У Лаки - Эндрю Пиппос

Эмили не спросила про «Колесо фортуны», не спросила о сумме, с которой началась франшиза. Все это будет позже. Мысленно она была в другом месте. Она чувствовала, что должно что-то произойти. Сидя в машине, припаркованной у дома Лаки, она позвонила Майклу.

– Я должен сказать тебе важную новость, – сказал он. – Тереза беременна. У нас будет ребенок.

– Что ж, – ответила Эмили после ужасной паузы.

Этот двадцатисекундный разговор положил конец неуклюжему диалогу об их расставании. Если бы Тереза не забеременела, Эмили и Майкл так и погрязли бы в неприятных разговорах на недели или месяцы, или даже годы, как только она вернулась бы в Лондон. Это был обычный процесс расставания – неудобные и нежелательные звонки, палки в колеса друг друга, нападки друг на друга с дурацкими идеями, что пошло не так и как это все исправить. Или, что хуже всего, как найти диалог и помириться. Привязанность просто так не уходит.

Теперь у него будет ребенок, но не от нее. Он нырнул в другую жизнь.

Изабель, администратор отеля, должно быть увидела выражение ее лица, потому что вышла из-за стойки, быстро пересекла вестибюль, чтобы спросить, все ли с Эмили в порядке. Эмили сказала, что все прекрасно, и поблагодарила за заботу. Войдя в номер, она открыла компьютер, чтобы отправить письмо Майклу. Они закончили с диалогом, но она хотела поставить точку. Она начала писать в текстовом редакторе про Терезу и беременность, про безуспешную попытку Эмили забеременеть, про Биона из Смирны и своего загадочного отца. Про то, что Майклу не хватает страсти, не хватает тепла, про слезы, которые она выплакала, про то, что она переспала с Лиамом, и этот секс заставил ее понять, что она не хочет провести оставшуюся жизнь, трахаясь только с Майклом. Про дерьмовые квартиры, которые они снимали, и деньги, которые не смогли скопить. О годах, потраченных впустую за столом пост-редактора, о неудачной попытке написать книгу, о том, что никого, кроме Майкла, она не любила, но не получила от него взаимности. О том, что она не думала, насколько заслуживает преданности, и как жалеет, что у нее не хватило смелости уйти и искать это чувство.

Эмили закончила писать в три ночи и, не перечитывая и ни секунды не раздумывая, удалила документ. Следом она удалила неотправленный черновик письма. Руки ниже локтя болели, ее закаленные редактурой мышцы и сухожилия ныли. Она лежала поверх покрывала, голодная и мучимая жаждой, лишившаяся всего… обделенная любовью. И она начала видеть свое будущее.

1

Перед самым выходом на пенсию Лаки посещал кафе раз в день после обеда, проводя за делами час или два. Он жил неподалеку, в том же доме с двумя спальнями, который когда-то делил с Валией. Вторую комнату он использовал как кабинет, собрав там серебро из старых кафе, памятные безделушки с первых дней франшизы. Все здания по улице были одинаковыми, сама улица – узкой, вторые этажи немного сдвинуты назад, как ступенька траншеи. Лаки предполагал, что архитектором выступил ветеран Первой мировой войны и бессознательно или, напротив, намеренно воспроизвел здесь, в Сиднее, траншейную архитектуру Западного фронта. Лаки любил порассуждать о теории тайных смыслов, эти идеи забавляли его сотрудников, включая Софию.

Второго апреля, за день до стрельбы, он спустился вниз поужинать и рассказал Софии про идею фильма. Высокобюджетный проект никогда не снимут, но, как Лаки считал, идея была достойна воплощения. Для затравки Лаки сказал, что религиозные убеждения сродни психозу. Замысел фильма: разработана вакцина от психоза, и вдруг по всему миру начинает снижаться количество приверженцев религий. Это был бы триллер про заговор, в котором крупные церкви подкупают правительства и фармацевтические компании. Там были бы убийства глав различных государств, и все махинации раскрывал бы одинокий детектив-нигилист со жгуче-черными волосами, что-нибудь в этом духе. София кивала в ответ на эту ахинею, принеся ему кофе.

– Я знаю про пожар, про тетю Пенелопу и про деньги, – сказала она.

– Да. Верно. Я малодушно промолчал об этом.

– Часть меня считает, что я предаю семью, работая здесь.

– Я не хочу, чтобы ты так себя чувствовала. Не хочу, чтобы работа здесь доставляла тебе неудобства. Но и не хочу, чтобы ты работала где-то еще. Ты увольняешься?

– Не знаю. Я должна была поднять тему. Пожар, деньги. Мы все время замалчиваем. А не должны. Нужно осознать, что произошло.

– Твое увольнение никак не повлияет на нашу дружбу. Я выплачу тебе зарплату за два месяца, если надо. Но ты лучший работник, какого я только видел. Этот бизнес может стать твоим однажды, если захочешь.

– Что ты думаешь о пожаре?

– Те деньги были отравой для моего дела. Я живу с этим, и весь этот груз мой. Не бери его на себя. Это должно остаться секретом.

Следующим вечером Лаки сказал полицейским, что Генри Мэтфилд был у него дома в четыре двадцать пять: Лаки мог точно сказать время, потому что он смотрел финальный раунд «Колеса фортуны», невероятно напряженную игру, полную промахов. Он подумывал проигнорировать дверной звонок, чтобы нежданный гость ушел, но Генри начал долбиться в дверь и звать его громко и взволнованно, словно на улице произошел несчастный случай. Тем днем Генри выглядел так, словно полчаса назад вышел из продолжительного запоя, несмотря на то, что он не пил, – алкоголь плохо сочетался с лекарствами от депрессии и эпилепсии. Лаки был в курсе таких подробностей, поскольку у Генри была привычка делиться обстоятельствами жизни с незнакомыми людьми в кафе. Он продолжал проситься на работу, а Лаки отнекивался, пытаясь объяснить, что некоторые люди просто неспособны быть гостеприимными. Лаки предположил, что одинокий молодой человек стал разочарованием для других и поэтому рассказывал много личных подробностей, чтобы привлечь незнакомцев. Возможно, этот прием работал в прошлом. Возможно, мягкосердечные люди проявляли интерес к Генри, прежде чем он их доводил до края.

Генри театрально поклонился, стоило Лаки открыть дверь:

– Откуда ты знаешь, где я живу? – спросил Лаки.

– Следил за тобой вчера, – ответил Генри.

– Не стоило этого делать.

– Страшно, да?

– Если мы встретимся, то в кафе. Там я готов с тобой разговаривать.

– Прости, приятель. Но мне что-то нехорошо.

– Иди домой и поспи. Съешь что-нибудь. Сфокусируйся на работе. Где ты работаешь?

– В дерьмовой компании по сносу зданий. А вдруг я тебе чем-то помогу? По дому?

– Прямо сейчас?

– Да, прямо сейчас. Или позже. Я могу прийти завтра? Например, случайная работа за дополнительную плату.

– Позже в этом месяце мне может понадобиться человек, чтобы вывезти старую мебель из кафе старьевщику.

Спустя годы Лаки