Ниматулла Фазели - Современная иранская культура

История культурной истории

Культурная история – не новое открытие или изобретение. Более двух столетий назад ею уже занимались в Германии под этим же названием. До этого времени истории философии, живописи, литературы, химии, языка и так далее существовали по отдельности. Но начиная с 1780-х гг. мы уже имеем дело с историей человеческой культуры, или культуры различных регионов или наций. В XIX в. в Британии и Германии все чаще стало использоваться понятие «культура» (французы предпочитали говорить о цивилизации). Так, в 1869 г. поэт Мэтью Арнольд[27] опубликовал свою работу «Культура и анархия», в 1871 г. антрополог Эдвард Тайлор[28] – книгу «Первобытная культура», а в Германии 1880-х гг. острый конфликт между государством и церковью обрел известность под названием «борьба за культуру» (Kulturkampf) или, как мы это называем сегодня, «культурные войны».

Культурную историю можно разделить на четыре этапа: классический этап; этап социальной истории искусства, начавшийся в 1930-е гг.; возникновение истории народной культуры в 1960-е гг.; новая культурная история.

Период примерно с 1800 по 1950 г. – это эпоха, которую можно назвать классикой культурной истории. Заимствуя выражение у английского критика Ф. Р. Ливиса[29], озаглавившего так свою книгу о романе, можно говорить о «великой традиции». Эта традиция включает классиков, таких как швейцарский историк Якоб Буркхардт[30] с его работой «Культура Италии в эпоху Возрождения», впервые опубликованной в 1860 г., и голландский историк Йохан Хейзинга с его «Осенью Средневековья» (1919). Обе книги сохраняют ценность для читателей, и в обеих имплицитно присутствует представление об историке, «рисующем портрет эпохи», – мы цитируем подзаголовок работы третьего классика, Дж. М. Янга, «Викторианская Англия» (1936). Этот период можно назвать классическим еще и в том смысле, что в это время в центре внимания культурных историков были история классики, «канон» шедевров искусства, литературы, философии, науки и т. д. И Буркхардт, и Хейзинга были художниками-любителями и поклонниками искусства и взялись за написание своих знаменитых книг, чтобы понять некоторые произведения, помещая их в исторический контекст. Различие между этими мыслителями и специалистами – историками искусства или литературы заключалось в том, что культурные историки интересовались именно связью между различными видами искусства. Они сосредоточивались на целом, а не на частях, анализируя связь всех этих отдельных искусств и того, что вслед за Гегелем и другими философами часто именовали «духом времени». Поэтому некоторые немецкие историки в это время говорили о себе как о занимающихся Geistesgeschichte – это понятие часто переводилось как «история духа» или «история мышления», но можно истолковать его и как «культурную историю». Занимавшиеся ею «прочитывали» отдельные картины, стихотворения и т. п. как свидетельство о данной культуре и периоде, породившем данное произведение. Тем самым они расширяли идею герменевтики, или искусства интерпретации. Термин «герменевтика» изначально относился к интерпретациям текстов, особенно Библии, но в XIX в. его значение распространилось и на интерпретацию артефактов и действий. Неслучайно, конечно, величайшие культурные историки этого периода Якоб Буркхардт и Йохан Хейзинга, хотя и были профессиональными академическими учеными, писали свои книги прежде всего для широкой публики.

В своей самой знаменитой книге Буркхардт описывал то, что называл индивидуализмом, состязательностью, самосознанием и модерностью в искусстве, литературе, философии и даже политике Италии эпохи Возрождения. В его посмертно опубликованной «Истории культуры Греции» подчеркивается значимость состязания в древнегреческой жизни, войне, политике и музыке, так же как и в гонках на колесницах или в Олимпийских играх.

У Хейзинги тоже был широкий размах: от Древней Индии до Запада и от Франции XII века до датской культуры XVII столетия и современных ему Соединенных Штатов Америки. Он рассматривал многообразие жизненных идеалов, представлений о золотом веке, например культ рыцарства или классический идеал, с такой силой взывавший к европейским элитам в промежутке между Возрождением и Великой французской революцией. Хейзинга провозгласил, что главная цель культурного историка в том, чтобы запечатлеть культурные образцы, иными словами, описать характерные для той или иной эпохи мысли и чувства и их выражения, или воплощения, в произведениях литературы и искусства. Историк, считал он, выявляет эти культурные образцы, исследуя «темы», «символы», «чувства» и «формы».

Социолог Макс Вебер опубликовал свою знаменитую работу «Протестантская этика и дух капитализма», где подверг анализу культурные корни того, что он называл «экономической системой, господствующей в Западной Европе и Америке». С равным успехом эту работу Вебера можно было бы назвать «Капитализм и культура протестантизма» или «Протестантизм и культура капитализма». Основной замысел книги состоял в том, чтобы предложить культуральное объяснение экономических изменений с акцентом на роли протестантского этоса, или системы ценностей, особенно идеи «призвания», в процессе накопления капитала и широкомасштабного роста торговли и промышленности. В другом своем исследовании Вебер доказывал, что этос конфуцианства, как и католицизма, враждебен капитализму.

В следующем поколении другой немецкий социолог, Норберт Элиас[31], в некотором отношении последователь Вебера, опубликовал исследование «Процесс цивилизации» (1939), представляющее собой, по сути, культуральную историю. Оно считается очень ценным справочником разной полезной информации, такой как, например, история пользования вилкой, салфеткой, принятия душа и т. д. В области исторической социологии ее значение трудно переоценить. Несмотря на то, что книгу серьезно критиковали, в частности, за то, что она не освещала эпоху Средневековья и описывала лишь историю элит, тем не менее надо признать, что этот труд Элиаса оказал сильное влияние на историков, пришедших после него. Он опирался на работу Фрейда «Недовольство культурой» (1930), в которой утверждалось, что культура требует от индивида жертв в сфере пола и в сфере агрессии. Основываясь на исследовании Хейзингой «страстной и грубой души эпохи», Элиас сосредоточил свое внимание на истории столового этикета, чтобы показать постепенное нарастание при дворах Западной Европы самоконтроля, или контроля над эмоциями, связывая то, что он назвал «социальным давлением в сторону самоконтроля», между XV и XVIII вв., с централизацией управления и укрощением, или окультуриванием, воинственной знати. Элиас утверждал, что пишет о «цивилизации», а не о культуре, о «поверхности человеческого существования», а не о его глубинах, об истории вилки и носового платка, а не человеческого духа. Как бы то ни было, он внес огромный вклад в изучение того, что сегодня вполне можно было бы назвать культурой самоконтроля.

Ценными являются и работы именитого немецкого философа Юргена Хабермаса[32] о возникновении буржуазии и общественности во Франции и Англии. В первую очередь Хабермас интересен тем, что открыл человечеству исторические перспективы, отличные от того, что до сих пор предлагали историки.

В Америке и Британии культурная история сформировалась главным образом с учетом отношений между культурой и обществом. Чарльз-Остин Бирд[33] был первым, кто в своих работах «Экономическая интерпретация Конституции Соединенных Штатов» (1913) и «Восход американской цивилизации» (1927, совместно с супругой Мари Риттер Бирд) предложил социальную и экономическую интерпретацию культурных изменений в США. В финальной главе «Эпоха машин», например, рассматривались роль автомобиля в распространении урбанистических ценностей и «стереотипизированных ментальных возбуждений», покровительство искусству со стороны миллионеров, практическая и популярная доминанта американской науки и расцвет джаза.

Карл Маннгейм[34], Арнольд Хаузер[35] и Фредерик Антал[36]сыграли важную роль в понимании отношений между культурой и обществом в Западной Европе. Они вступили в «Воскресный кружок», возглавляемый Дьёрдем Лукачом. Маннгейма особенно интересовала социология знания, к которой он применял исторический подход, например в исследовании ментальности германских консерваторов. Антал рассматривал культуру как «отражение» общества. Он видел во флорентийском искусстве эпохи Возрождения отражение буржуазного мировоззрения. Марксист Арнольд Хаузер написал свою известную работу «Социальная история искусства и литературы» (1951), тесно связавшую культуру с экономикой и социальным конфликтом и изменениями, в которой рассматривались, например, «классовая борьба в Италии в конце Средних веков», «романтизм как течение среднего класса» и связь между «эпохой кинематографа» и «кризисом капитализма».