Наталья Нестерова - Любовь без слов (сборник)

Однако дома Игнат обнаружил не шелковую, а злую, встревоженную Полину, которая нервно маршировала по комнате, не находя себе места.

– У меня тяжесть в желудке, хотя принял ферменты, – пожаловался Игнат.

– Пройдет, – отмахнулась Полина.

– И давление сегодня прыгало.

– Из-за погоды, не страшно.

Даже не стала ему мерить давление! Игнат обиделся, поджал губы, сел в кресло, скрестив руки на груди. Ненадолго же хватило Полины! Снова перед ним была прежняя мегера. Он думал, Полина обольет ему слезами грудь в благодарность за то, что бросил любовницу, остался в семье. А жена и думать забыла и про его здоровье, и про большую жертву. Ее что-то тревожило. Игнат специально не спрашивал, пусть помучается.

Полина не замечала его напряженной позы, сурового лица, выразительного молчания.

– Случилось такое! – затряслась она в гневе. – Как обухом по голове, выстрел из-за угла. Кошмар! Эта гнида, сволочь…

Последовал ряд нецензурных определений, от которых Игнат брезгливо сморщился, но Полину реакция мужа на грубую брань не волновала.

Она набрала побольше воздуха в легкие и выпалила:

– Антон Белугин выложил в Интернете свой роман. Мало того! Он дописал главу про меня. Выставил меня ведьмой, которая угли в рот запихивает, пляшет под бубен, летает на метле…

– Да? – невольно рассмеялся Игнат.

– Да! – огрызнулась Полина. – Ты не представляешь, каких он гадостей насочинял.

– Почему же? Могу представить, исходя из бреда остальных глав.

– Он написал, что мое лицо – маска, а на самом деле я выгляжу как столетняя старуха! Тебе весело? – взвизгнула Полина.

Она смотрела на мужа с ненавистью, словно это он был автором злополучного романа.

«Не поторопился ли я расстаться с Цветиком? – мелькнула у Игната мысль. И тут же он себя одернул: – Я все сделал правильно. Цветик и ребенок – это очень хлопотно при моем здоровье. И потом, дважды в один поезд я никогда не сажусь».

– Тебя он тоже, кстати, похоронил, – злорадно усмехнулась Полина. – Полуживым тебя бросили в яму с известью.

– Первой-то ты меня похоронила, – напомнил Игнат. – Я не суеверен. Но, говорят, человек, которого записали в мертвецы, проживет долго.

– У меня складывается впечатление, что ты недооцениваешь возникшей проблемы.

– Не рой другому яму, – попенял Игнат. – Это была твоя идея с романом, и только твоя. Не хватило ума обуздать свою патологическую ревность. Думала, что действуешь изощренно и хитро, что нашла оружие против меня, а в итоге сама по уши в дерьме.

– Оружие сработало. Но сейчас не об этом речь. Ты понимаешь, что белугинский опус прочитали десятки или даже сотни людей? Пошли сплетни, за нашей спиной шушукаются, мне ухмыляются прямо в лицо. В офисе каждая букашка смеется в тряпочку. Ты отдаешь себе отчет в последствиях?

Игнат задумался. Несколько минут он сидел нахмурившись. Полина нетерпеливо ждала. Игнат умный, он придумает, как выкрутиться из этой ситуации с минимальными потерями. Но Игнат вдруг встал и, ничего не говоря, пошел в глубь квартиры. Полина растерялась, потом рванула следом.

– Что ты решил? – спрашивала она в спину мужа. – Куда ты?

– В душ.

– Но что мы будем делать?

– Лично я еду в санаторий.

– В какой санаторий?

Игнат распахнул дверь ванной, остановился на пороге и повернулся к жене:

– Мне врачи рекомендовали курортное лечение. Подберу себе хороший санаторий в Швейцарии.

– А я? – опешила Полина.

– Ты заварила кашу, – пожал плечами Игнат, – ты и расхлебывай.

Он захлопнул дверь перед носом Полины и повернул защелку.

Утром Антону Белугину позвонила мама. Она расспрашивала о романе, просила почитать, спрашивала, верно ли, что он вывел Игната Куститского и Юлю и все про них рассказал? Антон отнекивался, говорил, что обязательно даст почитать, когда полностью отредактирует рукопись. Делать этого он не собирался, потому что некоторые эротические сцены могли привести маму в ужас. Антон сказал, что спешит, опаздывает на работу, но мама все-таки успела его предостеречь: если он случайно обидел Куститского, то пусть будет готов к неприятностям, Юля считает, что ему лучше на время уехать куда-нибудь.

– Куститский давно умер, – отмел мамины опасения Антон.

– Очень даже жив. Юля сказала, что слух о его смерти был ошибочным.

– Хорошо, мама, я понял. Пока!

Антон нисколько не испугался: жив Куститский или помер, для литературной славы «Скелетов» не имело значения. Сейчас только она волновала Антона.

Антон вышел из своего подъезда, сделал несколько шагов. С лавочки поднялся пожилой мужчина и преградил ему путь.

– Белугин?

– Да.

– Антон Белугин? – уточнил мужчина.

– Да. А в чем, собственно…

Мужчина неожиданно замахнулся, точно и сильно заехал Антону в глаз. Дядька был староват, но бил как профессиональный боксер. Антона швырнуло назад, он налетел на невысокую ограду палисадника и упал в кусты, ломая ветки и царапая лицо.

– Убить тебя мало, – сказал дядька, подойдя к ограде.

Антон испуганно свернулся калачиком, подтянув коленки и прикрыв руками голову. Ожидал серию новых ударов.

– Убить бы, – повторил мужчина, – да руки марать противно.

Приподняв локоть, Антон зыркнул непострадавшим глазом: дядька удалялся в сторону автобусной остановки. «Куститский прислал покарать меня? – размышлял Антон, выбираясь из палисадника. – В таком случае я еще легко отделался».

Антон ошибался. Это был Николай, муж Елены Храпко. Его настолько возмутили измышления Белугина, что он не сдержал слова, данного жене, – не трогать журналиста – и наказал его просто, ясно и по-мужски.

На работу Белугин опоздал, потому что пришлось переодеваться, обрабатывать царапины перекисью. Возникла мысль пойти к врачу, потому что глаз заплывал багровой опухолью. Взять справку о нанесенных увечьях, сказаться больным, вернуться домой, открыть на своем сайте раздел «Гонения», в котором описать, как его избивали за правду. Он уже и гениальную фразу придумал: «Если ты разворошил осиное гнездо, будь готов к ядовитым укусам пчел». Между осами и пчелами Антон большой разницы не видел.

Но тут позвонил Олег Павлович:

– Где тебя носит? Пулей в редакцию!

Что-то в интонациях начальника подсказало Антону, что лучше не игнорировать этот приказ.

Часом раньше у Олега Павловича состоялся крайне неприятный разговор с главным редактором. Главный метал молнии, хотя был человеком старой закваски и не склонным к бурным эмоциям.

– Читал, что твой недоносок наваял? – кипятился главный редактор.

– Читал, – кивнул Олег Павлович. – Графоман он и есть графоман. Сейчас их в журналистике пруд пруди.

– Меня чужие заводи не колышут! – бил по столу кулаками главный. – Меня это болото волнует!

– С чего ты так раздухарился? Сочинил мальчишка бредовый роман, чем бы дитя ни тешилось.

– Да ты знаешь? Да ты не знаешь! – вскочил главный и подбежал к Олегу Павловичу. – У него главный герой – Куститский! Это большая шишка в Москве. А партнер Куститского – Скворцов.

– Наш Скворцов? – ахнул Олег Павлович.

– Наш! – потыкал пальцами в пол главный. – Строительная фирма «Золотой ключ».

– Погоди! Белугин под настоящими именами… про живых людей написал?

– А я тебе о чем говорю? Живее не бывает. Мне уже звонил Скворцов. Намекнул, что если не разделаемся с Белугиным, то рекламы «Золотого ключа» нам не видать. Олег, ты представляешь, что это значит? Они дают полосную рекламу раз в неделю! Скворцов шепнет паре-тройке своих корешей, и те тоже покажут нам фигу. Мы окажемся в большой финансовой заднице. Мы уже полутрупы. Куститский нас вообще в асфальт закатает вместе с дебилом, который возомнил себя писателем. Честно говоря, осуждать этих мужиков язык не поворачивается. Если бы кто-то вздумал из моей жизни сделать посмешище, я бы ему мозги с кишечником местами поменял.

– Бесполезно. У них именно такая анатомия. Что же делать?

– Первым делом уволить Белугина, – вернулся за свой стол главный. – Причем уволить задним числом. Когда он разместил свой роман в Интернете?

– Недели две назад.

– Значит, уволить за три недели. А потом пойду кланяться рекламодателям и посыпать голову пеплом. За что такое на старости лет? У меня два инфаркта, у тебя язва…

– Старые лошади-трудяги. Хомуты снять – быстро копыта откинем.

Они понимающе переглянулись. Любимая работа была и смысл, и жизнь, и судьба.

Когда Антон пришел в редакцию, Олег Павлович спросил его:

– Это правда, что ты в своем романе вывел реальных здравствующих людей?

– А что такого? – с вызовом ответил Антон.

– Ничего. Тебя главный ждет.

«Если у человека нет совести, – думал Олег Павлович, – то ее не вырастить. Хотя в прежние времена почему-то получалось».

Главный редактор к приходу Белугина остыл, да и не хотел спускать на прохиндея всех собак. Чего доброго еще опишет потом в очередном опусе. Редактор поставил условие: или Антон подает заявление по собственному желанию задним числом, или его увольняют с шумом и треском, с волчьим билетом. Уж он, главный редактор, поспособствует тому, чтобы Белугина не взяли даже объявления сочинять. Антон выбрал первый вариант.