Владимир Качан - Юность Бабы-Яги

Саша с трудом допел, отводя от нее глаза. Отложил гитару.

– Съездила в молодость, дура, – усмехнулась Виолетта, – с ветерком…

Потом она помолчала и неожиданно стукнула кулаком по журнальному столику, так что один бокал упал и разбился.

– Иди отсюда! – злобно выкрикнула она. – Иди, пока не передумала. Уходи! Валера! – Тут же снова явился Валера, точно как в сказке по команде «Встань передо мной, как лист перед травой». – Валера, – она уже не глядела на Сашу и снова взяла бутылку. – Валера! Завяжи ему глаза и отвези до трассы с его сраной кошелкой и гнилыми грибами, – брала она грубостью никчемный реванш за свой внезапный сантимент и будущее, еще худшее одиночество. – Да подальше отвези, Валера, чтоб он никогда не вспомнил, где был…

– Да я и не собираюсь… – попытался возразить Александр Юрьевич, но Вета прервала его. – Молчи. Сегодня не собираешься, а завтра, глядишь, и соберешься. Ты меня знаешь. Может, я тебя опять заколдовала, – безрадостно пошутила, а может, и не пошутила она. – Все! Убирайся отсюда! Живо! Тоже мне – певец моей печали. Вон, я сказала! – И совсем отвернулась.

Последнее, что запомнил Саша перед тем, как ему завязали глаза, – это вновь залпом выпиваемый бокал, в котором было не меньше двухсот граммов неразбавленного виски.

Его высадили минут через 15 быстрой езды уже по трассе. Когда из леса выезжали на трассу, он еще почувствовал, но потом было все время прямо и быстро. И молча… Затем Валера, ни слова не говоря, остановился, обошел машину, открыл дверцу и снял с глаз Саши широкую плотную черную повязку. И только тут сказал:

– Все, выходите, приехали. Дальше сами будете добираться.

Саша огляделся. Дорога была пуста, по обеим сторонам был лес. Ни знака, ни названия населенного пункта, ничего.

– А где мы находимся? – спросил он Валеру, не надеясь, впрочем, на ответ. Валера молчал и уже садился за руль. – Ну в каком хотя бы районе? – не унимался Саша, хотя правильнее было поскорее остаться одному и радоваться, что выбрался.

– Какой район – вы все равно узнаете, когда поймаете попутку, – мрачно отозвался Валера. – Но я вам советую не узнавать и забыть, где вы были и что видели. Забудьте и никогда не вспоминайте, ясно? И тем более никому не рассказывайте. Вам же лучше будет. – Он лихо развернул машину, снова тормознул на секунду и внушительно сказал: – Это хороший совет, поверьте. Если хотите жить спокойно, да и вообще жить, если уж на то пошло, – забудьте.

С этими словами Валера дал газ и исчез через 10 секунд за бугром шоссе.

Александр Юрьевич остался один. «В какую сторону к Москве? – подумал он в растерянности. – Пойду наугад в ту сторону, в какую он меня вез», – решил он. Странно, но ни одной машины ни туда, ни обратно не было несколько минут. «Да-а, запрятали ее как следует», – подумал он о Виолетте. Сзади послышался звук мотора. Саша обернулся и проголосовал. Машина, ехавшая с приличной скоростью, сперва промчалась мимо, но потом резко, с визгом затормозила метрах в 50 впереди и медленно двинулась назад, к нему. Саша подошел по обочине к уже приоткрытой правой дверце:

– Вы в Москву?

Девушка за рулем, нагнувшись навстречу ему, приветливо сказала:

– Да. Садитесь.

Глаза ее смеялись.

– Значит, направление я угадал, – сказал Саша скорее себе, чем ей.

– Вот как? Направление? Даже не знали, в какой стороне Москва? – засмеялась она.

– Заблудился, – виновато сказал Саша, усаживаясь на переднее сиденье и впервые внимательно посмотрев ей в лицо.

Молодая привлекательная женщина, лет 25, черненькая, смазливенькая, – отметил про себя бывший бабник с богатым послужным списком, а нынешний профессионал-телеведущий дополнил: взгляд черных глаз несколько тяжеловат, но ничего, это придает ей даже этакое сумрачное очарование… Ох уж эти черные глаза – не много ли за один день?..

– Я обычно никого не беру по дороге, – сказала она, все еще почему-то не трогаясь с места, – особенно, когда одна еду. Мало ли кто попадется, вдруг маньяк. Вы, случайно, не маньяк? – блеснула она в темноте зубастой улыбкой. Улыбка была действительно «зубастой», но это ее не портило. Наоборот, выглядело обаятельно и во всяком случае – не хищно.

– Я не маньяк, я – грибник, – ответил Саша тоже со своей фирменной, телевизионной улыбкой, которую все называли располагающей.

– Грибник-неудачник? – спросила она, показывая на его полупустую корзинку. – Давайте-ка мы ваше лукошко на заднее сиденье поставим, чтобы не мешало.

С этими словами она взяла из рук Саши лукошко и, грациозно изогнувшись, пристроила его сзади в угол. При этом ее небольшие перси нахально уперлись в лицо нашему поэту, вероятно, для того, чтобы дать ему возможность вдохнуть свежий запах «Елисейских Полей». Потом уселась обратно и сказала:

– А я уж хотела, как всегда, мимо проехать, а потом всмотрелась: о-пань-ки! Сердце екнуло, думаю – он, не он? Известный телеведущий в таком месте, на пустой дороге. Так одет, с лукошком… Нет, думаю, не может быть. А потом – а вдруг он? Дай-ка проверю. Такой шанс… А когда вы спросили: не в Москву ли я еду, – я уже точно поняла, что вы, по голосу узнала. Хорошо, что я затормозила, да?

– Еще бы, – сказал он, – тот самый случай, когда известность бывает полезна.

Она молчала, глядя на Сашу с нескрываемым обожанием.

– Может, поедем, – застенчиво напомнил он.

– Сейчас. Только познакомимся. Вас я и так знаю. Вы – Александр Юрьевич Велихов, поэт, телеведущий и немного певец, автор песен, правильно?

– Правильно, – сказал он, – только певцом меня назвать трудно.

– Не скромничайте. Мне так нравится, что вы делаете и как поете! У меня и кассета с вашими песнями есть. Прямо здесь, в машине. Показать?

– Не стоит, я и так верю, – смутился он.

– Серьезно, я ваши песни в машине слушаю.

– Ваша доброта приводит меня в замешательство, – польщенный Саша деликатно увел девушку от песенной темы. – Так как вас зовут-то?

– Меня зову-ут… загадочно протянула она и кокетливо покачала черными локонами. – Меня зову-ут…

– Ну-ну, не интригуйте, – поторопил Саша. – Афродита, Эсмеральда или все-таки попроще?

– Попроще, но все равно не совсем обычно. – И она произнесла свое имя по слогам. – Ви… – Саша напрягся. – О… – Саша напрягся еще больше. – Ла, – закончила она. Саша вздохнул. – Сыр такой был, – сказала она. – Родители по нему с ума сходили.

Вот и назвали. Но получилось красиво – Виола Валерьевна. Значит, Виола, – протянула она руку для знакомства, и Саша пожал ее, нимало не удивившись имени новой знакомой. Ну день такой сегодня, что тут сделаешь! Уехал от Виолетты, попал к Виоле, что такого? После всего, что было сегодня, даже логично.

Уж если попал в «Город Зеро», в параллельный мир, так чего удивляться? Странно было бы иное – идти по оживленному шоссе, потом сесть в машину к пожилой супружеской паре, и чтобы их звали без всяких там аллюзий – скажем, Иван Петрович и Людмила Сергеевна. А Виола после Виолетты – нормально!

Сегодня – нормально! И что черненькая с тяжеловатым взглядом – нормально, и что песни его знает – нормально, и, если бы подобрала его не на машине, а на летающей тарелке – для этого сказочного дня?! Тоже нормально!

Лишь бы до Москвы добраться…

– Поехали? – снова предложил Саша.

– Поехали, – весело отозвалась Виола, передвинула рычаг автоматической передачи, и, резко набрав скорость, машина помчалась.

Однако сюрпризы сегодняшнего дня, теперь уже от Виолы, только начинались…

Некоторое время они молчали, потом Саша спросил:

– Сколько отсюда до Москвы?

– Километров 80, Александр Юрьевич. Долго. Успеем и поговорить, и… – она замолчала. Он не стал уточнять, чего «и» они еще успеют, но она инициативу разговора взяла в свои руки. – Прямо не верится, что вы рядом, – говорила она, глядя то на дорогу, то на него. Больше на него, но хорошо еще, дорога была пока пуста. – Надо же! Еду, смотрю: что-то знакомое, но чтобы вот так! Такой, знаете, трепет, такое уважение заочное к вам, а тут вы сами! Просто чудо какое-то. – Саша не отзывался, он даже и не знал, как реагировать на ее восторги, и потому молчал. – А уж познакомиться даже не мечтала. Смотрю по телевизору или вот песню слушаю и вздыхаю про себя. Эх, встретиться бы хоть когда-нибудь! Я бы уж постаралась ему понравиться.

– Зачем? – неожиданно для самого себя спросил он.

– Что зачем? – остановила Виола галоп своих излияний.

– Зачем понравиться мне? – уточнил Александр Юрьевич.

– Как зачем? – опешила Виола, но всего лишь на секунду. – Затем, чтобы… Ну-у-у, чтобы… Вы не понимаете?

– Нет, – ответил он, хотя уже понимал, что опрометчиво затронул скользкую тему. Это понимание несколько опоздало, и «скользкая тема» продолжала набирать обороты.

– Потому что вы мне очень давно нравитесь. Я даже немножко влюблена в вас. То есть я вас не только уважаю, вам ясно? И вы всегда были, как недосягаемая мечта. И вдруг стала досягаемая. Ну просто чудо какое-то! – снова воскликнула она, совсем отпуская поводья своего женского темперамента. И затем ее лошади понеслись вскачь бешеным аллюром, напролом, не видя перед собой никаких препятствий. – А давай на «ты», Саша, – брала ее лошадь очередной барьер, не спрашивая разрешения. – И не говори мне про разницу в возрасте, – предупредила она возможные возражения. – Мне на эти условности плевать. Я так давно тебя любила и вот теперь встретила. Ну чудо какое-то! Давай на «ты»!