Уильям Сароян - Поездка в Ханфорд

Я было двинулся с места, но дедушка придержал меня за шиворот.

- Погоди минутку, - сказал он.

Когда мы остались одни, он сказал:

- Покажи, как разговаривает дядя Зораб.

Я показал, и дедушка хохотал до упаду.

- Поезжай в Ханфорд, - улыбнулся он. - Поезжай с дурным Джорги, и пусть рис будет когда пересоленный, когда переваренный, а когда и в самый раз.

Вот так-то меня и назначили в товарищи к дяде Джорги, когда его отсылали в Ханфорд.

Мы выехали на следующее утро чуть свет. Я сел на велосипедную раму, а дядя Джорги - на седло, а когда я уставал, я слезал и шел пешком, а потом слезал и шел дядя Джорги, а я ехал один. Мы добрались до Ханфорда только к вечеру.

Предполагалось, что мы останемся в Ханфорде, пока будет работа, до конца арбузного сезона. Таковы были планы. Мы пошли по городу в поисках жилья, какого-нибудь домика с газовой плитой и водопроводом. Без электричества мы могли обойтись, но газ и вода нам были нужны непременно. Мы осмотрели несколько домов и наконец нашли один, который дяде Джорги понравился, так что мы в него въехали в тот же вечер. Это был домик в одиннадцать комнат, с газовой плитой, водопроводной раковиной. Мы заняли одну из комнат, где стояли кровать и кушетка. Остальные комнаты были пустые.

Дядя Джорги зажег свечу, взял свою цитру, уселся на пол и начал играть и петь. Это было прекрасно. Его песни были то грустные, то веселые, но все время прекрасные. Не помню, долго ли он пел и играл, пока наконец проголодался.

- Арам, я хочу рису, - вдруг сказал он.

В этот вечер я сварил горшок рису, который был и пересолен и переварен, но дядя Джорги поел и сказал:

- Арам, удивительно вкусно.

Птицы разбудили нас на заре.

- За работу, напомнил я. - Вам начинать работу сегодня.

- Сегодня, сегодня, - проворчал дядя Джорги.

С трагическим видом он вышел из пустого дома, а я стал искать метлу. Метлы не нашлось, я вышел на крыльцо и уселся на ступеньки. При дневном свете это оказался прелестнейший уголок. Улица была всего в четыре дома. На другой стороне, в двух кварталах от нас, виднелась колокольня. Я просидел нам крыльце целый час. Дядя Ддорги подъехал ко мне на велосипеде, петляя по улице.

- Слава богу, не в этом году, - весело заявил он.

Он свалился с велосипеда в розовый куст.

- Что с вами? - спросил я.

- Нет работы, - сказал он. - Слава богу, нет работы.

Он сорвал и понюхал розу.

- Нет работы? - удивился я.

- Нету, нету, слава создателю.

Он смотрел на розу, улыбаясь.

- Почему же? - спросил я.

- Арбузов нет, -ответил он, продолжая улыбаться.

- Куда же они делись?

- Кончились.

- Это неправда, - сказал я.

- Конец сезону, - сказал дядя Джорги. - Веришь ли, сезон арбузов окончен.

- Дедушка вам голову свернет, - припугнул я дядю Джорги.

- Сезон окончен, - повторил дядя Джорги. - Слава богу, арбузы все собраны.

- Кто это вам сказал? - спросил я.

- Сам фермер. Сам фермер мне это сказал, - заявил дядя Джорги.

- Может быть, он пошутил,- сказал я. - Или не захотел вас расстраивать. Он, видно, знал, что вам не по душе работа.

- Слава богу, - радовался дядя Джорги. - Сезон уже окончен. Чудесные спелые арбузы все собраны.

- Что же мы теперь будем делать? -спросил я. - Ведь сезон толькотолько начался.

- Я тебе говорю, что он кончился, - сказал дядя. - Мы проживем в этом доме месяц, а потом поедем домой. За квартиру шесть долларов мы заплатили, а на рис у нас денег хватит. Мы проведем здесь этот месяц в сладких грезах.

- Без гроша в кармане, - напомнил я.

- Зато в добром здоровье, - ответил он. - Слава создателю, который дал им созреть так рано в этом году.

Дядя Джорги протанцевал в дом к своей цитре, и, прежде чем я решил, что с ним делать, он уже пел и играл. Это было так прекрасно, что я и не подумал вставать и гнать его из дому. Я просто сидел на крыльце и слушал.

Мы прожили в этом доме месяц, а потом вернулись домой. Первой нас увидела бабушка.

- Вовремя вы домой возвращаетесь, - сказала она. - Он свирепствует, как тигр. Давай сюда деньги.

- Денег нет, - сказал я.

- Он не работал? - спросила бабушка.

- Нет, - ответил я. - Он пел и играл на цитре весь месяц.

- Как у тебя получался рис?

- Когда пересоленный, когда переваренный, а когда и в самый раз. Но он не работал.

- Дедушка знать об этом не должен, - сказала она. - У меня есть деньги.

Бабушка подобрала юбки, достала несколько бумажек из кармана панталон и сунула их мне в руки.

- Отдашь ему эти деньги, когда он придет домой, - сказала она.

Она поглядела на меня минутку, потом добавила:

- Арам Гарогланьян.

- Я сделаю, как вы велели, - заверил я.

Как только дедушка пришел домой, он сразу разбушевался.

- Вы уже дома? - рычал он. - Сезон так рано кончился? Где деньги, которые он заработал?

Я подал ему деньги.

- Я не потерплю, чтобы он тут распевал целыми днями, - рычал дедушка. Всему есть границы. Если вы прочтете в какой-нибудь книжке, будто отец любил глупого сына больше умных своих сыновей, так знайте, что это писал человек бездетный.

Во дворе, в тени миндального дерева, дядя Джорги заиграл и запел. Дедушка так и замер на месте, заслушался. Он сел на кушетку, скинул башмаки и принялся гримасничать, изображая удовольствие.

Я побежал на кухню и выпил залпом несколько кружек воды, чтобы утолить жажду после вчерашнего риса. Когда я вернулся в гостиную, старик лежал, растянувшись на кушетке, и улыбался во сне, а его сын, мой дядя Джорги, пел хвалу мирозданию во всю мощь своего прекрасного, печального голоса.