Дарья Кузнецова - Увидеть Париж – и жить

Я была в полном смятении. Прикинув все варианты, я поняла, что выбора у меня действительно не было. Остаться в городе, ничего не менять, ждать звонков или, не дай бог, визитов Куропатова или его подопечных означало неподчинение руководителю, в конечном итоге, может быть, увольнение или в худшем случае летальный исход. В глубине души копошился очень быстро растущий червячок сомнения, не подставляет ли меня Анатолий, так ли уж хороша и перспективна моя работа, но разбираться в этих мыслях сейчас я была абсолютно не готова. К тому же очень настораживал тот факт, что все-таки Куропатов заключал договор со мной, а не с компанией, что бы там кто ни говорил. От того, что я останусь в городе, может быть хуже, а от того, что я уеду, вряд ли. Лучше перестраховаться, к тому же мой прямой и непосредственный начальник обещает уладить проблему с депозитом Василия Петровича. Если не верить Анатолию, что мне остается? Я сама все равно не выбью бонус для клиента. В отвратительном настроении я отправила на почту Виталику письмо, в котором все объясняла, собрала в рюкзак одежду, а ноутбук, деньги, паспорт и мелкие вещи положила в сумку. Больше искать меня никто не будет, родители несколько лет назад погибли в автокатастрофе, сестра живет во Франции.

Я приехала на автовокзал. У меня болело горло, начался кашель и подскочила температура, возможно, от этого в голове был какой-то туман.

Ко мне подошел молодой человек незапоминающейся внешности в джинсах и кожаной черной куртке:

– Здравствуйте, вы Лариса? Я от Анатолия, в этом конверте билет, адрес и деньги. Он свяжется с вами, сами ему не звоните и в город не возвращайтесь до его указания, это опасно.

Парень сунул мне конверт и быстро удалился.

Через полчаса я уже ехала в автобусе Петербург – Печоры и плакала о своей неудаче на работе, о том, что у меня нет детей, о том, что меня оставил Слава. Но главное, о том, что нет счастья, нет радости, света и любви в моей жизни.

Была поздняя осень, по Пулковскому шоссе мы быстро покинули город, я в изнеможении задремала, а когда проснулась, мы уже ехали по сельской местности. Погода была отвратительной, у меня ужасно болело горло, и вид российской глубинки не радовал. Пролетали деревеньки, поселки городского типа, заваленные окурками, грязью и опавшей листвой. Мужчина на одно место впереди меня пил четвертую бутылку какого-то бальзама на спирту. Рядом со мной сидела пожилая женщина в платке и читала молитвенник.

Мои спутанные, тоскливые мысли прекрасно гармонировали с серым пейзажем за окном. Наконец, через несколько часов, автобус прибыл к месту назначения. Оглядев площадь, которую окружали унылые постройки хрущевского времени и слегка оживляла старинная башня, я достала из конверта, переданного от Анатолия, бумажку с адресом. Первый прохожий сразу подсказал мне, как добраться до нужной улицы. Я проехала с пенсионерами одну остановку и поднялась на второй этаж хрущёвки. Мне открыла пожилая полная женщина с чуть насмешливой, как мне показалось, улыбкой на точеном лице. Она явно следила за собой, модный широкий брючный костюм, яркий макияж, высокая прическа.

– Вы от Анатолия?

– Да.

Я сняла пальто в узкой прихожей.

– Что ж, вопросов нет, проходите, это ваша комната. Меня зовут Анна Сергеевна. А как к вам обращаться?

– Лариса, – угрюмо буркнула я.

В комнате был диван, маленькая плазменная панель, пара стульев, старый стол, комод, занавески с цветочками.

– На кухне пользуйтесь чайником, микроволновкой, в холодильнике я вам выделила верхнюю полку, – любезно предложила Анна Сергеевна.

– А вы не можете позвонить Анатолию и спросить у него, когда я смогу вернуться в Петербург? Пожалуйста, мне срочно нужно к врачу, я в Питере в клинике наблюдаюсь, у меня серьезные проблемы со здоровьем.

Я заглянула в ее карие мягкие глаза, но они ничего не выражали.

– Ну, я спрошу, конечно. У нас тут тоже поликлиника есть рядом, очень хороший доктор-терапевт, Маргарита Георгиевна, пожилая уже, опытная, всегда выслушает, всегда…

– Мне терапевт не нужен, – перебила я ее.

– У нас тут все специалисты есть, только направление нужно получить, – дама очаровательно улыбнулась.

– Поймите, мне срочно нужно в Питер, у меня работа, семейные проблемы.

– Я поговорю с ним, но толку мало, Толя никогда меня не слушает, два слова скажет и трубку бросает. У него какой-то крупный бизнес, поставщики все время звонят по другой линии. Но он у меня хороший мальчик, с деньгами очень помогает, вещи дорогущие дарит, недавно плазменную панель подарил.

В квартире все было небогато, но прилично, сделан косметический ремонт.

Я просто не представляла, что я буду делать здесь. Денег, которые передал мне «хороший мальчик», должно было хватить максимум на две недели экономной жизни. Конечно, я взяла с собой пластиковую банковскую карту, на которой были некоторые сбережения, но не хотелось их тратить из-за этой идиотской истории.

Прошло несколько дней. Моя жизнь текла так, будто я решила провести каникулы в провинции, впрочем, как сказал Анатолий, это и впрямь был отпуск. Все было бы даже вполне сносно, если бы не образ энергичного и жизнерадостного Василия Петровича, который сопровождал меня, как солнце – жаркий день, но, увы, не согревал мою измученную душу. Погода не располагала к прогулкам. Я посещала близлежащие магазины и покупала скромную еду. Дома я сидела в мобильном интернете, смотрела телевизор и пила красное вино, не всегда успешно стараясь придерживаться тех доз, которые не должны были повредить лечению от бесплодия.

Тетушка Анатолия оказалась милой женщиной или очень старалась казаться таковой. С утра она уходила на работу в почтовое отделение. Приходила каждый день в половину седьмого, пила чай, готовила еду и садилась смотреть сериал со старой, рыжей, неповоротливой и очень пушистой кошкой. Она каждый день рассказывала о своей дочери, которая живет в Москве. Дочке очень повезло, она вышла замуж за хорошего паренька, который владеет сетью ресторанов. У них малышка, которая сидит с няней, но разве может какая-то няня так заботиться о девочке, как родная бабушка? Лидия Михайловна надеялась, что скоро они пригласят ее переехать к ним в Москву, чтобы смотреть за внучкой. Она два раза была в гостях у детей, но навязываться неудобно, да и в столицу не наездишься. Уже два года она ждет приглашения и не раз намекала дочери, что уж за внучкой никто лучше родной бабки не присмотрит, так что со дня на день ее позовут в Москву.

Рассказывать обо всем, что со мной происходило, неинтересно. Однако я всегда верила в ту пугающую, волнующую и невыразимо-прекрасную истину, что жизнь может за один миг полностью измениться. И моя вера меня не обманула.

Итак, прошло энное количество времени, и вот я уже стою в зале суда. Огромный зал набит битком, почему-то много людей в форме ОМОН. Напротив меня на скамье подсудимых Василий Петрович, одетый в дорогой черный костюм, ослепительно белую рубашку и строгий галстук.

– Итак, обвиняемый, ваше последнее слово, – с совершенно неуместными нотками кокетства произносит судья, судя по морщинистому лицу, ровесница энергичного предпринимателя.

– Лариса, деточка, прости меня, я осознал свое хамское поведение и надеюсь на твое доброе сердце, – неожиданно громко восклицает Куропатов, энергично жестикулируя. – И мне не жаль этих двадцати штук баксов, я понял, что это была кара Господня, пусть деньги достанутся тем, кому они нужнее, – по залу суда проносится удивленный и одобрительный гул. – И, деточка, я нанес тебе большой моральный ущерб, не держи на меня зла, я прошу прощения, – он неожиданно падает на колени и простирает ко мне руки. – Чтобы искупить свою вину, я хочу подарить тебе мою квартиру на Крите на первой линии у моря, – в зале звучат громкие аплодисменты. – Есть одно маленькое условие, деточка, – чуть смущенно добавляет Василий Петрович, поднявшись с колен. – Приезжай ко мне на свиданку в лагерь, всего один раз, всего один раз в месяц, чаще не пустят суки ментовские, и привози с собой черные шелковые простыни, это важная деталь, в моем возрасте начинаешь обращать внимание на детали.

– Заткнись, кретин, убью! – истошно кричит женщина.

Я открыла глаза. За стеной у соседей был скандал. Надо же, неразумно в два часа ночи выяснять отношения, ведь потом можно наделать ошибок на работе. Правда, возможно, они сейчас в отпуске. Я приняла снотворное и погрузилась в тяжелый сон без сновидений до утра.

Прошло почти две недели. Мне порядком надоела беззаботная жизнь в провинции. Анатолий сухо отвечал на мои электронные письма. Не вдаваясь в подробности, он вновь и вновь с некоторым раздражением, которое чувствовалось по кратким текстам и восклицательным знакам, заверял меня, что все под контролем и моей ссылке скоро придет конец. Единственное, что от меня требуется, с терпением и надеждой ждать звонка или письма сверху, то есть от него, моего прямого и непосредственного начальника. Мое терпение истощалось вместе со скудными отпускными. Виталик писал мне, что очень ждет и понял в разлуке, как сильно я ему дорога. Совокупность всей информации, которую мой нынешний возлюбленный нашел в сети о компании, где я работала, свидетельствовала о том, что она зарабатывает на «сливе» депозитов. Я тоже за время моего заточения изучила, наверно, все, что написано во всемирной паутине о фирме, где я работала, но легче мне не стало, и однозначных выводов я не сделала.