Николай Куценко - Записки продавца

Бункер был переоборудован под дешевую гостиницу – в каждом номере могло проживать от четырех до шести человек, а туалет с душем были в конце коридора. Меня поселили в номер с двумя мальчиками-близнецами и с кем-то еще мужского пола. Близнецы привезли с собой сумку с детскими сапогами, которые, как выяснилось позже, были очень ходовым товаром и разошлись в первый же день. Хотя близнецы и были самыми маленькими – им было чуть больше семи, но все время бегали курить, что всех нас сильно удивляло и напрягало. По очереди мы помылись в единственном душе и быстро заснули, устав от длинного пути.

Разбудили нас в четыре утра, когда на улице было еще темно. Не понимая причины столь раннего выезда, мы на скорую руку пытались позавтракать. Верка принесла остатки охотничьей колбасы, а у кого-то из близнецов нашелся кипятильник и сухой батон. Соседи дали нам заварку и – с миру по крошке – мы кое-как перекусили. А на улице уже потихоньку поднималось солнце.

Мы ехали долго, наверно часа два, а может и больше. Верка все гадала, куда же нас везут, и какой город или музей мы сегодня увидим. В предчувствии чудес мы были счастливы, радуясь всему вокруг, даже пробегающим за окнами картинками «чужой жизни». Около семи утра мы подъехали к крупному рынку.

– Ребята, у нас примерно час до открытия, поэтому быстро выгружайте товар. У нас седьмая линия, места можете занимать любые, – скомандовала Марина.

– А что мы будем делать? – поинтересовался я.

– Продавать то, что везли сюда, – ответила Ирина. – Ты же сам хотел все поскорее обменять? Вот и вперед!

Для большинства туристов это была не новость, и они стали привычно вытаскивать свои баулы и чемоданы. А вот мы с Веркой так и застыли с открытыми ртами. Потом обреченно вздохнули и стали вытаскивать свое «барахло» и устраиваться рядом.

У нас было два места, примерно пару метров длиной и в метр шириной. Мы разложили свой товар. Примерно через час стали подходить первые покупатели. Держались они гордо и неприветливо. Первое, что спрашивали, указывая на выбранную вещь, – «Иле», то есть «Сколько?» Так как польского никто из нас не знал, приходилось писать сумму на бумажке. Товар стал потихоньку расходиться. В основном потому что мы «» истинных цен не знали и придумывали навскидку. К обеду у нас с Веркой уже появились первые деньги, и мы побежали в местный буфет, чтобы купить что-нибудь вкусное. И тут я увидел второе чудо – хотдог. То есть не тот, что в девяностые продавали на вокзалах бабушки, а тот, что сейчас продают в специальных ларьках типа «Стардогс», когда на сосиску насыпают всякой всячины, да и сама сосиска чем-то похожа больше на маленькую колбасу. Все первые деньги мы с Веркой потратили на колу и на хотдоги, оставив на потом мечту купить еще одно чудо – киндерсюрприз, яйца с игрушкой, которого мы не видели даже по телевизору.

Так незаметно прошел день, и нас увезли обратно в бункер. Весь вечер я провел блуждая по его окрестностям и находя разные вещи, которые в Союзе отыскать было проблематично. Так хотелось взять почти новые, но рваные кроссовки, да брезгливость взяла верх, и я к ним даже не прикоснулся. Перед сном мы с близнецами, которые долго подсчитывали вырученные барыши, попили чаю.

Утром все повторилось: в районе пяти наша группа была уже в автобусе, и мы ехали в новый город, – вернее, на новый рынок. Все было как в первый день. Правда, «экскурсоводы» решили тех, кто накануне реализовал почти весь свой товар, и были свободны, подключить к тем, у кого еще что-то осталось: они должны были подбегать к блуждающим по рынку полякам и, делая милую мордашку, подтаскивать их к нашей линии. Мне это занятие сразу пришлось не по душе, но Верка заметно в нем преуспела, и вскоре у моего места стали толпиться покупатели, разбирая остатки товара. Впрочем, тоже задешево.

К вечеру у нас с Веркой появились деньги на подарки родителям и какие-то сувениры для себя. Я купил серебряную цепочку, шарик лизун и еще что-то. Несмотря на чудовищность всего происходящего, мы с Веркой были по-своему счастливы и даже смогли в обед посетить первую достопримечательность – католическое кладбище, расположившееся на краю рынка. Мы бегали вдоль могил, осматривая кресты, которые по непонятным для нас причинам сильно отличались от наших. Главное, – мы наконец-то увидели первые проявления западного искусства, пусть и в таком странном месте.

Вечером начались неприятности, и появились первые слезы: у многих пропали все деньги, заработанные за два дня нелегкого труда. К несчастью в их число попала Верка и близнецы, поэтому жить мы теперь могли только на то, что осталось у меня. Хотя этого было немного. Верка сильно плакала не столько от потери денег, как от того, что кто-то из наших «экскурсантов» мог с нами так поступить. Близнецы расстраивались и все чаще бегали курить. Нам оставалось продержаться последний день, на него деньги еще были: я хорошо спрятал свою заначку, и до нее не добрались. Поплакав и успокоившись, мы легли спать уже за полночь.

Утром мы въехали в Варшаву, вернее, на ее центральный рынок. Нам с Веркой продавать было нечего, а моих денег должно было нам хватить на пару хотдогов и колу. Про киндерсюрприз пришлось забыть.

Несмотря на проблемы, настроение было хорошим, и мы разгуливали по рынку, любуясь всякой всячиной, попадавшейся на пути. В какой-то момент я увидел бегущих к нам близнецов: они кричали, стараясь нас о чем-то предупредить. Как выяснилось позже на рынке орудовали местные рэкетиры, отбирая у наших деньги. Мы кинулись к старшим.

Но то, что наши «старшие» были старше нас, им не помогло – большинство лишилось всего заработанного. Такую мелочь как мы, трогать не стали, видимо, чтоб наши крики не привлекли внимания. Марина с Ириной решили, что продолжать торговлю в таком месте нет смысла, и в обед мы отправились в свой бункер. Деньги же остались только у экскурсоводов.

Вечером мы уже были на польской границе, голодные, но все же счастливые, что смогли не только выехать из Союза, но и приобрести по-своему бесценный опыт. Нет, не продаж, конечно. А того, как надо выходить из сложных ситуаций и помогать друг другу вдали от дома.

Опыт взаимовыручки и некоего братства – ценнее любых тренингов и денег, и на всю жизнь формирует ваш внутренний стержень. Ведь кто-то тогда не выдержал и стал воровать, а кто-то отдал последнее, что было. И пусть жизнь рассудит всех, но мы с Веркой смогли увидеть всю суть человеческих отношений и сделать свои первые детские выводы о том непростом пути, по которому нам еще предстояло пройти.

Чтобы я заработал на свой первый компьютер, мама устроила меня на лето продавцом в магазин: я должен был продавать ходовые продукты у входа, сбоку от центральных дверей. Как сейчас помню, что самыми ходовыми продуктами тогда оказались мука и майонез в маленьких стеклянных баночках, который к вечеру сильно желтел и покрывался пленкой, что не мешало ему идти «на ура» и на следующий день. Видимо, в то трудное постсоветское время люди, измученные дефицитом продуктов, не обращали внимания на такие мелочи.

Торговля шла неплохо, и к вечеру моя лавочка почти всегда оставалась пустой. Правда, главной проблемой было не просто все продать, а выдержать день под палящим солнцем и не тронуться от мыслей, что в это время друзья весь день на озере. В попытках хоть как-то отвлечь голову от мыслей от друзей и купания, а тело – от зноя, я делал две вещи: первая – читал роман «Война и мир», вторая – заводил разговоры с покупателями.

С первым заданием я справился из рук вон плохо: за лето «со скрипом» осилил три тома, оставив четвертый на будущее, которое, если честно, до сих пор не наступило… Во втором деле мне я значительно преуспел, – то ли по причине того, что был милым и симпатичным мальчиком, то ли потому, что к каждому из покупателей пытался найти свой, подходящий только для него, стиль общения. Такая стратегия давала результаты: вечером, когда я сдавал кассу, у меня всегда оставалось больше денег, чем положено за товар, что сильно пугало даже бывалых продавцов.

Маме это сильно не нравилось. Но я успокаивал ее тем, что просто многие покупатели не берут мелочь, или вообще кто-то отказывается от сдачи, хотя реальной причины не знал. Так или иначе, но на компьютер я накопил уже через полтора месяца и хотел уже было уйти из магазина, так и не попав внутрь и не ощутив на себе закрытую от всех жизнь продавцов. Но надвигались выборы президента, и меня попросили поработать на выездной торговле. Продавать, конечно, надо было уже не муку с майонезом, а весь спектр товаров нашего магазина, но я не видел в этом ничего особенного и с нетерпением ждал этого дня.

И вот он настал. Меня с продавцом Светой, которая была меня старше лет на пятнадцать, поставили в самом центре Дома Космонавтов, в котором собственно и проходило голосование. Количество столов с товарами, а главное их длина, потрясли даже меня: они были повсюду, а то, что на них лежало, нельзя было ни охватить взглядом, ни, тем более, пересчитать. Света, видимо, тоже была в шоке, отчего все время бегала курить, оставляя меня одного на хозяйстве.