Брабантский мастер Иероним Босх - Дмитрий Николаевич Овсянников

или, раскаявшись, брался за старое. Но помимо смертной казни инквизиция обладала богатым арсеналом наказаний для еретиков – даже не отняв жизнь, она могла сделать ее невыносимой. Осужденных заключали в тюрьму – в кандалах или без таковых, налагали всевозможные епитимьи, среди которых было немало позорных. И всегда конфисковывали все имущество осужденного.

– Нам нечего опасаться обвинений в ереси, – возражал Йерун. – Я не еретик, не колдун и не вероотступник.

– Но твои чудища, Йерун! Эти адские видения! Отрекись от них, пока не поздно!

– Но ведь я пишу их, выполняя заказы церкви. И моя манера изображать такое отличает меня от прочих художников. Я соединяю высокое с низким, прекрасное и страшное – взгляни, разве не то же самое происходит в окружающем нас мире?

Алейд, будучи домовитой хозяйкой и заботливой женой, не готова была спорить о живописи – она совсем не разбиралась в ней. И оттого еще более упорно стояла на своем.

Йерун не соглашался с женой, однако не осуждал ее. Он понимал, что Алейд, рано осиротев, привыкла к чувству тревоги и незащищенности настолько сильно, что не смогла изжить его даже в долгом и крепком браке. Это скверное чувство прорывалось у Алейд наружу, стоило делам не ухудшиться даже, но просто ненадолго выйти из колеи. Обыкновенно Йеруну удавалось приободрить и успокоить жену, благо душевное равновесие быстро возвращалось к ней. Но отучить жену от постоянного ожидания беды Йерун так и не сумел. Вдобавок у них отчего-то не рождались дети. К сорока годам Йерун уже смирился с той невеселой мыслью, что у него не будет прямых потомков.

Пожалуй, получи сейчас Йерун вызов на суд инквизиции, или просто приди к нему инквизиторы с «беседой обо всем», это было бы, без сомнения, страшно. Но зло, которое копилось вокруг, не спеша открываться, пугало и тревожило куда сильнее. И Йерун решил не ждать у моря погоды, но действовать первым. Для начала он обратился за советом к Гуссену и Яну.

– Что же ты молчал столько времени! – удивился Гуссен. – Стекольщиков защищали чуть ли не всем братством, защитим и тебя! И защитим тем вернее, чем раньше примемся за это!

– Мы все нужны городу, – заметил Ян. – И я согласен, не стоит ждать, пока какой-нибудь досужий ревнитель благочестия донесет на тебя инквизиции. Дойдет до суда – защищаться станет намного труднее. Со стекольщиками они понадеялись на своих людей, вот и вышло, что встревожили их раньше времени. За тебя взялись по-другому.

– Если кто-то могущественный пытается создать тебе дурную славу, то кто-то более могущественный должен поддержать добрую. И пусть твои недруги попробуют после этого действовать клеветой! – сказал Гуссен. – Выше всех в городе бургомистр и настоятель собора Святого Иоанна. Начнем с них.

* * *

Несколько членов магистрата во главе с самим бургомистром совещались в ратуше при закрытых дверях. Здесь же присутствовал настоятель собора Святого Иоанна отец Мартин Ханекер собственной персоной. И сверх того – двое инквизиторов, отец Томас и отец Августин.

– Дело нешуточное, господа, – заговорил отец Томас. – В городе стали говорить слишком много недоброго о живописце ван Акене.

– В городе трудятся трое братьев ван Акен, святой отец. О котором из трех?

– О младшем брате. О том, что с некоторых пор стал известен как Иеронимус Босх.

– Йерун ван Акен – выдающийся живописец и добрый католик. Кроме того, он ординарный член в Братстве Богоматери. Он известен многим – и всегда с лучшей из сторон. Что плохого можно сказать о человеке, подобном ему?

– Увы, порой здоровый с виду человек несет в себе скрытые семена болезни, – печально произнес отец Августин. – А внешне добрый католик может быть приверженцем тайной ереси.

– Что вы хотите этим сказать, святой отец?

– Нам поступают сведения о мастере Йеруне ван Акене, – неумолимым тоном проговорил отец Томас. – Я не берусь утверждать что-либо до вынесения вердикта судом Церкви…

– Прежде необходимо выдвинуть обвинение!

– Вам известно, что их выдвигают на основании доноса, – строго произнес инквизитор. – И у меня есть все основания полагать, что за этим дело не станет. Я умолчу об адских образах Босха – они, возможно, свидетельствуют о его безумии. Но среди его рисунков слишком много обнаженных людей, как мужчин, так и женщин, и не все изображения невинны. Похоже, мастер Йерун связан с Братством Свободного духа. И, вероятно, причастен к тайным мистериям адамитов!

При упоминании адамитов несколько человек презрительно скривились. Секта еретиков-адамитов проповедовала возвращение людей к первозданному состоянию, в каком, согласно Библии, пребывали Адам и Ева, еще не изгнанные из рая. Адамиты прославились страстью к прилюдным прогулкам нагишом и немыслимым распутством – женщины у них считались общими. В прежние времена общества адамитов появлялись в германских землях и в Чехии то тут, то там. Их выслеживала и уничтожала инквизиция, но они появлялись снова.

– Боюсь, что связь Босха с адамитами придется выяснить суду инквизиции, – завершил свою речь отец Томас.

И тогда слово взял мэтр Каспар ван Вейден, уважаемый в городе юрист. Отцом его был преподаватель Латинской школы, ныне покойный мэтр Иоганнес, тот самый, что был другом мастера Антония ван Акена. Мэтр Каспар также дружил с семейством живописцев. А его знанию законов не раз отдавал должное магистрат Хертогенбоса.

– Об адамитах стоило бы говорить, – произнес ван Вейден. – Если бы не одно чрезвычайно важное обстоятельство. Вам известно, господа, а вам, святой отец, – он кивнул инквизитору, – известно без всякого сомнения, что последних адамитов в Брабанте разгромили в 1430 году от Рождества Христова. С тех пор их больше никто не видел. Йерун ван Акен знаком многим из присутствующих здесь. Никто не поспорит, что он родился никак не раньше 1450 года. Я надеюсь, вы не станете утверждать, что добрый католик связался с ересью за двадцать лет до своего рождения?

Худое желчное лицо отца Томаса вытянулось. Он явно не ожидал ничего подобного. Инквизитор упустил всего один штрих, но без него подготовленная им картина обвинения рушилась сама собой, и рушилась в самый неподходящий момент. Он осознал это только сейчас.

– Сама идея адамитов такова, что они не могут оставаться в тайне, – не останавливался мэтр Каспар. – К тому же они всегда многочисленны, иначе их ересь не действует. История показывает, что они исчисляются десятками и в отношении церкви держатся непримиримо. Если вы обвините одного, то у вышестоящей инстанции возникнет вопрос, почему вы не арестовали и не подвергли суду остальных. Кардинал будет недоволен инквизиторами, допустившими подобный промах.

Поспорить с доводом мэтра Каспара было невозможно.

– Я же добавлю, – поднялся отец Мартин. –