочек — горошина — снова бумажка…
Где ж деньги? — Я ради погоды весенней
Им всё раздала, — до последнего пенни.
Берите кольцо, продолжайте… — Так так…
Двое спешат… Восход и Закат…
Коршун и лебедь — горлинку делят.
Коршун у сердца… Лебедь в раю…
Дашь мне цепочку, дочка, свою?
Скоро к воротам: два короля:
У молодого мед на языке,
А у другого — смертный пот на виске…
на холму…
— Горе — ох, горе
Дому сему!
Няня! На помощь! Огня!
Вспомнишь меня!