Феоктист Березовский - Бабьи тропы

Партизаны дали залп; косматая голова нырнула вниз, и звон оборвался.

Церковь начинало охватывать пламенем.

Вдруг с железным воем широкая церковная дверь распахнулась и оттуда вырвался гул человеческих голосов…

Партизаны, лежавшие на площади, начали по одному подниматься на ноги, все еще держа винтовки на изготовку…

Многолюдно и торжественно открылось утреннее заседание первого чумаловского волостного съезда Советов.

Школа была украшена хвоей и маленькими красными флажками. В самой большой комнате на подмостках стоял красный стол; позади него висел на стене в темненькой самодельной раме, обвитой хвоей, портрет Ленина. В обе стороны от него склонились два красных знамени.

Депутаты заняли почти все скамейки, расставленные в два ряда. Гости, пришедшие из села и приехавшие из других деревень, сидели на задних скамейках и стояли позади них, в проходах и около стен и между скамей. Большинство депутатов были мужики средних лет, но были и безусые парни, и седобородые лысые старики. Депутатки сидели на первых скамейках, занятых ими с раннего утра.

Много было и чумаловских женщин. Они пришли на торжество принаряженные; их поношенные платья и кофты синего, бордового, желтого и малинового цвета ярко выделялись среди серых солдатских гимнастерок, шинелей и полушубков. И головы баб, повязанные темненькими и белыми платками, выделялись между заросших и взлохмаченных мужичьих голов.

Сразу после выборов президиума Капустин, занявший место председателя, окинул взглядом ряды мужиков, дымивших трубками и цигарками, взглянул на окна и сказал:

— Нда-а… начадили густо! Товарищи, которые у окон, открывайте все настежь!

Окна распахнулись. В них сейчас же просунулись головы ребятишек.

Опираясь руками на красный стол и раскачиваясь взад-вперед, Капустин заговорил в напряженной тишине переполненной народом школы:

— Сначала, товарищи, надо нам установить повестку дня, то есть: в каком порядке будем мы слушать доклады — что сначала и что потом. А после приступим к самим докладам и…

Но не успел он закончить, как с передней скамьи сорвался и перебил его голос Маланьи:

— Не согласны, товарищ Капустин!

И тотчас, точно по команде, раздались возгласы женщин-делегаток:

— Не дадим!

— Не допустим!

Ошеломленный председатель даже раскачиваться перестал. Стоял, смотрел растерянно на кричавших женщин и недоуменно спрашивал:

— В чем дело? Что такое? Кого не допустим?

Делегатки кричали:

— После докладайте…

— Не допустим!

— Вожаков сначала выбирать!..

Капустину показалось, что он понял баб.

— Нельзя, товарищи женщины, — сказал он, усмехаясь в темные усы. — Обождите! Сначала утвердим порядок дня…

Бабы кричали, перебивая его:

— К жабе твой порядок!

— Вожаков выбирайте!

— Вожаков!

Капустин пожал плечами.

— Каких вожаков? В чем дело, товарищи женщины?

Громче всех выкрикивали Маланья и Параська белокудринские, сидевшие на первой скамье против стола:

— Сначала властей надо выбирать!

— Вождей выбирайте!

Тут уже со всех сторон дружно закричали женщины:

— Вожаков!

— Начальство!

— Выборы!..

Все еще не разобравшись толком, чего хотят женщины, Капустин крикнул, покрывая бабий галдеж:

— Товарищи женщины! Будьте же гражданами, соблюдайте революционный порядок! Берите слово! Кто-нибудь из депутаток, из женщин.

На подмостки к столу вышла Маланья в своей неизменной шинельке и в шапке. Толкнув пальцем под шапку выбившуюся прядь волос и отерев рукавом пот со лба, она взволнованно заговорила, обращаясь к президиуму:

— Вот, товарищи, послушайте нас. Сами знаете, есть здесь бабы, которые депутатами выбраны, а многие так приехали. У каждой ребятишки, работа дома брошена. Нельзя держать детную мать до конца съезда. Посудите-ка хорошенько! Хозяева вы или нет?

Она остановилась и вопросительно смотрела на мужиков, сидевших в президиуме.

— В чем же дело? — спросил улыбающийся Капустин. — Кто их держит? Если не выбраны на съезд, пусть себе едут домой.

Депутаты, сидевшие на скамейках, тоже засмеялись:

— Силой никто не держит!

— Пусть едут!..

Маланья повысила голос, обращаясь уже к делегатам, сидевшим на скамьях:

— Нельзя так, товарищи! Не дело! Мы, бабы, такие же гражданки! Вместе с вами мучились, вместе с вами Советскую власть добывали. Пролита и наша, бабья кровь в этом деле.

Со скамьи опять кто-то крикнул:

— Да вас никто не отстраняет!

— А если не отстраняете, — живо подхватила Маланья, — значит, давайте сразу вместе и выбирать. Я от всех женщин прошу вас, товарищи. Сначала выберем наших вождей, а после доклады. Не могут бабы сидеть здесь до конца съезда.

Снова повернулась она к президиуму и сказала громко, угрожающе:

— Без выборов никто из баб не тронется из села, так и знайте!

Хотела она вернуться на свое место, но Капустин остановил ее:

— Постой, товарищ! Растолкуй, пожалуйста, кого вы требуете выбирать? О каких вождях разговор?

— Вот, товарищи! — снова заговорила Маланья, обращаясь к делегатам. — Если не понимаете, слушайте. Мы, бабы, не попусту съехались сюда — депутатки и не депутатки. Вся волость кровью залита, товарищи! Сами знаете: все горя хлебнули. Везде обгоревшие головни… Везде был обман… И везде голодные сироты остались… Так вот, мужики, не будет от баб вам спокою, если не согласитесь сегодня же, вот здесь, выбирать вождей и управителей… как для волости, так и для города, так и для Москвы! Не верим мы теперь за глаза никому…

Делегатка повернулась к председателю:

— Мы, бабы, не против рабочих, товарищ Капустин. Завсегда будем с рабочими! Ну, только не верим мы сдобным голяшкам, которые из господ…

Она снова метнулась к залу:

— Так и знайте, мужики: только тогда будет у баб спокой на душе, когда все будем знать, что не Супонин сидит в волости, а свой верный человек. Такого же верного человека надо поставить на должность в городе. Таких же верных людей поставить и в Москве. Вот зачем мы приехали сюда, товарищи мужики! Теперь как хотите, так и судите. Доклады никуда не убегут, а без выборов бабам невозможно…

В президиуме все время внимательно слушали Маланью. Капустин стоял на ногах и не спускал с нее глаз. Делегаты тоже напряженно слушали. Кое-где на скамьях шептались и сочувственно кивали головами Маланье. И когда кончила она свою нескладную и ежеминутно прерывающуюся речь, со скамей раздались возгласы:

— Правильно!

— Здесь надо выбирать вожаков!

— Можно своего найти и для города.

— Найдем и для Москвы!..

Маланья сбежала по ступенькам и села на свое место. А Капустин присел за стол и стал совещаться с членами президиума.

Мужики и бабы притихли, напряженно смотрели на президиум.

Потом Капустин снова встал и сказал, обращаясь к делегатам:

— Товарищи! В президиуме мы решили так: заявление товарищей женщин сначала мы обсудим. А после будем обсуждать всем съездом. Согласны?

— Согласны! — облегченно закричали со скамей.

— Объявляй перерыв!

Капустин поднял руку и, взмахнув обтрепанным рукавом, крикнул:

— Объявляю пятиминутный перерыв!

— Товарищи! — снова заговорил после перерыва Капустин, стоя за красным столом. — Президиум единогласно высказался против предложения женщин. Но все ж таки мы постановили передать этот вопрос на ваше решение. Как вы постановите, так и будет. Вы же полные хозяева волости, высший волостной орган.

Он умолк на минуту и продолжал:

— Значит, я сразу ставлю на голосование: кто за то, чтобы первым поставить вопрос о выборах волостного исполкома и депутатов на уездно-городской съезд?..

Бабьи голоса опять прервали его:

— А про Москву забыли?

— Всех выбирать!

— Всех!

Капустин, улыбаясь, ответил:

— Ладно, не возражаем. Скажем так: кто за то, чтобы первыми прошли все наши выборы?

Все делегаты, как один человек, подняли руки.

— Ну, вот и ладно, — проговорил Капустин, посмеиваясь в усы, — значит, порешили. Теперь я спрашиваю: с чего начинать — с Москвы или с волости?

— С Москвы! — закричали с мест и мужики, и бабы. — С Москвы!

— Значит, приступаем… — Раскачиваясь и глядя в бумажку, лежавшую перед ним на столе, Капустин громко сказал: — Президиум предлагает избрать за главного рабоче-крестьянского вождя и за вождя международного пролетариата — товарища Ленина!

Все слыхали имя Ленина. Но из зала кто-то из мужиков все-таки крикнул: