Галина Артемьева - Кто косит травы по ночам

Но для начала – можно было бы учесть Лялины пожелания. Это было бы торжеством справедливости.

Все взгляды обратились на нее. «Все будет, как пожелаешь» – сулили полные ожидания глаза.

– Пожалуйста! Отпустите моего брата! Я очень вас прошу! – с дрожью в голосе обратилась ко всем девочка. – Вы обещали! – напомнила она, видя, что все пораженно молчат. – Отпустите! Я должна ему что-то сказать. Но он должен быть свободным сначала.

– Он убить тебя хотел, а ты! – укорил разочарованный Никита.

– Нет! – мотнул головой брат.

– Что «нет», когда подкоп на чужой участок сделал? Просто погулять собрался?

– Отпустите его! – повторила Ляля.

Недоумение охватило собравшихся благородных мстителей. Уж очень велико было желание отплатить за собственный страх и тревоги последних дней. К тому же – есть нечто у нас в крови, слабо поддающееся расшифровке, даже если провести подробный биохимический анализ этой красной магической текучей субстанции. Некая незабываемая информация распространяется по нашим венам.

Помните эту добрую мудрую фразу о том, как надо поступать с обидчиками? Всего два слова! Все их знают! Неужели не все? Нет, в это поверить невозможно! Все! И попробуйте не согласиться с этим! Вот они, заветные: «Дай сдачи!» Какая благоразумная мать не внушает эту достойную истину своему обиженному дитяти? Неужели есть такие? Ну, это, видно, какие-то блаженные или юродивые. Чему такие научат? Мы их даже слушать не будем, время терять!

– Пожалуйста! – взмолилась Ляля. – Вы же тоже ходите в храм! Пожалуйста! «Блаженны милостивии, яко тии помилованы будут».

Андрей молча развязал пленнику руки и знаком показал Никите, чтоб тот отошел.

– Я не собирался убивать! Я письмо хотел оставить! Вон, в сумке, достаньте сами! – быстро проговорил еще недавно наводивший ужас таинственный человек.

– Я хочу вам… тебе сказать, – выговорила Ляля, обращаясь к нему и только к нему, будто другие люди вокруг перестали существовать вовсе, – вернее, попросить: прости меня, пожалуйста! Я много помню. Я вела себя невыносимо. Тебе было тяжело из-за меня. Я все поняла давно уже. Про то, какая я была.

– Что ты! Нет! Я… Это я… Я очень виноват перед тобой! Но убивать… Я не собирался убивать. Ты так не думай никогда! – Брат хотел было протянуть к сестре руки, но сдержался. – Ты… Вот ты мне скажи – ты меня простить сможешь?

– А ты меня?

Они смотрели друг на друга во все глаза. Удивительным было некое неуловимое, но отчетливое сходство этих двух таких разных существ.

Вдруг девочка прыгнула к брату и обняла, как упала. Он прижал ее к себе.

– Мой! – сказала Ляля. – Ты самый-самый мой на всем белом свете!

– Ты подожди! Ты же не знаешь! – слегка отстранился от нее брат. – У тебя все есть: отец, мать. Ты возьми письмо, прочитай. Я хотел, чтоб ты знала. Они в Москве сейчас. Ты их увидишь.

– Они завтра приглашены к нам на шашлыки, – включился в разговор Андрей, – но пока ничего не знают.

– И пусть спокойно поспят перед такой встречей! – потребовала Ирка, любившая устраивать приятные неожиданности и наслаждаться эффектом.

– Вы сами все поняли? – поразился молодой человек.

– Да. Твоя сестра нам портреты родителей нарисовала. И я узнал твоего отца. Он мой партнер.

– Он не мой отец, только Дашин.

– Дашин? Так Лялька – Даша? Я же так и думала, помните, я говорила, что она может быть Даша! – воскликнула Надя гордо.

– А я первая вспомнила, как маму зовут! – похвасталась Ирка. – Танька… То есть – Татьяна Рахманова! Мы работали вместе. И я тебя, то есть вас, сейчас вспомнила. Вы с ней все время вместе ходили. И фамилия у вас с ней тогда была… Ситниковы… Сичкины.

– Сечины.

– Да! Точно! Уф-ф-ф! Замучилась вспоминать!

– Тогда мое письмо было ни к чему.

И правда – за исключением точной даты рождения Даши Рахмановой – вся информация о родителях девочки и их местонахождении была им известна.

Уж раз судьба решила положить конец чьим-то страданиям, она делает это наверняка.

Лялю было не узнать. Она будто сбросила с себя старую оболочку, как в сказке. Появился новый человек – деятельный, порывистый, ловкий.

– Сейчас надо, чтобы он уехал домой, – велела она. – Ты, пожалуйста, уезжай, ладно? И, пожалуйста, родителям нельзя говорить, что мы виделись, хорошо? Вы обещали сделать, как я прошу, договорились? Пусть никто ничего не узнает. Пусть всем станет легко. Пусть все, что было, – к лучшему. Я устала от плохих мыслей.

– Я тоже, – сказал брат. – Как же я от себя устал!

– Мне важно, чтоб все твердо пообещали сделать так, как я прошу! – попросила девочка. И все пообещали.

Дом постепенно угомонился. Ушел восвояси удивленный Никита. Уехал Лялин брат. Все улеглись. Тихон храпел, как старый дед. Мужчин сморила усталость. Надя села на крылечке.

Ночь была полна жизни: перемигивались и падали звезды, шумел лес, вспархивали птицы. Первая ночь без страха. Полная любви. Того самого неуловимого и самого драгоценного, ради чего все и свершается. Плохое и хорошее.

Райнер Мария Рильке. За книгой. Перевод Бориса Пастернака.

Из Божественной литургии.

А.С. Пушкин. «Медный всадник».

А.А. Ахматова. «Реквием».