Амброз Бирс - Причудливые притчи

Так были по заслугам наказаны лицемерие и упрямство.

Две Собаки долго и без успеха для одной из сторон дрались за кость и, наконец, решили попросить Барана, чтобы рассудил их. Баран терпеливо выслушал притязания той и другой, а потом взял и забросил кость в пруд.

– Почему ты так сделал? – спросили Собаки.

– Потому что я вегетарианец, – ответил Баран.

Миллионер, пришедший в богадельню проведать родного Отца, встретился там с Соседом, который страшно удивился.

– Как! – воскликнул Сосед. – Неужели ты все-таки иногда навещаешь своего отца?

– Но ведь и он, я уверен, навещал бы меня, если бы он был на моем месте, а я – на его, – ответил миллионер. – Старик всегда гордился мною. К тому же, – добавил он уже не столь громогласно, – мне нужна его подпись, я хочу застраховать его жизнь.

Домашний Опоссум, принадлежавший Великому Критику, сцапал котенка и собрался было его сожрать, но, увидев хозяина, дабы избегнуть кары, спрятал малыша к себе в брюшную сумку.

– Ну, красавчик, – надменно спросил Великий Критик, – какие еще штуки ты научился выкидывать?

Не успел Опоссум раскрыть рот, как из живота у него раздалось громкое кошачье мяуканье. Дождавшись паузы. Опоссум ответил.

– Да вот, занимаюсь понемногу звукоподражанием и чревовещанием, думал, это вам понравится, сэр.

– Стремление угодить всегда похвально, – заметил Великий Критик не без профессионального высокомерия. – Однако кошачьему мяуканью тебе еще учиться и учиться.

На вершине горы, откуда открывается вид на древний город Бамбугл, стоит колоссальный памятник, воздвигнутый на народные средства достославному Гаака-Волволу, «добрейшему и мудрейшему из людей». Путешественник, прибывший из дальних стран, сказал человеку, занимавшему пост Хранителя Памятника, самому высокому лицу в государстве:

– Морские ветры, о Высший из Высших, не донесли до берегов моей страны славу вашего великого гражданина. Что он сделал?

– Ничего. Вот почему мы и знаем о его доброте, – ответил тот.

– Но его мудрость – что он изрек?

– Ничего. Вот почему мы знаем о его мудрости.

– Вы – существа воинственные, – сказал Льву Баран. – И люди ходят на вас с ружьями. А мы – сторонники ненасилия, вот они на нас и не охотятся.

– А зачем им на вас охотиться, – отвечал сын пустыни, – когда они могут вас разводить?

Дама в трауре плакала на могиле.

– Утешьтесь, мадам, – сказал ей Сострадательный Незнакомец. – Небесное милосердие безгранично. На муже свет клином не сошелся. Вы еще встретите другого мужчину, способного сделать вас счастливой.

– Уже встретила, – рыдая, ответила она. – И вот его могила.

Великий гамдудл страны Муп пригласил на аудиенцию своего Военного Министра и сказал:

– Вам, конечно, известно, сэр, что большинство моих верноподданных настроены решительно против вас. Они говорят, что вы – негодяй.

– Ваше величество, – ответил Военный Министр, – это неправда.

– Очень рад, – проговорил Гамдудл, вставая с трона и тем показывая, что аудиенция окончена. Однако увидев, что Министр не уходит, спросил его: – Вы хотите еще что-то сказать?

– Да, ваше величество, – отвечал тот. – Я хочу вернуть вам министерский портфель, ибо всенародное осуждение хотя и ошибочно, но справедливо. Я дурак.

На это Великий Гамдудл изволил милостиво улыбнуться.

– Дорогой мой, – промолвил он, – возвращайтесь к исполнению ваших обязанностей. Я и сам такой.

Шеф батальона военных корреспондентов ознакомился в рукописи с описанием битвы и сказал Автору:

– Сын мой, твой очерк никуда не годится. Ты пишешь, что мы потеряли не сто человек, а только двух; что потери противника неизвестны, а вовсе не десять тысяч; и при всем том – что мы были разбиты и бежали с поля боя. Так писать нельзя.

– Но уверяю вас, – возразил добросовестный писака, – мой очерк, быть может, и оставляет желать большего по части числа павших и не удовлетворяет нашей жажды мести противнику, а финал у него, вероятно, и вправду можно считать неудачей. Но к нему нельзя предъявить претензий, потому что все это – правда.

– Не совсем понимаю, – озадаченно буркнул Шеф и поскреб в затылке.

– Ну, предъявлять претензии, это… – принялся объяснять Автор, упрекать… винить… не соглашаться…

– Да знаю я, что значит «предъявлять претензии», – сказал Шеф. – Но что такое «правда»?

На Льва напала стая голодных Волков, они ходили вокруг и громко выли, но приблизиться не отваживался ни один.

– Очень полезные животные, – заметил по их поводу Лев, устраиваясь соснуть часок после обеда. – Они дают нашим достоинствам нелицеприятную оценку. До сих пор я даже не подозревал, что гожусь в пищу.

– Обвиняемый, – грозно сказал Судья, – вы изобличены в убийстве. Отвечайте: вы виновны или воспитывались в Кентукки?

Один Очень Откровенный Человек сказал жене:

– Я не могу допустить, чтобы ты думала обо мне лучше, чем я есть. На самом деле у меня много слабостей и недостатков.

– Это вполне естественно, – нежно улыбаясь, отвечала жена. – Никто из нас небезупречен.

Ободренный таким великодушием, он признался жене во лжи, которую однажды ей сказал.

– О, подлый негодяй! – вскричала жена и трижды хлопнула в ладоши.

Явился огромный раб-нубиец с ятаганом. И мужу пришел конец.

Пес, упорно гонявшийся за собственным хвостом, обессилев, прекратил преследование и прилег отдохнуть, свернувшись калачиком. В этой позиции он неожиданно обнаружил хвост у себя под самым носом и жадно вцепился в него зубами, но сразу же отпустил, морщась от боли.

– Приходится сделать вывод, – сказал он себе, – что погоня слаще обладания.

Новоиспеченный Президент, прогуливаясь по безлюдной дороге, встретил человека, хлопотавшего о должности, и стал громко звать на помощь. Однако никто, кроме самого Просителя, его не услышал. А Проситель сказал:

– У меня при себе семьсот пятьдесят рекомендаций на должность Федерального Инспектора Дохлых Собак.

Президент, упав на колени, принялся причитать, что у него жена и двадцать девять малых детушек. Проситель убрал рекомендации, но достал из другого кармана еще пачку.

– Эти документы, – пояснил он, – нотариально заверенные отзывы моих соседей, они подтверждают мою пригодность для должности, о которой я хлопочу.

Президент заломил руки и в голос заплакал, приговаривая:

– На моем иждивении восемь правительственных министров, и почти все они – бедные сиротки.

Этим он, наконец, разжалобил сердце Просителя.

– Ну ладно, – сказал тот. – Я отпускаю тебя ради тех, чья нужда больше моей. Не нужна мне твоя должность Федерального Инспектора Дохлых Собак. Пусть никто не скажет, что со мной нельзя договориться по-хорошему.

Президент поднялся с колен, отряхнул брюки.

– Разве я мог отдать ему эту должность, не нарушив своего честного благородного слова? – сказал он себе. – Ведь я уже обещал ее шестнадцати другим желающим.

Царь Удаленных островов назначил своего коня премьер-министром, а сам оседлал человека. Видя, что при новом порядке государство благоденствует, Престарелый Советник предложил царю самому отправиться пастись, а на трон посадить быка.

– Нет – ответил монарх, поразмыслив, – всякий верный замысел можно довести до опасного абсурда. Реформа только тогда хороша, когда она еще не революция.