Юрий Кузнецов - Не сказки

– Ну не скажи! Глянь, у меня мундштук Горбачёва есть! – возразил Степаныч, умело зажав окурок двумя спичками. – На пару затяжек точно хватит… Ну, бывай, а то, как бы дождь не ливанул. Эвон, какая туча надвигается. Тогда прости-прощай, сено! Не грусти, мы мигом…

Уазик отправился в поля, а я остался страдать, заливая боль в горле минеральной водой. И часа не прошло, как машина с председателем уже вернулась. Я юркнул в кабину, и уазик помчался, как подорваный, подпрыгивая на колдобинах, оставляя за собой пыльную завесу. Но от дождя уйти не удалось. Он настиг нас на полдороге, да такой сплошной стеной, что напрочь перекрыл видимость, превратив автомобиль в подводную лодку. Правда, председатель и без перископа ориентировался в полях и перелесках, как в собственном огороде. Казалось, мог найти дорогу даже с закрытыми глазами. Когда мы добрались до лужайки на берегу озера, где в небольшой ложбинке уютно устроился громадный валун, дождь, почти весь вылившись, скупо ронял на крышу машины последние капли.

– Смотри, как мы вовремя! – воскликнул председатель, показав на камень, который прямо на наших глазах расцветал, превращаясь из неказистого серо-бурого замарашки в голубоглазую клумбу цветущего льна, расплескавшего синь по всему валуну.

– Вот он, наш Синь-камень! – с гордостью воскликнул Степаныч, любуясь камнем с таким видом, как будто сам всю ночь тайком щедро делился с ним синью своих глаз. – Иди, поздоровайся да не бойся испачкаться, обними!

Я вышел из машины и послушно побрёл к валуну, вяло рассуждая про себя: «Хуже-то не будет. Всё равно со своим воспалённым горлом уже до ручки дошёл…»

Даже вытянувшись во весь рост, мне не удалось достать до верхушки этой громадины. Валун оказался на удивление тёплым, наверно, ещё с утра успел так прожариться на солнышке, что даже проливной дождь не сумел его выстудить. Поверхность камня, испещрённая бугорками и ямками, мелко-мелко дрожала под щекой, словно пыталась рассказать что-то сокровенное азбукой Брайля. Казалось, внутри камня кто-то ласково мурлыкает. А может, это я сам дрожал от недосыпа и ангины?

– Ты что, заснул? – очнулся я от возгласа над ухом. – Почитай, уже с полчаса лежишь, ни живой, не мёртвый…

Председатель потрепал меня за плечо. Я, упруго оттолкнувшись от камня, вскочил и удивлённо прислушался к себе. Слабости как не бывало! И многострадальные миндалины отозвались на проверочное глотательное движение лишь слабым покалыванием.

– Степаныч, а горло-то не болит! – с изумлением воскликнул я.

– Да слышу, слышу, голосок-то прорезался! – ухмыльнулся председатель. – А я тебе что говорил? Наш камень любого вылечит, если захочет, конечно! А ты не верил! Даже заезжие учёные не смогли объяснить, что это за чудо…

– Чудес не бывает! – решительно заявил я со всей своей материалистической самоуверенностью.

– А как же горло? – возразил Степаныч.

– Да просто твои горе-учёные не смогли докопаться до сути, – стоял я на своём. – Придётся им помочь! Как бы отколупнуть от камня кусочек – другой? У тебя зубило с молотком найдётся?

Председатель неодобрительно пожевал губы, словно хотел что-то сказать, но промолчал, отошёл к уазику и через пару минут вернулся с инструментом. Я взял зубильце, вставил в едва заметную трещинку на поверхности камня, размахнулся молотком и… не смог ударить.

Степаныч одобрительно хмыкнул. А Синь-камень, умница, сам понял, что мне нужно. Раздался щелчок, и от валуна отслоился изрядный, с ладонь величиной, кусок, упав прямо мне в руки. Место скола на глазах потемнело, словно намокло, и превратилось в синий глаз, хитро уставившийся на меня.

– Вот тебе подарочек, исследуй на здоровье! – засмеялся председатель. – Понравился, видать, ты ему! Намедни один «турыст» хотел было кусочек отколоть на память, да чуть без глаза не остался. Осколок прямо в бровь воткнулся. Кровищи было!

– Ты о Синь-камне как о живом говоришь! – удивился я.

– А он и есть живой! – убеждённо воскликнул Степаныч. – Разве не понял?

– Понял! – пришлось признаться мне. – Но научное объяснение этому волшебству я всё-таки найду!

Выйдя на работу и получив сполна от секретаря партийной организации за бессонную ночь у костра под песни Высоцкого, я зарылся в книги. Выяснил, что синий цвет камня обусловлен преломлением света чешуйками кварцевого биотитового сланца. Вычитал, что секрет камня заключался не только в цвете и чудодейственных лечебных способностях. Оказывается, он был тем ещё шатуном! Словно медведь, не успевший нагулять жирок и вовремя забраться на зиму в берлогу, валун шастал по всей округе, перекатываясь с одного места на другое. Священники, пугая паству тем, что в камне живёт нечистая сила, закапывали его в землю, топили в озере, но Синь-камень всякий раз упрямо выбирался на свободу. Учёные пытались объяснять это подвижками грунта, всплытием льда и ураганными ветрами.

Мне же пришло в голову исследовать «ауру» Синь-камня методом Кирлиан, поместив осколок камня в высоковольтное электрическое поле и создав коронный разряд. Известно, что характер свечения для живых и неживых объектов различен: у первых он однороден, а у вторых меняет интенсивность и цвет. Так вот, камень оказался живым! И что самое удивительное, свечение менялось от слов, обращённых к камню. Он меня слышал!

Я с головой ушёл в исследования, пытаясь докопаться «до нейтрино». Чего только не вытворял с камнем: травил и сжигал, испарял и распылял! Даже странно, что он на меня не обиделся и не превратил в жабу или хотя бы не дал в лоб за такие издевательства. Впрочем, однажды, считай, дал!

Когда мне пришла в голову идея изучить вольтамперную характеристику порошка, на экране осциллографа стало происходить что-то странное. Вместо привычной, загибающейся вправо линии, угол которой зависел от способности образца проводить ток, она начала забирать влево! Это означало, что камень решил поделиться частью энергии с источником питания. Вскоре её набралось столько, что объевшийся источник громогласно икнул и… сгорел, вырубив заодно и электросеть здания. Взрыв конденсаторов! Вспышка! Я отшатнулся, оступился и ударился об угол стола… Ну, прямо, как изобретатель машины времени Шурик из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию». Образовавшийся громадный иссиня-лиловый «фонарь» на лбу радостно поприветствовал коллегу, фонарик электрика, примчавшегося выяснить причину диверсии. В ответ на поток непереводимых идиоматических ругательств мы с «фонарём», так и не врубившись в суть претензий, помотали затуманенной головой и пообещали больше не экспериментировать.

Впрочем, я не держу зла на Синь-камень. Ведь он наградил меня способностью «оживлять» предметы. Оказывается, у любого камня есть «душа», нужно только уметь до неё достучаться. И тогда можно договориться о чём угодно!

Почему никто до меня не догадался провести подобные исследования? Ну, сначала, как я говорил, Синь-камень старались уничтожить, считая бесовским наваждением. Да и потом исследователей, пытающихся установить контакт с духом камня, не слишком-то жаловали. Поэтому я не сразу решился обнародовать результаты исследований. Мне вовсе не улыбалось, в лучшем случае, прослыть шарлатаном, а в худшем – угодить в психушку с диагнозом «шизофрения»!

Только проведя целую серию удачных опытов по общению с неживыми предметами, я решился провести показушный эксперимент по «оживлению», а правильней, по установлению контакта с существом, который до сих пор успешно притворялся неодушевлённым, в присутствии журналистов. С каким существом? Да с самой обыкновенной меховой игрушкой! Скажете, такого не может быть? Ну-ну! Да стоит мне только взять щепотку порошка…

«Молчу-молчу, товарищ капитан…»

Правда, визит-эффект едва не закончился провалом. Мося, так звали моего плюшевого приятеля, упорно отказывался открыть глаза и хоть бы лапой шевельнуть. А ведь я всеми фибрами души чувствовал, что он живой… Пришлось пойти на хитрость, попросить всех отвернуться, как будто нам и дела нет до притворщика. Но напротив него на стенке висело зеркало, в котором хитрюгу было замечательно видно. И вскоре нам удалось заметить, как плутишка приоткрыл круглые чёрные бусинки-глазки, поглядел по сторонам и начал вставать. Я обернулся. Медвежонок, заметив взгляд, присел в испуге, прикрыв лапами мордочку, спрятался. Хорошо ещё, «медвежья болезнь» не приключилась! Это уже потом он вовсю освоился и даже заявил обступившим его журналистам, спасибо, мол, волшебнику за моё счастливое детство…

Думаете, где я после этого оказался? Не угадали! На Северном флоте!

Наверно, учли, что по военно-учётной специальности я числился командиром группы управления подлодки. Вот мне и предложили создать, ни много ни мало, живую… подводную лодку! Почему на Севере? Да ведь именно здесь издревле существовал культ летучих камней-сейд, самый загадочный культ северных народов. Сейды ещё круче, чем синие камни, будут! Их испокон веков считали обителью духов из-за магической силы, способной запросто отрывать камни от Земли. Англичане совместно с американцами вплотную занимались изучением камней Стоунхенджа, которые на протяжении веков называли «висящими камнями». Первая мировая война прервала эти эксперименты. Но в годы Второй мировой войны похожими исследованиями занимались немецкие учёные из группы Аненербе…