Иван Алексеев - Чечен

Так светло стало на душе, что девушке захотелось помолиться. Она не знала молитв, но это ее не остановило. Сейчас, сию минуту, не откладывая ни на миг, она должна была признаться в том, что поняла и во что поверила.

«Милостивый и милосердный, я верю тебе. Услышь меня. Прости меня, если я согрешила. Я очень старалась. Я люблю тебя. Я люблю этих мальчишек и девчонок. Я люблю Башира и Керима. Я даже люблю глупых Руслана и Пашку, считающих себя великими и бегущими в пропасть за шакалами. Я люблю все живое и неживое. Я люблю все, сотворенное тобой».

После признания у Марины осталось последнее дело, которое ей обязательно надо было успеть сделать до отъезда, – добиться прощения славного и обидчивого человечка, объявившего себя ее защитником. Мальчишки и девчонки договорились с ней посидеть на прощание во время мертвого часа. Как-то после этого надо поговорить с Исой.

Ребята набились в комнату Марины, заняв все свободное место. Почти каждый мальчишка принес с собой сладкий подарок, и у них получилось веселое и трогательное прощание за импровизированным столом на кровати: с газировкой, соком, печеньем, вафлями, шоколадом и джемом, – полным ассортиментом ресторанного буфета.

Улучив момент, Марина заговорщицки пошептала Исе на ухо, что хочет дойти туда, куда им с ним помешали дойти змеи.

Иса выдержал паузу, как подобает мужчине, и назначил ей встречу за будкой на берегу в пять часов вечера.

В назначенное время он встретил ее с двумя здоровыми палками в руках, очищенными от коры, – оружием от змей.

Но гадюк на высоком берегу с травой они не увидели. Правда, Марине показалось, что она услышала одиночный всплеск воды, похожий на те, которые раздавались, когда гадюки прыгали с берега, да Исе что-то померещилось, и он несколько раз ударил палкой по траве с воинственным кличем.

Пройдя траву, они спустились на песок и на одной из развилок тропы повернули налево, к узкой рощице, за которой просматривалось близкое поле. Рощица была составлена редкими прибрежными деревьями: ивой, топольками, вязами и шелковицей. Неухоженные кроны деревьев казались бедны листьями и богаты ветками. Нижнюю часть их стволов окружал сухой мох, растительность, отдельные свежие побеги, высохшие остатки ила, паутина, – точно запущенная небритость на мужском подбородке. Земля под деревьями – высохшая добела сухая глина с отпечатками коровьих следов, вязкий ил. На земле – отломанные ветки, сухой кизяк и свежие следы навоза.

Марина с Исой пробежали скучную рощу, выскочили на вольное поле и замерли, как вкопанные.

Прямо перед ними, и слева, и справа, – всюду вокруг, сколько охватывал взгляд, стояли солдатами плотные зеленые стебли верблюжьей колючки, не меньше метра высотой, с большими розово-красными мохнатыми шариками цветов, раскрывшихся солнцу. А над цветами зависали и барражировали тучи стрекоз. Стрекоз было так много, что невидимые глазу колебания их больших прозрачных крылышек создавали сухой треск, который Марина расслышала еще в рощице.

Девушка посмотрела на Ису.

Как бы она хотела узнать, что разглядели его черные глазки в розово-зеленом ковре, украсившем неказистую степь. Увидели ли они что-то, чего не увидела она? Как бы она хотела, чтобы они обязательно увидели больше!

Сзади послышался гул самолета. Очередной московский борт заходил на посадку низко над землей, пролетая ерики, речушки и реки, в светло-коричневой воде которых можно было разглядеть с высоты загорелые тела купальщиков, позанимавших вблизи города все удобные пляжи. Марина помнила, как в прошлом году летала на самолете, как видела копошащихся в воде людей и как мечтала тогда искупаться.

Иса взял руку девушки и благодарно сжал ее. Она тоже пожала руку мальчика, и, запрокинув голову, устремила взгляд в высокое синее небо.

За ее спиной, там, куда склонялось солнце, взревели двигатели приземлившегося самолета. Перед ней и вокруг нее продолжали стрекотать стрекозы.

Голова Марины кружилась. Она чувствовала себя счастливой и верила, что в жизни есть смысл.

Иван Алексеевич Алексеев

9 апреля 2014 г.

Коран 96.

Коран 53.