Сурат - Автопортрет с отрезанной головой или 60 патологических телег

А вечером Ефимович сказал покойнику, что это все не просто так. Существуют такие лаборатории, где люди в белых халатах (тут Ефимович давал понять, что в свое время он сам носил такой халат) вживляют электроды в мозги белых мышей, воздействуя током на их нервную систему самым невообразимым образом, но все это — грубая и топорная работа, потому что проводится в неестественной для белых мышей среде, совершенно без учета социального фактора. Идеальный эксперимент предполагает условия, когда подопытный живет себе своей обычной жизнью на своем обычном месте и ни о каком воздействии со стороны не догадывается.

Покойник сразу же просек, куда ветер дует, и напрямую спросил, не хочет ли Ефимович сказать, что Аллигатор со своим застенчивым другом и есть его любимые марсиане, они же — таинственные экспериментаторы? Ефимович честно признал, что такой возможности не исключает, но в общем, конечно, сомневается. Скорее всего, вышеупомянутым лоботрясам также отведена роль подопытных крыс, но — второстепенная. Кандидатом же на главную роль является никто иной, как покойник, но в чем именно эта его роль состоит — это вопрос, который ему, Ефимовичу, не по зубам, тем более, что и зубов-то у него никаких нет уже довольно давно.

“Вполне возможно, — заключил Ефимович загадочно, — что цель эксперимента заключается именно в том, чтобы подопытный сам догадался, в чем именно она заключается!”

Покойник оторопело уставился на Ефимовича — ему пришла в голову дикая мысль, что это не Ефимович разговаривает с ним, а какой-нибудь марсианский агент миссии по межзвездным коммуникациям. Ефимович подался в контактеры и начал ретранслировать марсианские послания полтора года тому назад, но до сих пор покойнику не доводилось посмотреть на это сколько-нибудь серьезно. Он заглянул Ефимовичу в глаза и увидел в них нечто большее, чем глаза алкоголика на пенсии, которую он так залихватски пропивал, что это вызывало, если не восхищение, то, по крайней мере, определенное уважение. Вполне возможно, за этими глазами скрывается внеземной разум и, вполне возможно, не один. Покойник почувствовал, что именно сейчас можно говорить с предельной откровенностью.

“Ну, ладно, — сказал он, — только у меня есть один вопрос. Вот ты, Ефимович, уже бывалый контактер. Но я никак не могу понять, зачем вообще для контакта нужны контактеры? Почему эти твои марсиане не могут заявиться сюда и сами со мной поговорить?”

Лицо Ефимовича просветлело.

“А тебе не приходило в голову, — сказал он проникновенно, — что у марсиан для беседы с человеком нет других уст, кроме человеческих? Нет другого языка, который бы ты мог понять, и нет другой руки, которую ты бы мог пожать. Все это ты элементарно поймешь, если ответишь на один-единственный вопрос. Он звучит так. Что нужно сделать, чтобы войти в полный контакт с человеком? Или так. Что нужно сделать, чтобы войти в полный контакт с марсианином?”

Нет, подумал я, этого не может быть. Этого просто не может быть, потому что этого не может быть никогда. А ночью мне приснился мой прораб, который вместо того, чтобы руководить строительством, пытается вступить со мной в контакт противоестественным способом, потому что у них на Венере в этом году невыполнение госплана по контактам. Он слезно просил меня, умолял и даже ползал за мной на коленях, но я оставался по-прежнему непреклонен, хотя и машины уже сновали туда-сюда, и все кончилось тем, что меня сбил грузовик, за рулем которого сидел Ефимович и объяснял: “Только полный контакт! На меньшее мы не согласны, потому что меньшее не имеет смысла…”

И тогда я проснулся. Часы показывали полночь и это оказалось последним, что им было суждено мне показать. Наступило третье февраля 2002-го года. И я все вспомнил.

Эту сказку написали черными чернилами, потому что это — последняя сказка на земле. Ее рассказал себе последний сказочник, потому что, кроме него, сказки больше никого уже не интересовали. Прекрасная принцесса уснула мертвым сном, а за ней последовали и все остальные, никому и в голову не пришло ее разбудить, ведь инициатива всегда идет сверху вниз, а не наоборот — если спят наверху, то должны спать и внизу. А сказки нужны лишь тем, кто живет в реальности, а во сне — что с ними делать? Сон и без того — не настоящий. Поэтому прекрасная принцесса приказала арестовать всех сказочников и отрубить им головы. На это ушло не больше трех лет. Некоторые сказочники пытались скрываться, но, где бы они не прятались, их язык выдавал их с головой, которую они вслед за этим теряли навсегда. Еще долго тут и там можно было встретить безголовые тела, которые бродили по улицам, занимаясь сбором налогов. Все, кто видел их, сразу понимали — еще один “из этих”.

Последний же сказочник скрылся в горах, где не было ни души, но голова крепко сидела на плечах. Ему ничего не оставалось делать, как рассказывать свои сказки самому себе — ни птицы, ни деревья, ни камни не понимали ничего из того, что он им говорил, потому что у них тоже не было головы. Сказочник скучал по людям. И он был единственный из них, к кому пришла идея разбудить прекрасную принцессу.

Он заткнул себе рот кляпом, чтобы его речи не вызывали у людей ненужных подозрений, и пешком отправился в столицу, где пребывала во сне прекрасная принцесса. Человек с кляпом во рту ни у кого не вызывал подозрений, потому что во сне — все странное, да и сам ты глупеешь, чтобы обращать на это внимание.

Принцесса с любопытством посмотрела на бродягу, который мычал ей что-то невнятное, и сказала ему, чтобы он подошел поближе. Она вынула кляп у него изо рта и спросила, что он хотел ей сказать.

“Я не буду ничего говорить тебе, иначе ты просто велишь отрубить мне голову” — ответил сказочник и без лишних слов поцеловал принцессу в губы, тем самым сильно нарушив ее сон.

“Я никогда не прикажу отрубить тебе голову, — сказала принцесса сказочнику, — хотя знаю, что должна сделать это. Зачем ты пришел сюда?”

Вместо ответа он поцеловал ее еще раз.

У них было двое детей, но, поскольку принцесса так и не проснулась, они родились уже спящими, хотя в их глазах иногда появлялся незнакомый огонек, не свойственный пребывающим во сне. А сказочник стал писать свою последнюю сказку, но ему суждено было уснуть раньше, чем он закончил работу. Позже, перечитывая собственные строки, он не мог ничего разобрать — все казалось бессмысленным и буквы расплывались перед глазами, как это во сне часто бывает. Он смутно чувствовал, что здесь забыто нечто важное, но почему ему так казалось, он не знал. Давно уже он не целовал свою принцессу, а она давно уже приказала тихонько отрубить ему голову, пока он спал, пытаясь разобраться в своей сказке. Если ты думаешь, что читаешь ее сейчас, ты ошибаешься — тебе это только снится.

Сказки нельзя читать во сне.

Но если ты проснешься, то сможешь прочитать ее и дописать конец, ведь она еще не закончена, потому что сказки должны заканчиваться хорошо, а для этого нужен сильный и смелый герой, и конечно же — в любом случае ты можешь уступить эту роль кому-нибудь другому.

Представьте себе героя литературного произведения, скажем, романа, который вдруг узнает, что он — всего лишь герой романа, а вовсе не настоящий человек. Причем, догадывается где-то на середине книги, когда жизнь его уже изрядно помотала — он прогорел в бизнесе, любовница бросила его и ушла к его же жене, сын-подросток стал членом неофашистской партии, а дочку изнасиловал какой-то другой член, по-видимому, из этой же партии.

А ведь все так и было.

Такой роман написал в свое время Эдмунд Данилович Малеваный (тоже, кстати говоря, вымышленный персонаж — я только что его придумал) и назвал его загадочным названием “Остановка песочных часов”.

Главного героя звали Юра, ему было 45 лет, и для того, чтобы он врубился в то, что он — всего лишь литературный персонаж, Эдмунду Даниловичу пришлось ввести в роман еще одного героя по имени Серго, который оказался настоящим грузином. Серго торговал на рынке финиками и как-то раз обсчитался, отдав покупателю сдачи на десять рублей больше, чем надо. А было это еще в 1985 году, когда десять рублей считались десятью рублями, а не фуфлом. Покупатель (это и был Юра) честно возвратил Серго червонец, после чего грузин, растроганный таким благородным поступком, решил как-то вознаградить Юру и открыл ему всю правду, которая заключалась в том, что ни Юра, ни он, Серго, не настоящие люди, а их просто выдумал какой-то писатель, предположительно — Эдмунд Данилович. Серго зашел так далеко, что раскрыл Юре еще одну страшную тайну — Эдмунд Данилович и сам является выдуманным персонажем, которого породила фантазия одного пассажира из 2002-го года (а Серго совсем не дурак, раз до меня сумел докопаться!..), который шифруется ником Сурат.