Роже Вайян - Закон

Надев пиджак, он одергивает полы, чтобы сидело безупречно. Втыкает в петлицу цветок гвоздики - на окне горшок с древовидной гвоздикой.

Потом проходит в гостиную, где его жена Анна и дочь торговца скобяным товаром с улицы Гарибальди Джузеппина усердно вяжут.

Анна мягкая, жирноватая, белокурая. Отец ее был судьей города Лучеры, прославленного во всей провинции города юристов неподалеку от Фоджи; семья эта пользовалась и пользуется уважением с незапамятных времен; их фамилия встречается еще в архивах XIII века; судья Алессандро уверяет, что они ведут род от одного из швабов, которых привел с собой император Фридрих II, когда он сделал Лучеру столицей своего королевства в Южной Италии.

Джузеппина - худощавая брюнетка, глаза у нее блестят, как у всех маляриков. Правда, она не пожелтела от болезни, как судья и Джулия дона Чезаре; кожа у нее матовая, цвета терракоты. Все тот же судья утверждает, что она прямой потомок сарацин, которых Фридрих II вооружал для борьбы против папы, когда перестал доверять своим собственным рейтарам; рота сарацин как раз и была размещена в Порто-Манакоре.

Джузеппина вяжет на спицах лифчик - толстую полоску, нечто спиралеобразное, цель его - увеличить грудь и подчеркнуть кончики сосков; в нынешнем году на всех итальянских пляжах задают тон Лоллобриджида и Софи Лорен.

- Синьор комиссар, - обращается к вошедшему Джузеппина, - хотите доставить мне удовольствие?

- Да разве я хоть раз в жизни тебе в чем-нибудь отказывал? - смеется комиссар.

- Ну скажите, что согласны.

- Обещай ей, - добавляет Анна.

- Вижу, вижу, уже столковались здесь без меня, - говорит комиссар. Очевидно, за мороженым послать?

- Мороженым мы и без вас можем полакомиться, - хохочет в ответ Джузеппина. - Нет, вот о чем я хочу вас попросить: разрешите завтра синьоре Анне пойти со мной утром на пляж.

- Да, да, - подтверждает Анна.

- Анна и без того ходит с детьми и с тобой на пляж, когда ей только заблагорассудится, - отвечает комиссар.

- Вы отлично понимаете, что я имею в виду, - не отстает Джузеппина.

- Тогда говори, в чем дело.

- Разрешите ей со мной выкупаться.

- Ах, так вот что вы тут надумали!

- Значит, да?

- Значит, нет, - сухо бросает он.

- Теперь только одни деревенские женщины не купаются, - замечает Джузеппина.

- Ну скажи, на кого я похожа в халате, когда все дамы сейчас носят купальные костюмы? - возмущается Анна.

- В нынешнем сезоне, - подхватывает Джузеппина, - даже жена адвоката Сальгадо и та решилась купаться...

- И щеголяет в купальном костюме с вырезом до самой попы, - говорит Анна.

- А вот донна Лукреция не купается, - произносит комиссар, - и, уверен, по этому поводу историй не разводит.

- Лукреция! - восклицает Анна. - Мы, видите ли, слишком гордые, чтобы купаться в Манакоре. Не уверена даже, что она до Римини снизойдет. Ей подавай прямо Венецию.

- Значит, вы боитесь, что вашу жену увидят в купальном костюме? спрашивает Джузеппина.

- Это уж мое дело!

Джузеппина вперяет свой лихорадочно блестящий взгляд прямо в глаза комиссара Аттилио.

- Мы еще к этому разговору вернемся, - обещает она.

- Ух ты, негодница, - говорит он.

- Что это с вами обоими? - спрашивает Анна.

- Ваш муж ужасно отсталый человек, - заявляет Джузеппина. - Не желает, чтобы вы шли в ногу со временем. Если бы мог, заточил бы вас в монастырь. Вам куда счастливее в Лучере жилось.

- Что верно, то верно, - вздыхает Анна.

- Тебе, конечно, было бы на руку, если бы она туда вернулась, обращается комиссар к Джузеппине.

- Я бы сама с ней охотно туда поехала.

- Ну это еще вопрос.

- Да успокойтесь вы оба, - замечает Анна.

Гостиная обставлена в неаполитанском стиле конца прошлого века. Высокие и узкие кушетки и кресла, мраморный столик на ножках а-ля Людовик XVI, плотные занавески красного плюша. Одна стена сплошь затянута вышитыми шпалерами, где полно тигров и львов. Высокое зеркало в позолоченной гипсовой раме, задрапированное красным плюшем и украшенное искусственными цветами, водружено на широкогорлую китайскую вазу. У подножия статуи Мадонны помещена старинная масляная лампа, но вместо горелки в нее вставлена алая электрическая лампочка, которую не тушат круглые сутки. Вся эта обстановка - приданое Анны и привезена из Лучеры.

- Опять лампочка Мадонны перегорела, - говорит комиссар.

Он подходит к статуе, осеняет себя крестным знамением, вывинчивает лампочку и, приоткрыв ставни, рассматривает ее волоски на свет. В комнату вместе с дыханием зноя врывается пение арестантов.

- Приходится уже десятую лампочку менять, - замечает комиссар.

Анна вытягивает мизинец и указательный палец в виде рожков классическое заклятье от дурного глаза.

- В доме что-то есть, - говорит она.

- И это что-то идет на пользу электрикам, - замечает Джузеппина.

- Ты еще! - обрывает ее комиссар. - Ты ведь ни во что не веришь.

Джузеппина заворачивает в старый номер "Темно" свое вязание.

- Верю, во что нужно верить, - возражает она.

Комиссар Аттилио притрагивается к паху - тоже помогает против сглаза.

- Я вас напугала, синьор комиссар? - спрашивает Джузеппина.

И смеется. Она зубастая, как негритянка, зубы у нее желтые.

- Мне надо еще в комиссариат заглянуть, - говорит дон Аттилио.

- Много у тебя работы? - осведомляется Анна.

- Да вот это дело с швейцарским туристом...

- Ах тот, у которого украли полмиллиона лир?

- Да, - говорит комиссар, - неподалеку от виллы дона Чезаре.

- Да кто же это оставляет просто так в машине полмиллиона лир? удивляется Анна.

- И кто же это проводит ночь в низине? - смеется комиссар. - Недолго и малярию подцепить.

- Ну, я тоже иду, - говорит Джузеппина.

- Уже уходишь? - спрашивает Анна.

- Мне еще надо платье к вечеру выгладить.

- А ты сегодня идешь на бал? - спрашивает комиссар.

- У меня, слава богу, нет мужа, некому меня в заточении держать.

- Только, пожалуйста, не заводите опять споров, - проси! Анна.

Комиссар с Джузеппиной выходят вместе.

Претура помещается в старинном дворце, построенном еще Анжуйскими королями, напротив дворца Фридриха II Швабского, после того как сын последнего, король Манфред, был разбит анжуйцами. На лестничных переходах то и дело попадаются какие-то темные закоулки.

Комиссар Аттилио заталкивает Джузеппину в угол, обнимает ее.

- Поцелуй меня, - просит он.

- Нет, - отказывается она.

Вытянув обе руки, упершись ладонями ему в грудь, Джузеппина отпихивает Аттилио. Но так как для этого ей приходится прогнуться, она прижимается к нему всем животом. И хохочет.

- Один поцелуй, только один поцелуй, - не отстает он.

- Нет, - отвечает она.

- Почему же вчера да, а сегодня нет?

- Это как получится.

Комиссару никак не удается согнуть худенькие руки, упершиеся ему в плечи и удерживающие его на почтительном расстоянии - у Джузеппины энергии хватит на двоих. А она по-прежнему хохочет. В полумраке он различает только огромные лихорадочно блестящие глаза да толстые губы, резко обведенные помадой.

- Прошу тебя, - говорит комиссар.

- Проси получше!

- Ну умоляю.

- Скажи: умоляю тебя, Джузеппина, любовь моя!

- Умоляю тебя, Джузеппина, любовь моя!

Опираясь затылком о стену, выгнувшись всем телом, она по-прежнему удерживает на расстоянии склонившегося к ней мужчину.

- Разрешишь завтра жене пойти со мной на пляж?

- Да.

- В купальном костюме?

- Да.

- Клянись!

- Клянусь.

- Клянись Мадонной.

- Клянусь Мадонной!

Джузеппина сгибает руки в локтях и разрешает себя поцеловать. И сама умело отвечает на поцелуй. Он поласкал ее рукой, и она позволила себя поласкать.

- Я буду ждать тебя в машине после бала, - говорит он.

- Нет, нас могут увидеть, - возражает она.

- Я же буду ждать у моста, в конце пляжа. Поедем в сосновую рощу.

- Ты отлично знаешь, что я не собираюсь быть любовницей женатого мужчины.

- Я буду делать то, что ты сама пожелаешь.

- Кто знает, - тянет она, - может, я сама не смогу удержаться.

- Тем лучше.

- Тебе известны мои условия.

- Ты говоришь так, как будто ты уже сейчас моя любовница, - возражает он.

Воспользовавшись минутной передышкой в разговоре, она высвобождается из его объятий.

- Нет, - говорит она, - это вовсе не одно и то же. К счастью для меня.

Она уже на верхней ступеньке лестницы. И мурлычет себе йод нос южную поговорку:

Bad e pizzichi

Non fanno buchit!

[От поцелуев и щипков

останешься цела (итал.)]

Потом бегом спускается вниз.

Из окна своего кабинета комиссар Аттилио смотрит, как Тонио медленно кружит на "ламбретте" по Главной площади.

Помощник комиссара с бумагами в руке ждет, когда к нему обратится начальник.

- На какие такие деньги Тонио дона Чезаре купил себе "ламбретту"? спрашивает комиссар.

- Я уж и сам об этом подумал, - отвечает помощник.