Клайв Льюис - Кружной путь, или Блуждания паломника

- Как же, встречал, - сказала Матушка, - только не узнал. Снобы арендуют у Маммона, Маммон - у великана, а уж тот - у этого самого созданья.

- Вот бы Снобы удивились! - сказал Джон. - Они ведь думают, что у них хозяина нет.

- Так уж дело ведется, - сказала Матушка. - Малые люди не знают большого начальства. Да и оно не хочет, чтобы его знали. Однако рассказ мой не о том. Значит, злое созданье познакомилось с женой арендатора, а потом сами знаете, как в семье бывает - уговорила мужа сорвать плод. Только он потянулся к ветке, земля разверзлась вот так, от Севера до Юга. Люди живут здесь, но пропасть стоит, как стояла. Одни называют ее Ущельем, другие помнят, что на старых картах она звалась "Адамов Грех".

Глава 3

Добродетель довлеет себе

- Тогда Хозяин рассердился? - печально спросил Джон. - Тогда Он и завел правила и яму?

- Не так все просто, - ответила Матушка. - Многое случилось после того, как фермер сорвал плод. И он, и жена его пристрастились к плодам, им все было мало, они и сами сажали такие деревья, и прививали их ко всем другим, так что теперь нет ни одного чистого плода, корня или растения. Никто из вас не ел ничего, в чем нет хотя бы капельки яда.

- Причем тут правила? - спросил Джон.

- Ну как же! - сказала Матушка. - Когда вся еда отравлена хотя бы немного, нужно знать, что есть и как, иначе заболеешь. Только помните, одно отравлено больше, другое - много меньше.

- А мы тем временем никуда не идем, - сказал Виртус.

- Утром перенесу вас, если захотите, - сказала Матушка. - Вы уж слушайтесь меня, тут очень опасно.

- Если тут так опасно... - начал Джон, но Виртус перебил:

- Нет Матушка, я никого не слушаюсь. Спасибо за доброе намерение.

Джон закивал и тихо шепнул ему:

- Знаешь, не будем с ней связываться. Пойдем на Север и на Юг, поищем дороги. Виртус поднялся.

- Лучше мы поищем, где можно перелезть, - сказал он. - До сих пор я как-то шел, что ж меня нести!

- Попробуйте, - кротко сказала Матушка. - Спуститься-то вы спуститесь, а вот подняться... Ну, там мы снова встретимся!

Стемнело. Молодые люди попрощались со старушкой и решили сперва пойти на Север, ибо там дорога была чуть дальше от пропасти. Сияли звезды, становилось все холоднее.

Глава 4

Мистер Трутни

Примерно через милю Джон заметил огонек немного дальше от обрыва, и мне приснилось, как друзья вошли в калитку и постучались в дверь.

- Кто тут живет? - спросил Виртус, когда слуга открыл им.

- Мистер Трутни, - отвечал слуга. - Если вы не воры и не злодеи, он будет рад принять вас.

Слуга привел их в комнату, где при несильном, но ясном свете лампы сидел у камина пожилой человек. У ног его лежала собака, на коленях книга, на одном столике - головоломка, на другом - шахматы. Завидев гостей,

он встал неспешно и достойно.

- Рад вас видеть, - сказал он. - Обогрейтесь у очага. Эй, Труд, накрой на троих! Я не предложу вам богатых яств, мы сами делаем вино из первоцвета - быть может, оно не угодит вам, но меня кормит мой сад. Редиской я могу вас угостить, но неплохой, да, неплохой!.. Вижу, вы подметили мою слабость. Грешен, садом и огородом я горжусь. Стыдно ли это? Все мы - дети, и я назову мудрым того, кто доволен своей игрушкой. Умеренность и довольство, друзья мои, - лучшие из сокровищ. Осторожней, собака может укусить! Пират, кыш! Ах, Пират, ты и не знаешь, что обречен!

- Он болен? - спросил Джон.

- Слабеет, слабеет, - отвечал м-р Трутни. - Было бы неразумно оставлять его на мучения. Что поделаешь, omnes eodem cogimut [2]. Побегал на солнышке, половил блох, надо и честь знать. Жизнь следует принимать такой, как она есть.

- Вам будет скучно без него.

- Что ж, умение жить - великое искусство - велит нам усмирять свои страсти. Ни к одному существу нельзя слишком сильно привязываться. Пока оно есть, его любишь, это обогащает душу, а нет его - ничего не поделаешь. Страдание, знаете ли, ничего больше и нет. А сложишь - и забудешь. Где же этот Труд? Что нам, до утра его ждать?

- Иду, сэр, - откликнулся Труд из кухни.

- Заснул он там, что ли? - не успокоился м-р Трутни.

- Продолжим, однако, нашу беседу. Добрая беседа, на мой взгляд, - одно из высших наслаждений. Однако беседа - не лекция. Доктринерство убивает живую мысль. Я, знаете ли, не признаю систем. Слежу за ходом мысли, и все. Случай - лучший вожатый. Разве не он привел вас сюда?

- Не совсем, - сказал Виртус, давно пытавшийся вставить слово. - Мы ищем, как перейти Ущелье.

- Надеюсь, - сказал м-р Трутни, - вы не просите меня пойти с вами?

- Мы об этом и не думали, - сказал Джон.

- Что ж, идите, идите, друзья мои! - и м-р Трутни мелодично рассмеялся. - Ах, к чему это все! Я часто размышляю о суете ума, которая влечет нас в гору лишь для того, чтобы сойти вниз, или за моря, чтобы отведать плохого пива. Coelum non onimam mutamus [3] . Нет, нет, я не против непоседства, я терпим ко всем человеческим слабостям. Но, как и везде, секрет тут в том, чтобы вовремя остановиться. Попутешествовал, и будет. Но Ущелье... Прогуляйтесь лучше по утесам, виды те же, опасности - никакой.

- Мы не видов ищем, - сказал Джон. - Я, например, ищу дивный остров.

- Несомненно, - откликнулся м-р Трутни, - речь идет о каком-то эстетическом переживании. Что ж, молодые люди - это молодые люди! Кого не томили мечты, кто не гнался за тенью? Et in Arcadia ego! [4] Все мы были когда-то глупы, и это хорошо. Но воображение, как и аппетит, надо обуздывать - не ради какой-нибудь трансцендентной этики, а ради собственного блага. Поднести чашу к устам, ощутить дивный запах и не возжаждать - да, это большое искусство! В отличие от скота и от зверя человек способен остановиться там, где лежит граница между наслаждением и его недолжными плодами. Я не согласен с теми, кто осуждает римлян, принимавших на пиру рвотное. Того, кто умеет поесть и не объесться, я называю поистине цивилизованным человеком.

- А вы не знаете, как перейти через Ущелье? - спросил Виртус.

- Не знаю, - сказал м-р Трутни. - Никогда там не был. Человеку интересен лишь человек, пустые умозрения мне чужды. Ну, скажем, есть там дорога - на что она мне? Смешно подумать, что на той стороне найдешь что-нибудь новое! Endem est omnia semper [5] . Природа сделала для нас, что могла, и тот, кто не найдет удовольствия дома, не найдет его на чужбине. Ах ты, что за тварь! Ты подашь ужин или ты ждешь, пока я тебе кости переломаю?

- Иду, сэр! - крикнул Труд.

- Может быть, по ту сторону ущелья все иначе, - скзал Джон, пользуясь короткой паузой.

- Навряд ли, - сказал м-р Трутни. - Одежда и манеры могут меняться, природа человеческая неизменна. Поверьте, там те же занятные канальи, которых мы видим здесь.

- А вот Разум, - сказал Джон, - считает...

- Ах, Разум! - воскликнул м-р Трутни. - Этот психопат, который ездит повсюду в доспехах? Надеюсь, вы не подумали, что я с ним в дружбе? У разумности, которую я ставлю так высоко, нет худшего врага, чем Разум! Бедность языка, знаете ли...

- А в чем разница? - спросил Виртус.

- Разумность легка, Разум тяжек. Разумность знает, где остановиться, а ваш Разум нудно и долго сплетает доводы. У разумности - большая и веселая семья, Разум - холостяк, если не девственник. Будь моя воля, я бы его засадил в желтый дом, пусть там рассуждает. Он фанатик, я вам скажу, не знает меры, золотой середины, которую так ценит великий Стагирит. Auream quiquis...[6]

- Простите, - сказал Виртус, - мне странно это слышать. Я тоже взращен на Аристотеле, но, по-видимому, у нас были разные тексты. В том, который читал я, учение о мере значит совсем иное. Стагирит подчеркивает, что добро меры не имеет, нельзя зайти далеко по верному пути. Суть в другом: мы должны вести линию из середины основания, но чем дальше вершина треугольника, тем лучше. И потому...

- О, боги! - прервал его м-р Трутни. - Помилуйте нас, молодой человек! Мы не на лекции. Согласен, согласен, вы ученее меня! Философия - любовница, а не гувернантка. Педантизм мешает наслаждаться не меньше, чем...

- Что же до рассуждений, - продолжал Виртус, не знавший светских правил, - Аристотель придерживается другого мнения. Он считает, что самые бесполезные из них - самые достойные.

- Вижу, вы большой зубрила, молодой человек, - криво усмехнулся м-р Трутни. - Могли бы получить вцсший балл. Но здесь, вы меня простите, это все не к месту. Джентельмен знает древних не так, как ученый сухарь. Мы не запоминаем систем. Что такое система? Какая система лишена припева "Que sais je?" [7] Философия украшает, если хотите - услаждает жизнь, но мы посещаем Академию как зрители, не как участники. Труд, чтоб тебя!

- Ужин подан, сэр. - сказал Труд, появляясь в дверях.

И мне приснилось, что все пошли в столовую.

Глава 5

Застольная беседа

На столе стояли графин с вином и блюдо устриц. Как и предупредил м-р Трутни, вино было не очень хорошее, а рюмочки так малы, что Виртус выпил все сразу. Джон старался пить помедленнее, и потому, что боялся рассердить м-ра Трутни, и потому, что у него сводило скулы. Но старался он зря, ибо к супу подали херес.