Нодар Думбадзе - Закон вечности

- Зачем я пять лет читал тебе Евангелие?

Бачана не ответил. Он стоял понурившись и вытирал о штанины потные ладони.

- Кого ты убил? - нарушил молчание Ломкаца и весь напрягся в ожидании ответа.

- Я убил убийцу Глахуны Керкадзе, дед!

У Ломкацы от удивления расширились зрачки. Он хотел встать, по колени подвели старика.

- Ты убил... Манучара Киквадзе? - переспросил он шепотом.

- Манучара!

Ломкаца, кряхтя, насилу поднялся, подошел к двери, плотно прикрыл ее, потом вернулся к внуку и прижал его голову к груди.

- Знает кто об этом? - прошептал он.

Внук покачал головой.

- Два божества было у меня, - тихо произнес он, - ты и Глахуна. Один погиб от руки Манучара... - Бачана дотронулся горячей рукой до мозолистой руки деда. Рука была холодной как лед. - Подумай, мой мальчик, как следует... Не бери на себя пролитую другим кровь... Тяжелое это дело... сказал в задумчивости Ломкаца и вдруг почувствовал, как в его старые жилы из раскаленной руки внука стала вливаться кипучая кровь, как она горячей волной проникла сперва в грудь, потом в виски. Ломкаца долго, долго всматривался в глаза внука, и понял старик, что нет больше больного пятнадцатилетнего Бачаны. Ломкаца не вынес жгучего взгляда внука и отвел глаза. Он угадал немой вопрос, затаившийся в огненных очах этого преобразившегося человека, и понял, что от того, как он сейчас ответит на этот вопрос, будет зависеть вся будущая жизнь его внука. - Правильно, сынок! Я поступил бы так же! - сказал он и крепко обнял внука. Бачана вдруг расслабился, обмяк, выскользнул из объятий деда и сел на пол. - Боже всесильный, зачем твоя месть явилась в образе этого ребенка! - простонал Ломкаца, опускаясь рядом с внуком.

Когда на рассвете ошалевший от волнений Сипито Гудавадзе ворвался в дом Ломкацы, дед и внук по-прежнему сидели на полу и плакали: Бачана громко, навзрыд, Ломкаца - безмолвно...

5

Профессор Антелава вошел в палату в сопровождении лечащего врача и фельдшерицы. Бачана лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к биению своего сердца. Он был доволен: сердце билось сильно, теперь оно неустанно гнало кровь по всему организму. Бачана чувствовал, как с каждым днем набирается сил его измотанное сердце, яснеет разум. Он услышал, что пришел профессор, но, охваченный сладостным ощущением возвращения к жизни, притворился спящим.

- Здравствуйте! - поздоровался профессор.

- Уважаемому профессору наше почтение! - привстал Булика.

- Здравия желаю! - ответил отец Иорам.

- Ну, как наши дела? - задал профессор общий вопрос, внимательно просматривая истории болезни. - Скоро переведем вас в реабилитационное отделение! - удовлетворенно произнес он.

- Меня больше устраивает амнистия! Чувствую себя хорошо, третий день хожу в туалет на своих на двоих, так что, если вы не возражаете, хоть сегодня мог бы отправиться домой! - заявил Булика и, как бы демонстрируя свое выздоровление, выставил из-под одеяла голые ноги.

- Я ведь предупреждал! - обратился профессор к врачу.

- Не могу же я привязать его к кровати! - развел тот руками.

- Именно привязать! Вам нельзя вставать, понимаете? Вас не устраивает судно? - пошутил профессор и легким толчком уложил Булику на постель.

- Что вы, профессор! Просто неудобно беспокоить уважаемое общество... - осклабился Булика.

- Ничего! - успокоил его профессор.

- Кроме того, совесть меня мучит: из-за меня половина Ваке, наверно, ходит босиком!

- А вам очень хочется, чтобы босиком ходило все Ваке?

- Мм... Извините, уважаемый профессор, я умолкаю! - Булика понял смысл сказанного и прилег с такой осторожностью, словно действительно население Ваке только и ждало, что его выздоровления.

- Сегодня звонил католикос, справлялся о вас. Что ему передать, отец Иорам? - обратился профессор к настоятелю Ортачальской церкви святой троицы.

Глаза священника, тронутого вниманием католикоса, наполнились слезами.

- Не принимает всевышний грешную мою душу благодаря его молитве, так и передайте владыке, - ответил он.

- А мы, значит, тут ни при чем? - притворно обиделся профессор.

- Вам, врачам, доверены врата ада, католикос же стережет райские ворота, - оправдался Иорам и перекрестился.

- Нет, батюшка, дорога на тот свет ведет к одним общим воротам - к тем, у которых поставлены мы, врачи. Рай и ад - лишь подразделения того света, и куда бог определит человека, это уж его дело. Нам велено не открывать людям ворота того света раньше времени. Так-то!

Иорам неловко кашлянул и промолчал.

- Все спит? - спросил профессор, нащупывая пульс Бачаны.

- Спит все двадцать четыре часа! - ответил врач.

- Тем лучше! - Профессор снял висевшую у изголовья Бачаны историю болезни. - РОЭ замедляется, холестерина меньше, это хорошо! - отметил он удовлетворенно. - О, экстрасистолы продолжаются? Какие принимаете меры?

- Эральдин. Наиболее эффективно...

- Боли?

- Слабые.

- Периодичность?

- Примерно раз в полчаса, когда не спит.

- Продолжайте пантопон!

Профессор осторожно откинул одеяло, долго пристально разглядывал грудь Бачаны, потом облегченно вздохнул:

- Какое счастье, что удалось избежать аневризмы!

Бачана открыл глаза.

- Здравствуйте, уважаемый профессор!

- Вы не спите? - удивился профессор.

- Я вообще не сплю.

- Как так?

- Так. Наяву вижу сны.

- Какие же это сны?

- То приятные, то неприятные.

- Постарайтесь перед сном думать о приятных вещах, тогда и сны будут приятные.

- Как вы полагаете, профессор, я спасся? - спросил Бачана.

- Именно об этом я хотел спросить вас!

Бачана растерялся.

- Мне кажется... Как будто... По-моему, мне лучше...

- Тогда все отлично! - Профессор приложил к сердцу Бачаны фонендоскоп.

- Ну как? - спросил Бачана дрогнувшим голосом.

- Слышу хорошо. Вчера было хуже.

Профессор собрался уходить.

- Если я выживу, закажу два ваших золотых бюста! - улыбнулся Бачана.

- Почему два?

- Один преподнесу вам, другой поставлю на своем письменном столе и буду на него молиться.

- Гогилашвили практичнее вас, он обещал только один!

- И две бриллиантовые серьги для вашей супруги. А кроме того, бесплатный ремонт обуви на всю жизнь! - добавил Булика.

- Дай бог вам здоровья! А теперь я пойду, предупрежу жену - пусть прокалывает себе уши... А что обещаете вы, отец Иорам?

- Свечу величиной с вас и вечные мои благословения!

- Знаете, после инфаркта у людей развивается забывчивость, так что... - рассмеялся профессор. - Ну а в остальном жалобы есть?

- Да вот, хотели сказать по поводу крыс... Но ваш приход так нас обрадовал, что мы и забыли про них... - Булика покосился на фельдшерицу.

- Какие крысы? - поразился профессор.

- Это ему от хронического алкоголизма мерещится, уважаемый профессор! - пролепетала фельдшерица.

- Ладно, у меня белая горячка, а ему? Ему тоже мерещится? Оскорбленный Булика указал рукой на Иорама.

- Вообще-то они безвредные... - произнес батюшка примирительно. - Ну, выйдут, погуляют, сахарком побалуются...

- Вызвать завхоза! - распорядился профессор.

- Он пошел за мышиным сахаром, - ответил врач.

- Что это еще за чертовщина - мышиный сахар?! В республиканской больнице развелось столько мышей, что у них свой собственный рацион?! рассвирепел профессор.

- Это яд, профессор! - объяснил врач.

- Мышьяк! - уточнила фельдшерица.

- Безобразие! - воскликнул профессор и, не попрощавшись, покинул палату.

- Может, не следовало говорить? - забеспокоился Булика.

- Говори не говори - факт налицо. Подождал бы немного, убедился бы собственными глазами, - ответил Иорам. - На! - И он бросил кусок сахара выползшей из-под кровати Булики крысе.

Спустя час в палату вошли главный врач больницы, заведующий хозяйственной частью, дезинфектор, два санитара, лечащий врач и фельдшерица Женя.

- Где крыса? - строго спросил дезинфектор.

- Здесь! - ответил Булика, выворачивая пальцем правое веко.

- Провокацией занимаетесь, да?

- А этот сахар я, что ли, жрал?! - Булика показал на валявшийся на полу обгрызенный кусок сахара.

Санитары бросились под кровать, потом обошли палату, забили мышьяком все щели.

- Мышьяк немного устарел, но это ничего. Подождем до завтра, если не подействует, приведем кошку, - успокоил больных дезинфектор, потом обернулся к санитарам. - Посыпьте и в моем кабинете, все ножки у шкафа обгрызли проклятые!.. На что еще жалуетесь? - обратился он снова к больным.

- Почему Америка не выводит свои войска из Южной Кореи?! - заявил Булика.

- Интриган! Анонимщик несчастный! - проговорил дезинфектор и вышел, в сердцах хлопнув дверью.

- Интриган и анонимщик - твой отец, а ты сам - крыса! - крикнул вдогонку ему Булика.

Вскоре в палату вернулась Женя со шприцем в руке. Она подошла к кровати Бачаны, откинула одеяло и проговорила про себя:

- Следовало бы впрыскивать кое-кому пантопон в язык, чтоб он не болтал лишнего!