Наталия Терентьева - Маримба!

– Мам… – Катька решительно достала подстилку. – Садись, отдыхай. На земле, знаешь, как полезно сидеть…

– Да что вы говорите!

Я не стала спорить, села. Сама приучила. Через некоторое время обратила внимание на какое-то необычное выражение Катькиного лица.

– Ты что?

– А? Да нет, просто… – Она быстро взглянула на меня. – Помнишь эту мелодию?

– Помню, – я пожала плечами. – Что ты такая радостная?

– Нет-нет… Слушай!

Я снова и снова поглядывала на Катьку и не могла понять: да что такое-то? Потом мне показалось, что она на кого-то смотрит в оркестре.

– Ты кого-то там увидела?

– Нет.

– Ну нет так нет.

На следующий день ближе к вечеру Катька стала заранее собираться.

– Мам, что ты не одеваешься? – торопила она меня.

– Да успеем, не обязательно к началу приходить…

– Концерт всего сорок пять минут, как не обязательно?

– Хорошо, – вздохнула я. – Давай бегать и спешить, как в Москве.

Я уже забыла за день, что Катька необычно вела себя вчера на концерте. Но сразу вспомнила, как только мы сели на поляне у ротонды.

– Можно чуть пересесть? – невинно осведомилась она. – А то ничего не видно.

– Что тебе не видно? – начала я и осеклась. Ну ведь что-то ей явно не видно. Я посмотрела с того места, где сидела Катька. А теперь со своего. Кажется, я поняла, что или лучше сказать – кого – ей не видно.

– Это он?

– Кто?

– Маримбист.

– Не знаю, – мгновенно порозовевшая Катька пожала плечами. – Наверно.

– Хорошо, давай пересядем, мне тоже плохо видно.

Мальчик, который на прошлой неделе играл во Дворце, сидел в оркестре на ударных инструментах. Сегодня он так не волновался, не был пунцовым, улыбался, пересмеивался с другими музыкантами. И показался мне просто невероятно симпатичным. После пятого или шестого произведения они с товарищем потащили какой-то необычный инструмент на высоких ножках ближе к дирижеру.

– Это маленькая маримба? – шепотом спросила Катька.

– Думаю, это скорее ксилофон.

Пока ребята несли инструмент, они всё смеялись и смеялись. Катька смотрела, не отрываясь, на него и повторяла:

– Не понимаю, в чем причина такого веселья? – сама при этом широко улыбаясь и светясь.

– А я, кажется, понимаю, в чем причина нашего веселья, – проговорила я.

– А? – обернулась ко мне совершенно счастливая Катька. – Ты про что?

– Я? Да так.

На ксилофоне юный маримбист играл хорошо, мило, правильно. Не знаю – как. Это не скрипка, не гобой, не рояль тем более. Играл и играл. Симпатично.

– Очень, мне очень понравилось! – Катька радостно смотрела на меня.

– Понятное дело…

Концерт был на следующий день, и на следующий, и через неделю… Время шло своим чередом, то быстро, то замедляясь, полетели недели, вторая, третья… Солнце, ветер, приехала и уехала моя подружка, уехала и Катькина, дочитана предпоследняя книжка…

– Мам, пойми, если ты не возьмешь сейчас билеты, то мы полетим в самое неудобное время и с самыми дорогими билетами.

– Да, да, Катюнь, вот я сейчас решу только, на самолете или на поезде, и какого числа, двенадцатого или четырнадцатого…

– Уже решили, мам! – Катька, чуть не плача, даже перестала есть. – Ну решили же! На самолете!

– А тебя укачает…

– Пусть укачает. Зато быстрее и тебе чемоданы не тащить…

– Ну да. Но… у меня что-то опять авиафобия началась. Как подумаю про самолет, сердце начинает колотиться…

– Хорошо. Тогда на поезде.

– Договорились. А двенадцатого или четырнадцатого?

– Как хочешь.

– А ты как хочешь?

– Я? – Катька засмеялась. – Я вообще никак не хочу. Я бы осталась в Литве до первого сентября.

– А если серьезно?

– Серьезно – чем дольше здесь будем, тем лучше.

– Ясно… А вот я к своим цветам хочу. Бросила все, хочу домой, на дачу. Приедем, чтобы еще лето было впереди.

– Мам, я на любое согласна.

– Хорошо, я обещаю купить билеты до конца недели.

А дальше началось удивительное. Как только я решала, что мы уедем двенадцатого, меня тут же одолевали кошмары. То в моей голове заводили разговоры обеспокоенные голоса: «Во-от, ведь она не хотела лететь этим рейсом. Ведь как не хотела!» – «Точно-точно!» – «Ай-яй-яй… Какое горе, какое горе…» То я видела себя в самолете и чувствовала, как выпрыгивает мое сердце на взлете и как рядом плохо Катьке… Тогда я решала – нет, в понедельник точно нельзя лететь. Все, едем в среду, четырнадцатого! В пять. Или нет, в половине девятого, точно в половине девятого. А четырнадцатого – по прогнозу гроза. И в Москве, и в Калининграде, из которого нам лететь. А в грозу очень страшно в самолете, очень. Молния может ударить. И вообще. Мне плохо в магнитную бурю. А уж в грозу-то, в самых электрических разрядах лететь… Нет, едем на поезде.

– Все, решено. На поезде – четырнадцатого августа.

– Пошли за билетами, мам?

– Ну да. Завтра давай. Может, еще двенадцатого надумаем… Вот как утром встану…

Я дотянула до последнего дня, авиабилеты стали на глазах дорожать – на тысячу, еще на полторы…

– Я куплю в Интернете. Всё, куплю сейчас. Доставай карточку.

Я быстро вошла на сайт «Аэрофлота», ввела паспортные данные, данные карточки.

– Купила!

– На какое число, мам?

– На… Ой, подожди, что такое? Почему-то отказ банка, непонятно…

Я стала звонить в «Аэрофлот» и неожиданно узнала, что есть билеты в три раза дешевле, но продаются только в Москве. Энергично позвонила своей подружке Лене, та обещала завтра же съездить в офис компании и купить для меня билеты по цене плацкарта в поезде.

– Вот, видишь, как здорово, как неожиданно все получилось! Как удачно…

Весь день я, совершенно не умеющая экономить и выгадывать, все рассуждала и рассуждала о том, как же здорово и отлично все вышло. Такие дешевые билеты – ну вообще!.. Подарок судьбы… Чем меньше времени оставалось до того, как Лена собиралась в офис, тем сильнее меня одолевали сомнения.

– Что-то мне с этим рейсом как-то… Неприятно о нем думать. Давай полетим в этот же день, но в другое время. А, Кать?

– Да мне, мам, все равно, когда тошнить, ты ж знаешь! – весело отозвалась Катька, не поднимая головы от книги. – Ура, дочитала! Ужас какой! Зачем нам это задали?

– А что ты читаешь?

– «Суламифь» Куприна! Ты читала? Помнишь?

– Читала, не помню.

– А-а-а-а! Почитай! Порадуешься моему раннему развитию!

– Да что такое… Хорошо, Кать, только сейчас надо решить с самолетом…

– Мам, ты себя измучила. Давай монетку кинем, хочешь? Помнишь, мы кидали и сдали билеты в результате?

– Помню… Только сейчас… мне как-то тревожно, Кать… И от понедельника тревожно, и от среды, и в пять тревожно лететь, и в одиннадцать…

– А в половине девятого – нормально? – с надеждой спросила Катька. – Мам, ну ты совсем не отдыхаешь!

– Не отдыхаю… – со вздохом согласилась я. – Не знаю, что такое. Наверное, я с ума сошла, что ли.

– Нет, мам! – Катька легко спрыгнула с кровати (кресла у нас в номере нет, но Катька как выросла в этом номере, как приезжала сюда с четырех лет, так в другой категорически не хочет) и подошла ко мне, обняла. – Ты просто у меня очень трепетный человек.

– Это ты у меня трепетный человечек, Катюня, – я поцеловала Катьку. – Отойди от меня.

– Ма-ам? – Катька обиженно посмотрела на меня, но не отодвинулась.

– Кать, я так нервничаю, от меня энергия плохая во все стороны исходит. Ты же знаешь – у нас даже предохранители иногда вылетают в машине, когда из меня дым идет. И лампочки перегорают.

– Ты не понимаешь, да, мам? – сочувственно спросила умница Катька. – Не читаешь сигналы?

– Не читаю. Не знаю, что со мной. Не понимаю. Может, потом поймем…

Потом мы поняли. А тогда я была практически уверена, что слышу из будущего какие-то сигналы об авиакатастрофе, только не разбираю, какие. Когда нам ехать? На чем?

За полчаса до того времени, когда Лена должна была ехать за билетами, я начала слать ей сообщения. «Лен, позвони мне». «Лен, подожди, не покупай билеты». «Лен, позвони, прежде чем покупать билеты»… Ее телефон не отвечал. Лена – синхронный переводчик, очень нервное и ответственное занятие, и на время работы она всегда выключает телефон.

– Ой, что-то, Катюня, мне так тревожно…

– Мамуль, тебе тревожно уже две недели!

– Ну да… Ох…

И правда, моя тревога достигла такого предела, что я просто не могла нормально сидеть, читать на пляже. Ничего не вижу в журнале. Ничего не понимаю. «Лагранжевы когерентные структуры могут стать чем-то большим, чем просто средство для ретроспективного анализа…» О чем я сейчас прочитала? Из какой области это вообще?

И тут позвонила Лена:

– Я купила билеты! Прыгай!

– Спасибо… На какое?

– На какое ты просила, ты же писала вчера вечером, – на другой рейс. Все хорошо? У тебя все хорошо?

– У меня все хорошо, только я… Да, хорошо, спасибо. А их можно сдать?