Валентина Немова - Лишний вес

И живет себе делец этот до сей поры неразоблаченный, получая за взятки почетные звания. До сих пор решает, кому быть в союзе, кому… сидеть в тюрьме…

Таких как он, среди писателей немало, наверное. В те времена занимались они позорными делами тайком. А теперь, как видно, уже не скрывают свою деятельность. Ведь деньги в наши дни решают всё: в институте принимают без вступительных экзаменов тех, кто хорошо заплатит. Преподаватели принимают от студентов курсовые работы, выполненные посторонними людьми опять же за деньги. Дипломы продаются тем, кто никогда не посещал лекций в институтах. Оказывается, что и академиком можно стать, никогда не читав лекции в вузах. Были бы деньги, и неважно, где эти деньги добыты…

Никто как будто не понимает, что такие порядки не принесут пользу стране: ни в области техники, ни в науке. Хуже всего обстоят дела в области литературного творчества. Уже руководство союза писателей обращает наше внимание, что литература русская приходит в упадок. А что придет ей на смену, когда она сойдет на нет? Конечно, телевидение. А что такое телевидение? Тот, кто его изобрел, Зворыкин, однажды, выступая в какой-то передаче, сказал: "Я изобретал чудо, а изобрел чудовище". И это чудовище, скажу я от себя, воспитывает нашу молодежь.

И как мы можем с такими вещами мириться? Неужели допустим, чтобы телевидение окончательно вытеснило художественную литературу? А как ее сберечь? Надо думать об этом, пока не поздно.

P.S. Что касается Нины, нужно добавить еще вот что: в течение многих лет пользуясь ее гостеприимством, ни разу не удосужился этот человек предложить ей приехать в Москву и погостить у него. Одной или с мужем. Еще о ее внешности: в ранней молодости не отличалась она особой красотой. Девчонка как девчонка. Одевалась бедно, была очень скромна и незаметна. Выйдя замуж, расцвела, превратилась в настоящую красавицу. Встретившись с ней, уже замужней, развратник этот "отпустил" в ее адрес такой комплимент: "Слушай, Нина, ты стала настоящей красоткой". Если бы муж Нины услышал сказанное Чижовкиным, он бы его поколотил. Был Василий лет на десять моложе Чижовкина, крупный, физически сильный мужчина, очень любил жену, с нетерпением ждал, когда она официально будет называться писателем. Но не дождался, умер раньше, чем Чижовкин исполнил свое обещание дать ей рекомендацию для вступления в союз. Натерпелась женщина от него не меньше, чем я. Когда мы встречаемся с нею, разговор у нас заходит о нем. И говорит о нем Нина с такой неприязнью и осуждением. Но писать об этом своем мучителе не собирается. Пишу я. Она это знает, и он, вероятно, тоже. И будет стараться воспрепятствовать выходу в свет этой книги. Но сдаваться я не собираюсь. У него, понятно, большие связи и возможности. Но не всесилен же он.

Приложение к роману.

Людмила Татьяничева (фамилия настоящая)

Детство и юность поэтессы прошли в г. Свердловске. После окончания школы она работала токарем на заводе и одновременно училась на вечернем рабфаке. В 1934 году переехала в Магнитогорск, где работала десять лет в газете "Магнитогорский рабочий". Окончила литературный институт имени Горького. Первый сборник стихов Людмилы Константиновны вышел в 1944 году. После этого книги выходили в Челябинске, Свердловске, Москве. Часто публиковалась в газетах, в журналах. Издала более двадцати книг. Писала о любви, о природе. Активно участвовала в общественной жизни. Кандидат в члены обкома КПСС и член Правления союза писателей РСФСР. Была депутатом Челябинского городского Совета Депутатов. Награждена двумя орденами "Знак Почета".

У каждого в сердце Ленин

Один ворочает рудами,

Другой окрылен стратосферою

Третий крутыми маршрутами

Ведет в поход пионерию.

Гляжу на людские лица

Краснознаменной державы

У каждого в сердце — Ленин

Каждый Отчизне верен.

О необычном

Театр на площади станичной.

В тайге электропровода…

Нам это кажется обычным

И неприметным иногда.

Мы очень быстро привыкаем

К тому, что создал наш народ.

Уже и спутники включаем

В свой повседневный обиход…

Да, мы считаем делом личным,

Чтоб становилось навсегда

Необычайное обычным,

Как хлеб, как воздух, как вода.

* * *

И в самом обычном наряде

Мила, ты, отчизна, до слез.

К лицу тебе русые пряди

Твоих ненаглядных берез.

К лицу тебе снег твой алмазный,

Твой каждый ромашковый лог.

А как молодит тебя красный

Октябрьского знамени шелк!

* * *

Будет навек спасена земля

От войн. От угрозы тьмы.

Если два миллиарда "Я"

Сольются в единое "Мы".

* * *

Нам готовят атомные войны

Рыцари коричневой чумы.

Мы сильны, а потому спокойны

С нами правда. Коммунисты мы.

* * *

Пусть не в меня в прямом бою

Вонзался штык чужой огранки,

Прошли сквозь молодость мою

Года, тяжелые, как танки.

О, трудный марш очередей

За хлебом, клеклым от бурьяна,

И над молчаньем площадей

Суровый голос Левитана.

А дети в ватничках худых,

А вдов опущенные плечи…

Нет горше будней фронтовых

Но эти — вряд ли были легче.

Ты знаешь это, Ты видал

Цеха бессонные, в которых

Из гнева плавили металл,

А слезы превращались в порох.

* * *

Вдали от синих гор Урала,

В руках сжимая автомат

Спокойно смотрит с пьедестала

От солнца бронзовый солдат.

Он дышит вольным ветром жизни,

Над ним не кружит воронье.

Не клялся он в любви Отчизне,

Он просто умер за нее.

Янки на Каме

Это было на Камушке-Каме.

Сквозь прищур созерцая Урал,

Рослый Янки в туристской панаме

С удовольствием в Каму плевал.

Он швырял ей в лицо папиросы

Резким взмахом холеной руки.

Возмущенно шептались матросы —

Сыновья этой доброй реки.

— Чем река перед ним виновата?

— Это к нам его лютая злость!

Но сказал капитан им: — Ребята,

Не забудьте, что Янки — наш гость.

Мы, советского судна команда,

Поступаем как долг нам велит.

А к туристу меж тем без доклада

Подошел пожилой инвалид.

Стукнув об пол ногой деревянной

Пробасил он:

— Здорово живешь!

Ты пошто это, гость иностранный,

Нашей матушке в очи плюешь?

В старину был хороший обычай:

Человек, осквернивший волну,

Хищных рыб становился добычей,

Не успев прилепиться ко дну.

Слышишь, в борт ударяет с размаху

Камских волн непокорная рать?

Но не бойся, тебя не затрону,

Не к лицу нам гостей обижать.

Только знай, что своими плевками

Ты себя выдаешь с головой…

Это было на Камушке-Каме,

На уральской реке голубой.

* * *

Я училась детали

Точить на станке

Стружки руку клевали,

Прилипали к щеке.

Вырывалась, шипела

Норовистая сталь.

И никак не хотела

Превращаться в деталь…

Вместо доброй удачи

То поломка, то брак.

Шла со смены я, пряча

Свои слезы в кулак.

Говорил каждый день мне

Мастер точных работ:

— Было б, дочка, раденье,

А уменье придет.

Но потом услыхала

Я другие слова:

— Нет, умения мало,

Достигай мастерства.

День и ночь — не посменно —

Лишь тем и живу,

Что стремлюсь неизменно

К мастерству, к мастерству!

Ну, а если удача не дается никак,

Я, как в юности, прячу

Свои слезы в кулак.

Роднина (фамилия вымышленная)