Гагаи том 1 - Александр Кузьмич Чепижный

Кавказа. Гитлеровцы рвались к перевалам, к Грозному, к бакинской нефти... Уцелел ли Сережка? И Санька? «Дядя», — окликнул его. Вырос. Стал многоопытным солдатом. А ведь мальчишка. Такой же, как и Сергей. Как тысячи других мальчишек, на чью долю выпало повторить юность своих отцов, грудью защитить добытое в Октябре семнадцатого года, защищенное в огне гражданской войны, созданное волей и силой партии, народа за годы Советской власти. И Тимофей всем сердцем, всей любовью отцовской желал им счастливой солдатской судьбы...

Было когда-то у Тимофея два дома: тот, в котором жил, и дом на колесах. Сейчас один остался — паровоз. Днюет на нем Тимофей и ночует, Несет бессменную вахту. Вчера в одном депо экипировался, сегодня — в другом. И все ближе, ближе к своим родным краям...

Ведет Тимофей состав, и волнение все больше овладевает им. Вот и Ясногоровка осталась позади. Промелькнули развалины построенного перед войной вокзала. Здесь работают женщины, ребятишки. Растаскивают битый кирпич, расчищают площадку... Там вон путевая бригада заделывает воронку, оставшуюся после взрыва авиабомбы.

Четвертый блочок встретил привычным зовом рожка. Это уже не удивляет Тимофея. На всем пути следования он видит одно и то же: труд, труд, труд в шахтерских и заводских поселках, на полях. На раскачку нет времени — дел много. Сколько сил придется положить лишь на восстановление разрушенного!

Торопится Тимофей, на большом клапане ведет состав. Паровоз рвется вперед, отфыркивается, как пришпоренный конь. Из-за крутого поворота выплыла еще не обжитая Плескунова будка. А дальше... дальше показался Крутой Яр. Тимофей почти по пояс высунулся из окна паровозной будки. На нем военная форма «бэу», та, что выдали ему, выписывая из госпиталя. Ворот гимнастерки распахнут. Поблескивают награды. Взгляд его — ищущий, тревожный, прикованный к яру, вдруг просветлел. Вон она, красная черепичная крыша верзиловского дома, под которой прошло столько лет его семейной жизни. Уцелела... Теперь этот дом снова станет центром притяжения его семьи. Сюда полетят письма от Сережки. Сюда вернется Елена. Они, конечно, уже знают об освобождении Алеевки, Крутого Яра... Рука Тимофея потянулась к приводу гудка. И, как в былые времена, тишину степных далей разорвал радостный, призывный крик паровоза.

Потцтаузенд — тысяча чертей (нем.).

Да-да, Очень хорошо (нем.).

Партийные съезды и факельные шествия (нем.).

О небо! (Нем.).