Ночной сторож - Арнольд Львович Каштанов

Как хорошо — одно и то же, серое и зеленое, низкое небо, поля и столбы, столбы и перелески, зеленое на зеленом, серые тучи на сером небе, — хорошо сидеть, расслабившись, освобождаясь от накопившейся раздражительности. Командировка оказалась кстати.

Мало тонизирующих ощущений, вот в чем ее беда, вот откуда все идет. Утром сама еще не проснулась, а уже поднимаешь Маринку, и вечером Маринка, и ночью Маринка, днем от работы пухнет голова, ощущений больше, чем нужно, но все не те, нет тонизирующих. Другое дело — зеленое и серое, серое и зеленое, всего три часа она в дороге и уже хорошо.

Инженера ОТК зовут Колей. Сорок ему, наверно, уже есть. Три часа рассказывал, как вчера ему сверлили зуб и ставили пломбу. Нет лучше темы, чем бормашина, сразу чувствуешь, что все люди братья, сразу чувствуешь взаимную симпатию; Коля, вы опасный человек.

Поезд вышел битком набитый, но рассосалось, и теперь хорошо. Она поддержала разговор, ей рвали зубы под наркозом. Как? Как вам сказать, в общем, неплохо, но это, конечно, не то, что пить коньяк в хорошей компании.

У Коли на пухлом пальце толстое обручальное кольцо, у Маши, оказывается, красивая кофта, он сделает жене такую же, он может все. И даже в Богатове, куда они едут, половина жителей преданы ему по гроб жизни и лично ему обязаны, одному он сделал шифер, другому запчасти, вывод Маша должна сделать сама: ей повезло, что в командировку она едет с Колей.

Задание командировки неприятное, ехать никто не хотел, как всегда, Шубина оказалась самой умной. В Богатове на одной машине треснула рама. Автобаза предъявила заводу претензию. Завод послал конструктора и инженера ОТК разобраться на месте, нет ли тут вины автобазы. Мало ли что могло быть, поди теперь разберись задним числом, хорошо, если Коля действительно проныра, но, к сожалению, похоже, что это только идеал, к которому он стремится.

Она вполне могла бы отказаться от командировки, у нее трехлетняя дочь, но раз уже поехала, нельзя вернуться ни с чем, нельзя привезти заводу на шею рекламацию. Коля сказал:

— Есть ресторанчик. Конечно, не «Интурист» и даже не «Колос», но посидеть можно. Вечером посидим. Без этого в командировке нельзя, и не думайте отказываться.

Она и не думала.

Коля знаток и ценитель шашлыков. Половина кавказцев — его лучшие друзья. Едва начинается бархатный сезон, все шашлычники, бросив свои шампуры, прикладывают ко лбу ладошки козырьком и с тоской глядят в сторону моря: где же Коля?

— Путевка пустяк, — сказал он. — Я могу сделать любую путевку. В любое место и в любое время.

— Сделайте мне, — сказала она.

— А что мне за это будет? — сказал он. Она ж была права: опасный человек. Она сказала:

— Договоримся.

Пошли домики с палисадниками, мелькнула за шлагбаумом асфальтовая улица и вывеска на ларьке «Промтовары», надвинулась желтая стена вокзала с арочными окнами и щитом «Богатов», сто лет никуда не приезжала вот так: без Маринки, одна, свободная, как старый холостяк.

Так и не дождались тепла в это лето, уже август, не будет тепла. Впереди шел по перрону мужчина с мешком капусты на спине, при каждом его шаге по-поросячьи попискивали кочаны.

Привокзальная маленькая площадь пропахла отработанным бензином, посреди нее высокие липы, среди зелени одна гипсовая статуя на потемневшем постаменте, под ней на скамейке перекусывают мужчины. Здесь же автобусная станция, сгрудились, налезая колесами на тротуар, автобусы, около них, у касс и ларьков толпится и галдит народ, за липами уходит куда-то улица, дощатые домики, телеантенны на толевых крышах, нет, двое суток здесь — это, пожалуй, будет много.

Еще не все, еще три остановки городского автобуса, все те же толевые крыши и антенны, базарная пыльная площадь с двумя длинными навесами, десяток ларьков вокруг, столовая, на крыльце которой закуривает папиросу мужчина в охотничьих сапогах. Неожиданно — высокие стены за окном, вот теперь, кажется, все.

Коля стал непроницаемым: официальное лицо, представитель знаменитого завода, желанный гость Богатова. Все-таки это уже форма. Едва успела выскочить из автобуса вслед за ним, путаясь чемоданом в ногах, своих и чужих.

Вокруг — асфальт и желтые дома, геометрически правильная площадь, на другой ее стороне — трехэтажное административное здание с портретами по фасаду, сквер и стеклянный современный фасад магазина, а вот и гостиница. И почта, откуда можно будет позвонить бабушке.

— Надо спешить, — сказал Коля. — Мы должны отметить командировочные сегодняшним числом.

Женщина-администратор в гостинице не бросилась, раскрыв объятия, навстречу Коле и, похоже, даже не знала его, но он ведь и не говорил, что преданы ему по гроб жизни все. Он говорил про половину города. Теперь бы эта половина пригодилась как раз, мест не было. Коля перегибался через администраторский барьерчик, в заднем кармане туго наполненных телом брюк вырисовывался плоский бумажник. Рука ощупью вытащила бумажник и командировочное удостоверение из него, потом разочарованно вернула все на место, причем тело в брюках волевым усилием сократилось, чтобы бумажник пролез в щель кармана. Затем снова расширилось, а Коля упорно висел на барьере. Наконец отпал от него:

— Не повезло. У них тут пуск завода. Мест нет. Может быть, в колхозную гостиницу попробуем? Один-то я бы…

Она уже в тягость. Ненадолго же его хватило, но ей это все равно.

— Четвертый час, — сказал он. — Надо сегодня отметить командировку. Это тем же автобусом, что мы ехали, до конца. Сразу увидите автобазу. А я пока займусь гостиницей.

— Как? — сказала она, — Одна я туда не поеду.

Коля выразил недовольство. Это не помешало ему учить в автобусе:

— В первый раз по рекламации едете? Смотрите, они будут охмурять, не поддавайтесь. У нас один закон: инструкция по эксплуатации автомобиля. Хоть килограмм сверх положенной грузоподъемности грузили или техническое обслуживание вовремя не провели — все, пишите письма, претензии не принимаются. Люди тут темные инструкцию в глаза не видели, гробят технику почем зря… Вот, пожалуйста.

Это уже относилось к автобусу. Он лихо развернулся на кольце и остановился, все повалились вперед.

— Не дрова везешь, — сказал водителю Коля.

За оградой из стальных прутьев стояли рядами самосвалы, траллеры и бортовые машины. Двухэтажное здание конторы