Дочь моего мужа - Эмма Робинсон

Кара слабо покачала головой, ее глаза всё еще были закрыты. – Никто не знает. Роды не дают тебе новых супер-способностей, знаешь ли. Скорее наоборот. Я провела первый год жизни Софи, чувствуя себя полной и абсолютной неудачницей. А сейчас ей четыре, и она скоро пойдет в школу. Я знаю об этом столько же, сколько и ты. Ты просто, как бы, узнаешь обо всём по ходу дела.

Ребекка боялась, что она скажет именно это. – Плыть по течению, да?

Кара улыбнулась. – Ага, плыть по течению.

Ребекка подумала о протестах Иззи по поводу ее негибкости на работе. Жалобы Джека, что ему никогда не разрешали устраивать сюрпризы. Уровень её межгалактического стресса на свадьбе Саманты. – На самом деле это не моя сильная сторона.

Кара похлопала ее по руке. – Ничего не знаю, мне кажется, что в последнее время ты неплохо справляешься с этим, – она сделала глубокий, хриплый вдох. – Мало кто из тех, кого я знаю, могли бы принять такой поворот, как бывшая девушка их мужа, появившаяся у них на пороге с ребенком и всё остальное, что произошло с тех пор. Ты была невероятна, Ребекка. Я не уверена, что знаю, как тебя благодарить. Но я хочу. Я не думаю, что… В смысле, я не знаю…

Она начала кашлять, и Ребекка придвинулась ближе и взяла ее за руку.

– Тс-с-с. Не говори, если это трудно. Тебе не нужно ничего говорить. И тебе не нужно меня благодарить. Я просто хотела бы сделать больше. Я хотела бы помочь тебе остаться с Софи.

Кара слегка, но решительно покачала головой. – Ты сделала для меня больше, чем кто-либо другой в моей жизни.

Сердце Ребекки болело за нее. Для Софи. За ту жизнь, которую они должны были прожить вместе. – Ты доверила мне самое ценное, что у тебя есть. Думаю, мы квиты.

Кара крепче сжала руку Ребекки. – Позаботься о моем ребенке, Ребекка. Скажи ей, что ее любили с той минуты, как она родилась.

Слезы навернулись на глаза Ребекки. – Я буду говорить ей это каждый день. Я обещаю.

РЕБЕККА

– Ты готова, Соф?

Джек, одетый в черный костюм с желтым галстуком, на котором настояла Софи, протянул ей руку. В последние несколько дней они долго обсуждали, достаточно ли Софи взрослая, чтобы присутствовать на похоронах своей матери, но она была так уверена, что хочет прийти, что они согласились. В любом случае, на них всё равно будут только они, Даниэль и несколько старых коллег Кары по работе. Крематорий был очень любезен и организовал такую службу, которая максимально помогла бы Софи.

В конце концов, Кара тихо ушла через две недели после того, как они посетили ЗАГС, чтобы вписать Джека в свидетельство о рождении. Казалось, что она выздоравливала от инфекции, которую подхватила, но затем та вернулась с удвоенной силой. Она оказалась слишком сильной, чтобы её ослабленная иммунная система могла с ней бороться. Как только они поняли, что она может не дожить до Рождества, они перенесли праздник. Переставили елку и подарки в её спальню и ели рождественский пудинг, сидя на краю ее кровати. Софи заслужила еще одно Рождество со своей мамой.

Теперь Софи встала с дивана, на котором она сидела очень осторожно, чтобы не испортить новое платье, которое они купили вместе с Ребеккой. Она хотела знать, что люди надевают на похороны, и Ребекка сказала, что она должна выбрать то, что захочет. Вот почему она остановилась на желтом платье. Ведь её мама сказала, что желтый был ее первым любимым цветом, и она подумала, что это может быть и любимый цвет ее мамы.

– Я готова, папа.

В последние пару дней она начала называть Джека – папой: сначала осторожно, а затем с большей уверенностью. Она все еще звала Ребекку по ее имени, поэтому они предположили, что так оно и будет.

Когда они вышли из машины у крематория, Софи заметила мемориальные доски среди цветочных клумб и спросила Ребекку что это такое. – Это имена людей, чьи похороны проходили здесь. Люди пишут их имена, а затем небольшое сообщение о них, чтобы их могли запомнить.

Софи нахмурилась. – Что за сообщение?

– Ну, вот здесь, – Ребекка указала на ближайшую к ним табличку, – написано: «Тед Браун, горячо любимый муж, отец и дедушка».

Они направились к крематорию, но Софи, очевидно, обдумывала эту новую информацию. Как раз перед тем, как они присоединились к Даниэль на улице, она остановилась и потянула Ребекку за подол пальто, и Ребекка присела на корточки, чтобы послушать ее. – А у мамочки будет такое?

– Если ты хочешь, то мы так и сделаем. Ты знаешь, что хотела бы написать?

Софи кивнула. – Я хочу, чтобы там было: «Лучшая мамочка в мире».

Ребекка сглотнула. Она не хотела усложнять ситуацию для Софи, расплакавшись. – Звучит идеально. Она была лучшей мамочкой в мире, верно?

Софи кивнула и начала плакать. Ребекка обняла ее, крепко зажмурив глаза и едва осмеливаясь дышать. Ее сердце болело за эту маленькую девочку, которая потеряла свою мать, и за Кару, которой не будет рядом, чтобы увидеть, как растет её дочь. Каждой частичкой своего существа она надеялась, что справится с задачей помочь Софи справиться с этим и не только.

Софи отстранилась и посмотрела на Ребекку. – И ты можешь быть лучшей мамочкой в мире номер два.

Теперь она не могла сдержать слезы. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы стать лучшей мамочкой номер два, Софи. Правда. Она достала из сумки салфетку, вытерла лицо Софи и помогла ей высморкаться.

Затем она взяла левую руку Софи, а Джек взял правую, и они вместе вошли в крематорий на прощальную церемонию.

– Мама, сколько еще фотографий ты будешь делать?

Блейзер, который был на Софи, доходил ей до кончиков пальцев, а накрахмаленная белая рубашка была немного великовата. Тем не менее, теперь она была ученицей средней школы до мозга костей.

Ребекка подняла телефон, пытаясь выбрать ракурс, который, как ее заверяла Софи, поможет сделать лучший снимок. – Еще всего одну. Я хочу отправить её твоему отцу.

Джек предложил взять выходной на утро, чтобы они оба могли отвезти Софи на её первый учебный день, но она обиделась и закатила глаза от одной только идеи.

– Мне уже одиннадцать, а не пять.

Как ей могло быть уже одиннадцать? Последние семь лет пролетели незаметно. Некоторые из них