Нодар Думбадзе - Кукарача

- Шпион ты, Кукарача, шпион! Мильтон несчастный! Ненавижу тебя!

Словно гора свалилась с моих плеч - я высказал Кукараче то, что думал о нем в ту минуту.

Я увидел, как покрылось смертельной бледностью смуглое лицо Кукарачи...

Овощной ларек борчалинского колхоза имени Махарадзе находился на краю Варазисхеви, рядом с нашим домом. Весь персонал ларька состоял из двух азербайджанцев - Али и Ибрагима. Нам нравилось, как они смешно коверкают грузинский язык.

- Ты, малшик, очен хатиш, штобы тебе пабит, да? - беззлобно угрожали они нам, уличив в попытке стащить с прилавка семечки подсолнуха или сушеные сливы.

Ларек торговал всем, что имелось в колхозе, - начиная с винограда и вина и кончая арбузами, иногда даже мясом, так что маме почти не приходилось ходить на базар.

Старший, Али, был примерно в возрасте моего отца, Ибрагим - моложе, лет семнадцати - восемнадцати. Он немного косил, и Али, бывая в дурном настроении, называл его "косой сукинсин".

Сейчас мне трудно сориентироваться в ценах того времени, но помню отлично: на рубль Али давал мне столько зелени, что она не умещалась на нашем кухонном столе. И еще говорил:

- Малшик, ты скажи свой мама - Али сдачи не имел, следующи раз отдал все сразу...

Мама называла Али и Ибрагима жуликами, но поддерживала с ними доброе знакомство. К нам, ребятам, они относились хорошо, нередко угощали нас и семечками, и абрикосами, и сливой.

В середине июля Али и Ибрагим привозили полный фургон арбузов и дынь и сваливали их кучей перед ларьком. А потом Ибрагим весь день без передышки расхваливал свой товар:

- Кому борчалинский харфуз и динь на разрез! Сладкий харфуз! Вах-вах-вах, какой динь!

От покупателей не было отбоя. Но меня прельщали не арбузы и не дыни. С утра до вечера торчал я у ларька и как завороженный смотрел на красовавшийся за поясом Ибрагима кривой турецкий нож с черной рукояткой, которым он делал пробные разрезы на арбузах. Не было для меня на свете вещи более красивой и более желанной, чем этот нож, он преследовал меня во сне и наяву.

Был понедельник, 13 июля - день каверзный и подлый. Мама послала меня за зеленью. Я подошел к ларьку и увидел его - предмет моих вожделений и мечты! Ибрагим и Али хлопотали в ларьке, на улице не было ни души, а на самой макушке арбузной пирамиды сверкал, блестел на солнце воткнутый в огромный арбуз кривой турецкий нож...

Не помню, что произошло со мной, кто вскрыл мой череп, кто вывернул мои мозги и шепнул на ухо.

- Иди, не бойся...

Помню лишь, как нож оказался в моих руках, как рухнула арбузная пирамида, как я ворвался во двор тети Марты, закопал нож под забором и как обомлел, увидев вдруг появившегося словно из-под земли Кукарачу...

- Здорово, Тамаз! - приветствовал он меня.

Вместо того чтобы встать, я сел на землю.

- Как дела? Что нового?

Ссориться с лейтенантом меня сейчас не устраивало никак. Поэтому я глупо улыбнулся и пожал плечами, продолжая сидеть. Тогда Кукарача сам опустился рядом со мной на корточки, чтобы вести беседу, как говорится, на одном уровне.

- Где твои дружки?

- Не знаю... Кто на даче, кто в Тбилиси...

- А ты что здесь делаешь?

- Жду отца. Он должен приехать на днях. Наверно, поедем в Кобулети.

- Да нет, чем ты сейчас занят, каковы твои планы на сегодня?

- На сегодня?.. Пока не знаю... Зайдут, наверно, ребята... Сходим на Вере или в зоопарк...

- А до этого? - не отставал Кукарача.

- Пойду домой, - ответил я.

- Не дождешься ребят?

- Придут - сами позовут.

Где-то в уголочке сердца у меня вспыхнула искорка надежды - а может, он ничего не видел? Может, он пришел случайно? Может, он хочет помириться со мной после той истории с папиросами? Я встал и сказал с наигранным равнодушием:

- Ну, я пошел...

- Сядь! Пока придут ребята, поиграем.

- Поиграем? Во что?

- Ну, хотя бы в орел-решку.

Кукарача достал из нагрудного кармана серебряный рубль, положил его на указательный палец, щелкнул снизу большим пальцем, поймал на лету монету, зажал в кулаке и вопросительно взглянул на меня.

- Решка! - сказал я.

Кукарача разжал кулак.

- Проиграл ты! - Кукарача снова подбросил монету.

- Не хочу больше... - Я встал.

- Погоди! Может, сыграем в ножик? - предложил Кукарача.

- Что?! - Я схватился за сердце.

- В ножик, говорю, сыграем! - повторил Кукарача.

- Что ты пристал ко мне? Что тебе нужно?! - Я был готов расплакаться.

- Ничего, кроме твоей дружбы, чего же еще? - Кукарача встал, нашел в куче мусора кусочек угля и начертил на воротах два круга - один большой, другой поменьше - внутри первого. Потом бросил уголек, вытер руки друг об друга, отсчитал от ворот десять шагов, носком сапога провел по земле черту и обратился ко мне:

- Одолжи-ка нож!

Цепенея от ужаса и собственной подлости, я спросил:

- Какой нож?

- А тот, который ты закопал под забором! - ответил Кукарача уверенно, словно нож закапывал он сам.

Что мне оставалось делать? Я откопал нож и отдал его Кукараче.

Лейтенант с минуту внимательно рассматривал нож, удовлетворенно кивая головой. Вдруг нож молнией вырвался из его руки, со свистом описал в воздухе дугу и вонзился в большой круг.

- Принеси! - сказал мрачно Кукарача.

Я с трудом вытащил из ворот нож и принес его лейтенанту. Он снова бросил нож и снова попал в большой круг. Следующие три броска оказались снайперскими - в середине внутреннего круга. Кукарача довольно улыбнулся.

- Твоя очередь. Пять бросков. Запомни, у меня сорок восемь очков две девятки, три десятки.

Я бросил и угодил ножом в тутовое дерево, метрах в трех от ворот.

- Ну, ты даешь! - рассмеялся Кукарача.

- А я целился в дерево! - солгал бессовестно я.

- Валяй!

Остальные четыре броска оказались и того хуже. Нож попадал в ворота или рукояткой или боком, но никак не лезвием. На шум вышла тетя Марта. Она изумленно воззрилась на нас, потом схватилась за голову:

- Господи, что я вижу, ослепни мои глаза! Что это такое? Чему ты учишь ребенка, чтоб ты провалился вместе с твоей милицией! Бездельник! Кукарача черномазый!

- Побойся бога, тетя Марта, какие ты отпускаешь словечки?! Неужели ты никогда не ела сахар? - Кукарача миролюбиво улыбнулся старушке, обнял меня за плечи и вывел со двора. - А теперь мы пойдем и вернем нож хозяину. Ладно?

В азарте состязания я успел уже забыть про этого проклятого Али, и теперь меня словно кипятком обдало.

- Отнеси ты...

- А почему не ты?

- Стыдно мне!

- Ничего. Пойдем вместе. С Али поговорю я.

Мы подошли к ларьку, когда гнев и возмущение Али, вызванные пропажей ножа, достигли апогея. Причем были они обращены в основном против бедного Ибрагима.

- Косой сукинсин, какой нож потерял! Тепер я как продал харфуз на разрез?! Гавариш - кто-то украл, украл! Лучше я адин хароши сабак держал, он хотя бы лайт!

При виде Кукарачи Али повысил голос:

- Милисия, где ты?! Куда смотришь, милисия?! Утром, в сентр города, мине ограбил какой-та сукинсин!

- Я здесь, Али! И вот твой нож!

- Вах, дарагой мой! Ты не милисия, ты настояши золото! - Али выскочил из-за прилавка и стал обнимать Кукарачу.

- Ты не меня, ты его благодари! Это он нашел твой нож! - Кукарача подтолкнул меня.

- Дарагой мой малшик! Скажи, кто мой нож украл? Я ему уши отрезал!

- Я не знаю, это Кукарача отнял нож у вора! - выкрутился я.

- Ай, я его душа матал, сволош, сукинсин!

Али не подозревал, что эти эпитеты он адресовал не кому другому, как мне, только что объявленному им же "дарагим его малшиком".

- На, дарагой, - продолжал он, - бери падарок, денги не нада! - И он протянул мне два небольших арбуза.

Я отказался, попятился назад.

- Возьми, чудак! - подбодрил меня Кукарача.

Я взял арбузы.

- А что надо сказать? - наставительно напомнил мне Кукарача.

- Спасибо, дядя Али, только зачем мне два арбуза? Дай одну дыню.

Кукарача расхохотался.

Али исподлобья посмотрел на меня.

- О-о, малшик, ты тоже балшой хитри сукинсин! - И обменял один арбуз на дыню.

- Кукарача, а что я маме скажу? Откуда все это? Бери-ка ты!

Кукарача взял у меня арбуз и дыню, и мы пошли домой.

Мама ужаснулась:

- Кукарача, не говори, что это украл мой сын, а то я покончу с собой!

- Что вы, Анна Ивановна, это Али преподнес мне, а я - вам, - успокоил ее Кукарача.

- Чем я заслужила такое внимание?

Кукарача неловко улыбнулся и развел руками.

- Ты не обижайся, Кукарача... Скажи мне откровенно: ты бегаешь только за Тамазом и ходишь только к нам или ко всем?

Кукарача задумался. Видно, он не ожидал такого вопроса.

- Нет, Анна Ивановна... Я, как вы изволили выразиться, бегаю не только за вашим сыном и хожу не только в ваш дом... Я - участковый инспектор, и мне приходится бывать всюду... Но, признаюсь, у вас я чувствую себя как-то необычно... Волнуюсь, как на экзамене... В других домах меня иначе как "уважаемый" не величают. "Пожалуйте, уважаемый Георгий!", "Присядьте, уважаемый Георгий", "Пропали бы мы без вас, уважаемый Георгий!.." А вы... Вы спорите, даже ссоритесь со мной, Кукарачей меня зовете...