Николай Фере - Мой учитель

назначается заведующим 2-м начальным городским училищем в Полтаве и, наконец, 3

сентября 1920 года становится во главе детской колонии, организованной в Трибах... Здесь

тридцатидвухлетний Антон Семенович Макаренко и начал свою замечательную новаторскую

творческую деятельность, в которой с таким блеском раскрылись его выдающиеся дарования

педагога.

НОВЫЕ ВСТРЕЧИ. «ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ПОЭМА»

Старые работники колонии один за другим начали покидать Куряж. Зернотрест

предложил мне участвовать в научной экспедиции по изучению опыта работы первых

крупных механизированных зерносовхозов. Я дал согласие и в начало 1929 года тоже

простился с колонией.

Перед отъездом с экспедицией в Донские степи я заехал к Антону Семеновичу в

детскую коммуну имени Ф.Э. Дзержинского.

Встреча с Антоном Семеновичем, с ребятами и воспитателями, большинство которых

перешло сюда из колонии имени М. Горького, была на редкость радостной и теплой. Антон

Семенович водил меня по коммуне, как экскурсанта. Когда осмотр подошел к концу, я

невольно сказал:

— Да ведь вам же здесь делать нечего! Все настолько четко и хорошо организовано,

что если вы явитесь на один час утром и на два часа вечером, то этого будет достаточно,

чтобы обеспечить нормальную жизнь колонии.

Антон Семенович рассмеялся и ответил, что мое замечание вполне справедливо, но

что он вовсе не собирается отдыхать в свободное время, а намерен серьезно заняться

литературной работой, обобщающей все этапы жизни колонии имени М. Горького, и что в

связи с этим ему хотелось меня кое о чем расспросить. Мы стали воскрешать в памяти

эпизоды колонийской жизни, участником или свидетелем которых я был. И так увлеклись

беседой, что проговорили до самого вечера.

Антон Семенович уже составил план будущей «Педагогической поэмы», а некоторые

главы и написал.

Потом заговорили о моей предстоящей работе в экспедиции, об огромном размахе

революционных преобразований в сельском хозяйстве всей страны, о сталинском докладе на

XV съезде партии в 1927 году и о решениях съезда по развертыванию коллективизации и

укреплению колхозов и совхозов... Вспоминали былое положение колонии в самой гуще

кулацких хозяйств и нашу упорную, непрерывную борьбу с кулачеством. Антон Семенович с

жаром говорил, что ныне ни один честный советский человек не может не принимать участия

в небывалой перестройке всей жизни советской деревни. Он говорил, что жаждет найти и для

себя форму живого и действенного участия в грандиозных процессах, какими был отмечен

тот год — «год великого перелома».

— Как бы мне самому хотелось окунуться в вашу работу! Поехать в совхоз я, конечно,

не могу. Но если вы не возражаете, я охотно помогу вам по возвращении литературно

оформить всё, что вы делали, видели, слышали. Осветить в живом очерке опыт первых

крупных механизированных совхозов будет крайне полезно для тысяч рядовых

организаторов социалистического сельского хозяйства Украины. Давайте сделаем это?

Я с радостью согласился на предложение Антона Семеновича усердно собирать в

экспедиции материалы для будущей очерковой книжки, о которой он говорил...

– 56 –

Весну, лето и осень я провел в Донских степях, а в декабре 1929 года, возвратившись

из экспедиции, снова встретился с Антоном Семеновичем в Харькове, на квартире Галины

Стахиевны Салько, ставшей его женой.

Выслушав мой рассказ об организации и первых успехах огромного учебно-опытного

зерносовхоза, Антон Семенович потребовал, чтобы я немедленно засел за предварительную

обработку моих наблюдений и данных для задуманного очерка. Когда мы прощались, он,

словно между прочим, сказал, что за минувшие полгода его работа над книгой о колонии

продвинулась вперед, и предложил встретиться на следующей неделе, если я хочу послушать

то, что уже написано.

В назначенный день я пришел к Галине Стахиевне. Антон Семенович сразу начал

читать. Я никогда не забуду того впечатления, которое произвела на меня прочитанная им

тогда первая глава «Педагогической поэмы». Рождалось крупнейшее художественное

произведение, и не понимать этого было нельзя. Галина Стахиевна, конечно, знала уже не

только эту главу, но и все, что успел написать к тому времени Антон Семенович, из числа же

его товарищей по работе мне посчастливилось быть, по-видимому, одним из первых, на чей

суд он вынес свой литературный труд. Антон Семенович потребовал от нас самой

беспощадной критики и тщательно записывал все наши замечания.

Потом уж как-то само собой получилось, что по пятницам мы встречались у Галины

Стахиевны, и Антон Семенович, рассказав сначала, какие из наших замечаний по

предыдущему тексту он учёл, какие отклонил и почему, затем принимался читать следующие

главы. Так я услышал целиком первую часть и некоторые главы второй части его

замечательной книги. Мысль назвать ее «Педагогической поэмой» была выношена Антоном

Семеновичем уже давно, но он просил нас высказать свое мнение и о других возможных

названиях. Мне запомнились некоторые из них: «Горьковцы», «Из жизни колонии имени

М. Горького», «Педагогика в жизни», «Рождение советского гражданина»... Однако после

долгих раздумий Антон Семенович остановился на первоначальном названии –

«Педагогическая поэма», – потому что оно наиболее полно отвечало основному замыслу

книги – показать значение творческого труда советского педагога...

Так прошли незабываемые для меня январь – февраль 1930 года.

Когда я закончил предварительную обработку всех материалов, собранных в

экспедиции, мы встретились, чтобы наметить план нашего будущего очерка. Он должен был

отобразить труд советских трактористов, комбайнеров, агрономов, инженеров, успешно

строящих новый огромный совхоз, взаимоотношения этого совхоза с окружающим

крестьянством, его помощь молодым, ещё не окрепшим сельхозартелям. В нашем

распоряжении был обильный материал, позволявший показать всё это на фоне упадка и

внутренних противоречий капиталистического способа ведения сельского хозяйства в

Америке. Отложив на неделю работу над «Педагогической поэмой», Антон Семенович засел

за этот очерк.

Уже в следующую пятницу он читал его нам с Галиной Стахиевной. Собранные мною

наблюдения и данные были мастерски литературно обработаны Антоном Семеновичем,

оживлены поэтичными описаниями степной природы и обогащены очень ценными

сравнениями и глубокими замечаниями по экономическим и политическим вопросам.

На мою долю оставалось внести ряд технических поправок, и очерк можно было

публиковать.

Так родилась в соавторстве со мною небольшая книга Антона Семеновича, названная

им «На гигантском фронте». Это был первый печатный труд Макаренко, увидевший свет

раньше «Педагогической поэмы».

Первая часть «Педагогической поэмы» и этот очерк были сданы в Государственное

издательство Украины одновременно – весной 1930 года. Ответ издательства поразил нас

своей неожиданностью: очерк «На гигантском фронте» оно одобрило без всяких возражений,

а «Педагогическую поэму» отказывалось издать под предлогом ее дискуссионности.

– 57 –

Мы много раз обсуждали этот трусливый ответ Украинского Госиздата, и стало ясно,

что Антону Семеновичу необходимо ехать с книгой в Москву.

Договор на издание очерка был заключен на мое имя. Антон Семенович решительно

не хотел ставить свою фамилию на обложке брошюры.

— Я не намерен давать врагам педагога Макаренко повод обвинить его в

«несерьезности», «разбросанности», попытке делать выводы и обобщения в малознакомой

ему области жизни, — сказал он.

Но и я не мог согласиться, чтобы очерк, целиком обязанный своими литературными

достоинствами Антону Семеновичу, был издан без его имени. Наконец мы пришли к

соглашению поставить на книжке только наши инициалы (Н.Ф. и А.М.). Издательство не

возражало. Очерк появился в свет летом 1930 года на украинском языке.

Когда поздней осенью 1930 года я вернулся в Харьков из очередной экспедиции,

Антон Семенович стал готовиться к поездке в Москву для переговоров об издании

«Педагогической поэмы». К этому времени он окончил уже и вторую часть книги. Мы

решили отпраздновать завершение его многолетней работы, благо я получил наш общий