Роже Вайян - Закон

С балкона дону Чезаре видна вся топь, а за ней озеро, среди камышей и зарослей бамбука оно прокладывает себе дорогу к морю и омывает площадку перед крыльцом дома с колоннами; а дальше песчаные отмели перешейка, а еще дальше бухта Порто-Манакоре. Дон Чезаре глядит на море, которое долгие месяцы даже не всплеснет.

- Слушаю вас, дон Чезаре, - повторяет Тонио.

Джулия с Марией входят в дом. Легко шагая, Мариетта исчезает среди зарослей бамбука; она держит путь к камышовой хибарке: в таких хибарках живут о семьями рыбаки дона Чезаре.

- Ну так вот, - обращается к Тонио дон Чезаре, - поедешь сейчас в Порто-Манакоре.

- Поеду сейчас в Манакоре, - повторяет Тонио.

- Зайдешь на почту... потом к дону Оттавио... Потом в контору "Соль и табак".

Тонио повторяет каждое слово, желая показать, что он все отлично понял.

- Ничего не забудешь? - спрашивает дон Чезаре.

Тонио опять слово в слово повторяет все поручения.

- Как же я доберусь до Манакоре? - спрашивает Тонио.

- А как ты сам рассчитывал добраться? - спрашивает дон Чезаре.

- Может, взять "ламбретту"? - рискует на всякий случай Тонио.

- Если тебе так уж хочется, бери "ламбретту".

- Спасибо, дон Чезаре.

- А сейчас я иду работать, - заявляет дон Чезаре. - Скажи своим, чтобы не шумели.

- Будут молчать как миленькие, - говорит Тонио. - Уж поверьте на слово.

Час сиесты прошел. Дон Чезаре видит, как его рыбаки выходят из своих камышовых хижин, разбросанных в топкой низине, и направляются к площадке, где сохнут их сети. Потом он удаляется к себе в спальню, а оттуда проходит в залу, отведенную под коллекцию древностей.

Тонио входит в большую нижнюю залу, где сидят его женщины.

- Мария, - командует он, - принеси башмаки.

- Башмаки? - переспрашивает Мария. - На что тебе башмаки?

- Дон Чезаре разрешил мне взять его "ламбретту"!

- А почему это дон Чезаре разрешил тебе взять его "ламбретту"?

- Он меня в Манакоре посылает.

- А ты что, не можешь до Манакоре пешком дойти, что ли?

- Он мне велел взять его "ламбретту".

- Он ведь работает, как бы ему шум мотора не помешал, - говорит Мария.

- Всю жизнь он моторов терпеть не мог, - подхватывает старуха Джулия. Если бы не правительство с его приказами, никогда бы дон Чезаре не потерпел, чтобы здесь рядом шоссе прокладывали.

- Сегодня у него хорошее настроение, - поясняет Эльвира. - Нынче утром рыбак ему какую-то древность притащил.

Возвращается Мариетта, она принесла рыбы на ужин. Кладет рыбу у камина в углу просторной залы. Потом облокачивается на подоконник спиной к присутствующим. Белое полотняное платьице, доходящее до колен, надето прямо на голое тело.

Мария идет за башмаками Тонио, они висят на балке, а рядом ее башмаки, и башмаки Эльвиры, и башмаки Мариетты; женщины надевают обувь только в праздничные дни или когда идут к мессе в Порто-Манакоре.

Тонио поглядывает на Мариетту, она стоит к нему спиной, облокотясь о подоконник.

Возвращается Мария с башмаками.

- На что это ты так уставился? - спрашивает она мужа.

- Обуй-ка меня, - приказывает Тонио.

Он садится на лавку перед господским столом, столешница вытесана из одной огромной оливковой доски. Кроме самого дона Чезаре, никто не имеет права пользоваться массивным неаполитанским креслом XVIII века с позолоченными затейливыми деревянными подлокотниками в виде китайских уродцев.

- Видать, дон Чезаре совсем ума лишился, раз позволил тебе взять свою "ламбретту", - говорит Мария. - Один бог знает, куда ты на ней укатишь и в котором часу вернешься.

Мария опускается перед мужем на колени и надевает на него башмаки.

- Вот если встречу дона Руджеро, - заявляет Тонио, - так я ему покажу, кто быстрее: наша "ламбретта" или его "веспа".

- Значит, верно, что дон Чезаре позволил тебе взять свою "ламбретту"? бросает не оборачиваясь Мариетта.

- А почему бы дону Чезаре не позволить мне взять его "ламбретту"? Ведь я его доверенное лицо.

Тонио смотрит на Мариетту. Лучи клонящегося к закату солнца скользят по бедрам девушки, и сейчас отчетливо видна теневая ложбинка, разделяющая ее ягодицы, там, где примялась белая ткань.

- А я тоже умею ездить на мотороллере, - объявляет Мариетта.

- Кто ж это тебя научил? - спрашивает Тонио.

- Надеюсь, ты не окончательно ополоумел и не дашь ей вести "ламбретту" дона Чезаре? - обращается к Тонио Мария.

- Заткнись, женщина, - говорит Тонио.

Он подымается, идет в конюшню, выводит оттуда "ламбретту" и на площадке перед домом берет ее на тормоз. Женщины идут за ним следом. Изо всех углов высыпают ребятишки. Рыбаки бросают сматывать сети и тесно окружают мотороллер.

- Воды принесите, - командует Тонио.

Мария и Джулия зачерпывают полные ведра в водосливе озера. Тонио одним махом выплескивает воду на колеса и на крылья мотороллера. Потом протирает "ламбретту" кусочком замши, доводит ее до блеска.

- Выходит, значит, - говорит один из рыбаков, - дон Чезаре разрешил тебе взять его "ламбретту"...

- А что же тут такого? - отвечает Мария.

Мариетта держится в стороне, у крыльца.

Тонио нажимает на кнопку карбюратора, подкачать бензина. Потом проверяет рычаг скорости, чтобы тот был в нейтральном положении. С задумчивым видом регулирует подачу газа.

Рыбаки еще плотнее окружают мотороллер, дети шмыгают у них под ногами.

Теперь Тонио нажимает на педаль сцепления. Раз, другой, и мотор начинает работать. Тонио передвигает рычаг, и мотор взревывает, работает на полную мощность, затихает.

- Хороша штучка! - восхищается рыбак.

- Работает не хуже "веспы", - подтверждает другой.

- А все-таки уж если иметь мотороллер, так лучше "весну", - говорит третий.

- Раз дон Чезаре купил себе "ламбретту", - возражает первый, - значит, он навел справки, какой мотороллер самый лучший.

Тонио отпускает тормоз, садится на седло. Он снова заводит мотор.

К мотороллеру быстро подходит Мариетта.

- Прокати меня, - говорит она.

- Вот видишь, видишь, сама к нему лезешь! - кричит Мария.

- Больно-то он мне нужен, - отвечает Мариетта. - Просто я хочу прокатиться на "ламбретте".

Она кладет обе ладони на руль.

- Тонио, - просит она, - ну позволь мне сесть сзади.

Мария, которая стоит по ту сторону мотороллера, не спускает с обоих глаз.

- Надо у дона Чезаре разрешения спросить, - мнется Тонио.

- Дон Чезаре разрешит, - уверяет Мариетта.

- Это как сказать.

- Пойду спрошу у него разрешения.

- Нет, вы только посмотрите на нее, - возмущается Эльвира, - теперь она уже дону Чезаре мешать будет.

- Ты сама рассуди, - говорит Тонио, - ведь дон Чезаре, когда работает, не позволяет его беспокоить.

- Но ведь ты же его доверенное лицо, верно или нет? - не сдается Мариетта. - Прокати!

- Это точно, я лицо доверенное, - подтверждает Тонио. - Но мне, знаешь, какие важные поручения даны. Поэтому-то дон Чезаре и позволил мне взять его "ламбретту". Ну сама сообрази: разве берут кататься девушку, когда дела надо делать?

Мариетта убирает с руля руки и отходит прочь.

- Ты просто баба! - кричит она.

Круто повернувшись, она идет к крыльцу.

Тонио дает газ, мотороллер трогается с места и катит по бамбуковой роще в направлении моста.

Рыбаки смотрят вслед Мариетте, подымающейся по ступенькам крыльца. Они перебрасываются шутками, нарочно но понижая голоса, чтобы ей было слышно.

- Мужика хочет, - замечает один.

- А раз мужика не имеется, - подхватывает второй, - и "ламбретта" сойдет.

- А как же! Такой мотороллер - штучка солидная, - замечает третий.

Все трое хохочут, не спуская глаз с Мариетты, а у нее от быстрой ходьбы подол платья липнет к бедрам.

На верхней ступеньке крыльца она останавливается и бросает рыбакам:

- Идите-ка, мужики, лучше к вашим козам!..

Про жителей низины ходит слух, что они предпочитают развлекаться с козами, нежели с собственными женами.

Мариетта входит в дом. Слышно, как "ламбретта", прогремев по мосту, катит за завесой бамбука вдоль водослива.

Сиеста комиссара полиции Аттилио затянулась дольше обычного. Разбудили его дети судьи Алессандро и донны Лукреции, поднявшие шум на верхнем этаже.

Не надев рубашки, он подошел прямо к туалетному столику, опрыскал из пульверизатора лавандовой водой щеки и подмышки. Это красивый мужчина лет под сорок. Он всегда тщательно причесан и смачивает волосы новым обезжиренным американским составом, чтобы они красиво лежали волнами. Глаза у него большие, черные, темные подглазники доходят чуть ли не до половины щек. Он надевает белоснежную рубашку: его жена Анна аккуратно разложила ее на комоде; летом он дважды в день меняет рубашки... Галстук он выбирает с толком - чтобы подходил к легкому полотняному костюму. Одеваясь, мурлычет песенку Шарля Трене, которую недавно распевали арестанты, но он-то слова понимает, недаром учился в лицее французскому языку; он лиценциат права.