Иван Алексеев - Чечен

А в конце сентября через русские спецслужбы пришла информация о Дорошенко: он появился из ниоткуда в одной из областей Западной Украины готовым активным пропагандистом и организатором избирательной компании проамериканского кандидата в президенты Украины.

Гизи думал три дня. Все складывалось так, будто аллах вел его. Когда в мае он уезжал в Чечню, один из ростовских «качков» поехал «крышевать» в тот же город, где был Дорошенко. «Качок» и в мае звал его с собой заработать денег на свадьбу, а потом позвонил в июле и, когда Гизи ничего не сказал о своей работе, повторил предложение.

Прямой путь до этого города был через Крым и Одессу, где уже несколько лет, как устроились жить родственники матери. Так что путь на Украину и отступление из нее у Гизи были, слава аллаху. Но были у него еще неясные предчувствия, которые заставляли думать.

Гизи знал, что на своей земле его не убьют. Родина укрывала его, он ее чувствовал, как мать. Если он хочет продолжать свой род и жениться, если он хочет помочь вдове брата, которая не очень счастлива и заслуживает лучшей доли, он должен влезть корнями в землю и забыть про чужбину. Но кто тогда накажет убийцу брата? Что скажут Гизи предки, когда он предстанет на их суд?

Гизи помнил, как плохо ему было ночами, когда снилось, что род осуждает его. Он все равно не сможет жить с этим, даже если женится на девушке, которая родит ему хорошего сына, а потом уговорит вдову брата войти в его семью. Но если его убьют после этого, ему отвечать еще и перед несчастными женщинами, и перед их детьми, которых он не сможет воспитать. Он видел, как убивалась вдова Вахи на его похоронах, и как она живет теперь. Он не хотел быть виновником женского горя. Нет, если исполнить долг, то только сейчас, когда бог ему помогает.

На третий день таких дум сердце Гизи стало биться спокойней. Он понял, что на правильном пути, и после каждой молитвы отдельно и искренно благодарил за это милостивого и милосердного аллаха.

Три жарких месяца Гизи был в полку, отказываясь от выходных. Теперь стало полегче, можно было взять несколько дней отпуска и попробовать обернуться, не докладываясь командиру, взявшему его в полк.

Все-таки Гизи решил признаться. Его командиром был один из выживших четыре года назад в бою на горе. Это Гизи нашел его в лесу у аула без сознания и, хотя Гизи был на десять лет моложе, с тех пор у них были особые отношения.

Гизи стало легче, когда он сказал о своем решении. Грустные глаза взрослого мужчины были ему ответом. Они все понимали, и они с ним прощались.

Через два дня чечен был на Западной Украине. У него были документы недоучившегося студента и сумка с вещами, в которых были спрятаны детали разобранного «калаша» и пистолет Стечкина.

В одесском поезде Гизи познакомился с наглым грузином, расхваливавшим свою революцию «роз» и говорившим, что приехал сюда ее повторить и утереть нос русским свиньям.

В городе, куда он приехал, к чечену относились настороженно, но не так, как к русским. Столько презрения к «москалям», «коммунякам» и «свиньям» Гизи давно уже не слышал и не чувствовал. В Крыму и Одессе такого не было. А здесь почти шабаш, сродни помутнению рассудка, как в Грозном в девяносто первом. Но чечены тогда не хотели издеваться над русскими. Они просто заставляли их убираться из города. Западные хохлы, особенно те, кто из горных районов, только внешне похожи на чеченцев. Их души гнилые. Они знают, что всегда успеют убить, а пока хотят не убивать, а вдоволь поиздеваться, как дети издеваются над навозной мухой, ухватив ее за крылышки.

Назваться русским врагом значило стать тут другом. Немного рассказав грузину, как они с братом бегали по лесу от русских, Гизи получил и хлеб-соль, и ночлег, и уважение, сродни родственному. Это было кстати. Перед тем, как объявляться Сергею – «качку», который его звал на заработки, – надо было присмотреться и к нему, и к Дорошенко, который на глазах становился чуть ли не всеукраинской знаменитостью».

– Подожди пять минут, – Башир поймал Марину за руку, когда она объявила очередной перерыв до завтра. – Пусть дети уйдут.

– Тебе кто рассказал, что я взял вдову брата? – спросил он. – Иса?

«Еще один!» – подумала девушка. Сегодня утром к ней уже подходил Иса с другим глупым вопросом и сказал, что не будет с ней вечером разговаривать. Ее маленький защитник обиделся за Гизи, который уехал учиться в Ростов. Иса сказал, что он бы никогда не уехал, пока шла война. Когда Марина сказала, что она не про Ису рассказывала, мальчик обиделся еще больше. Тогда и сказал, что не будет с ней разговаривать.

– Хорошо, – понял Башир. – Буду считать, что ты все сама придумала.

– Я еще хотел сказать про твоих друзей. Хотя они похожи на шавок, но шавки тоже кусаются. Тебе лучше поостеречься. Отсюда мы едем на Черное море. Если хочешь, можем взять тебя с нами. Потом еще куда-нибудь съездишь. Потом что-нибудь придумаешь.

Сочувствие чеченца было трогательно неожиданным.

– Спасибо, – поблагодарила она от всей души. – Я уже все придумала. Но все равно спасибо.

– Сегодня постараюсь закончить, – объявила девушка детям, закончив зажигать спиральки. Вечер был тихий, дымки ползли вверх и сплетались, окружая незримый купол.

– Марина, можно вопрос? – спросил Тагир. – Ты говоришь, в мире много довольных, что Россия стала слабой. Нас не очень уважают, и много шакалов хочет нас кушать. Ты говоришь, что туда, откуда уходит Россия, приходит Америка. Вопрос. Россия может победить Америку, если будет война?

– Нет, Тагир, войны быть не должно. Народы должны стремиться стать сильными. Если они это сделают своим усилием, не за счет других, то все станут сильными, и войны не будет. Нас в школе учили, что война в атомный век приведет к гибели цивилизации. Зачем же нам война? Правда, если на земле ничего не изменится, то может не оказаться другого выхода, как в сказке, которую я недавно прочитала.

– Это сказка о предыдущей цивилизации на земле, – решила продолжить девушка. – Про затонувшую Атлантиду знают многие, а про две другие страны, которые существовали вместе с ней, – почти никто не слышал. Как вы думаете, почему? Потому что сильный нынче запад – наследник Атлантиды. А вот мы происходим с другого пропавшего континента, который был на месте теперешнего севера, – из страны гипербореев.

– В сказке, которую я прочитала, говорится, что атланты научились изменять природу человека и решили, что стали подобны богам. Они делали из людей потомственных рабов, и эти рабы уже не знали, что они рабы людей, а думали, что они рабы божьи, и поэтому всей душой были преданы своим господам. А гиперборейцы были свободными людьми, верящими богу, и мешали атлантам установить на всей земле рабские порядки.

– Когда остатки разума покинули головы атлантов, они решили уничтожить Гиперборею своим новым страшным оружием. Нашим предкам пришлось предупредить их удар, сдвинув землю под Атлантидой. Материк господ начал погружаться в воду, но и остальные страны не спаслись. Планета повернулась, климат изменился, а скорый по историческим меркам всемирный потоп довершил уничтожение очагов цивилизации, сумевших оставить часть своих знаний будущим потомкам, которые неизбежно начнут строить новое общество после периода дикости. Так началась эра нашей цивилизации, которая тоже может погибнуть, если не свернет с атлантических принципов.

– Не знаю, байка это или нет, – добавила девушка, – но говорят, что американцы пока не нападают на Россию потому, что у нас есть система возмездия, которая называется «невидимая рука». Эта система автоматически проверяет наличие связи с носителями термоядерного оружия, и если поймет, что страна атакована, а управление из центра утеряно, самостоятельно нанесет удар возмездия.

– Но мы с вами, ребятки, ушли в другую степь. Пора вернуться к чечену.

«Дорошенко ездил с постоянной охраной из трех человек. В будние дни он уезжал из города по делам, – говорили, что не только в соседние регионы и Киев, но и в Польшу, – а в выходные регулярно выступал на городской площади, собирая на свои митинги все больше «западенцев», кричащих о настоящей «незалежности», где украинцы будут гражданами, а «москали», не хотящие убираться с украинской земли, – холопами.

У Гизи было два дня до субботы. Достаточно, чтобы разработать план нападения и подготовиться.

«Качок» Сережа прижился у разведенной женщины – у одноклассницы, как он сказал Гизи при встрече, признавшись, что когда-то пять лет ходил в местную школу, пока его отца не перевели служить в Ростовскую область.

Сережа его не ждал, конечно, но обрадовался. Он сказал, что тут его недооценивают как охранника, и что на пару с чеченом они поднимут свой статус и начнут «рубить» настоящие деньги. Гизи «ходил» за ним сутки и без объяснений знал, чем он занимается. «Качок» был задействован в периферийной охране Дорошенко. Несколько таких, как он, крепких ребят освобождали охране проход в толпе, могли поставить первый физический барьер при провокации и сопровождать подъезжающую и отъезжающую машину шефа. В будни они сидели частными охранниками на загородной вилле или в городе, где у Дорошенко было два ресторана, офис и центр релаксации в здании проектного института, кондитерское предприятие и база оптовой торговли.