Девушка с хутора - Полиен Николаевич Яковлев

Нюра промолчала.

—■ Ну, как она тут? — посмотрев на атаманшу, спросила Карповна.—Слушается? Вы, пожалуйста, если что—не церемоньтесь, построже с ней, не велика птица... Ты вот с Лелечки бери пример. Как она, так и ты. Учись. И вот барышни хорошие, — указала она на Раю и Симочку.

— Ладно уж, — грубо перебила ее Нюра. — Сели пить чай и пейте.

Она чувствовала, что все глядят на нее, и Мишка, конечно, глаза выпятил, ухмыляется. Не знала, куда девать себя. Покосилась украдкой на Лелю и заметила, как та переглянулась с Симочкой... «И чего явилась?» — подумала Нюра про мать. Сказала ей резко:

— Вас тетя ждет. Идемте.

Карповна спокойно допила чашку, перевернула ее вверх донышком, поблагодарила атаманшу и спросила:

—■ Яичек возьмете? Я вам дешево уступлю. Яички свежие.

Нюра опять заметила, как Леля и Симочка переглянулись. Так бы, кажется, и провалилась сквозь землю. Однако притворилась равнодушной и обратилась к подругам:

— Побежим в сад.

Когда все ушли, а мать и атаманша отправились в кухню, Нюра сейчас же вернулась в комнаты. Оставшись одна, она угрюмо прислушивалась к голосам за дверью.

— Шесть... восемь... десять... — отсчитывала мать.

Нюра прикусила губы и отошла к окну. На дворе наливалась почками сирень. Из-за крыш выползало огромное белое облако. Перепархивали воробьи. Ослепительно блестели оставленные Фросей на скамье тарелки.

«Так все было1 хорошо,—-с досадой подумала Нюра, — надо же было ей явиться...»

Наконец, мать освободилась, и они пошли домой. Нюра, надувшись, молча глядела в сторону.

— Ты что нос воротишь? — спросила мать.'—Муха укусила, что ли?

— Только срамите меня,—сдерживая слезы, сказала Нюра.— Лелька и так зазнается, а вы... «яички свежие»... Явились, когда не надо.

'Мать с удивлением посмотрела на нее.

— Учишься, учишься, а все дура. Вот возьму тебя из школы на хутор, и будешь знать. Матери грубишь, бессовестная. Подожди, вернется с войны батька, он тебе покажет. В хорошем до-ме бываешь, а ума, что у козы.

В классе станичного высшего начального училища окна были раскрыты настежь. Сидя на парте у окна, Нюра лениво смотрела на широкую улицу, крепкий новый досчатый забор мишкиного дома.

В класс тихо1 вошла учительница—старшая сестра Раи. Окинув равнодушным взором учениц, она села, раскрыла сумочку, долго копалась в ней, морщилась...

Минуты три прошли в молчании и тишине. Только с мишкиного двора ясно доносился стук. Там новым оцинкованным железом крыли большой амбар.

Таисия Афанасьевна развернула журнал, повела пальцем по фамилиям учениц, потом тщательно обтерла кончик пальца носовым платком и позвала:

— Гнездюкова Ольга!

С третьей парты поднялась Оля. Бледная, с большими серыми глазами, коротко остриженная после тифа, худенькая, она уверенным шагом подошла к карте.

— Главные города в России,—начала она,—главные города... Таисия Афанасьевна, в учебнике напечатано—Петербург, а ведь...

— Ты же знаешь, что теперь он называется Петроград?

— Знаю. Только...

— Караваева,—не дослушав, обратилась Таисия Афанасьевна к Симе,—почему Петербург переименовали в Петроград?

— А потому,—Симочка завертела во все стороны головой,— что Петербург немецкое слово. Поэтому...

— Правильно. Сядь. Ну, Ольга, продолжай отвечать урок.

— Самый главный город, столица, у нас теперь... Таисия Афанасьевна, теперь Москва? Да?

— Что?—учительница сделала большие глаза.

Оля смутилась. На ее бледных щеках появился румянец.

— Я урок выучила, я только хотела спросить... А как же теперь Москва?

— Что Москва? Что ты бредишь?

— Москва... Вот пишут, что теперь Москва...

— Да ты что?—Таисия Афанасьевна поднялась.—Ты уроки по учебнику или по газетам учишь? Садись. Впрочем, погоди. Ты ведь не сама все это выдумала, это у тебя дома такие разговоры? А?

— Какие?—удивилась Оля.—Я дома сама занимаюсь, мне никто не помогает.

— А про Москву?

— Я слышала...

— От кого?

— Не помню...

— «Не помню»? Отлично помнишь. Сядь.

Оля, огорченная, пошла на место. Таисия Афанасьевна поставила против ее фамилии двойку и вызвала Зою.

Широколицая и добродушная, Зоя поднялась из-за парты ч пошла к карте, громко стуча каблуками. Взяла указку и посмотрела на учительницу.

В классе насторожились.

— Ну?—сказала Таисия Афанасьевна.

— Харьков,—Зоя подняла указку и стала водить его по карте. Указка скользнула от Орла до Одессы, потом медленно приползла к Киеву и остановилась.

— Почему ты не учишься?

Зоя склонила голову.

— Я учусь... Мама в стечь посылала. Три дня там была.

— Неужели так трудно выучить? Разве это Харьков? Какой это город?

Зоя снова поводила по карте указкой и сказала:

— Выучу.

— Ты который раз обещаешь? Иди на место.

Третьей вышла отвечать Нюра.

— Столица России,—твердо сказала она, — Петроград.

— А не Москва?—насмешливо улыбнулась Таисия Афанасьевна. Нюра поняла, в чей это огород камешек, и, покосившись на Олю, повторила еще уверенней:

— Нет, не Москва. Москва—вот,—она ткнула указкой в карту и так же уверенно показала другие города.

Таисия Афанасьевна похвалила ее, отпустила на место, поставила пятерку и посмотрела на часы. До конца урока оставалось еще минут пятнадцать, а спрашивать ей больше никого не хотелось. Вчера у отца были гости, разошлись очень поздно, и она не

выспалась. Побаливала голова. Да и напугали ее вчера. Был в гостях дьякон из станицы Крымской, рассказывал про солдатские эшелоны: «Едут с оружием, не хотят сдавать его, пообве-шались бомбами... Чего доброго, и сюда нагрянут. И среди казаков тоже всякие разговоры', митинги. Одни за атаманов, другие за комиссаров».

Таисия Афанасьевна обвела класс глазами и, остановившись на Оле. опять спросила:

— Так какой же главный город в России?

Оля нехотя поднялась.

—■ Петроград.

— Так и запомни.

Таисия Афанасьевна подошла к окну, потом вернулась к столу, придвинула к себе стул, села и принялась перелистывать журнал. Долго и томительно шелестела страницами, наконец, взглянув еще раз на часы, облегченно вздохнула и встала. В коридоре коротко прозвучал звонок.

На перемене все шумно высыпали во двор. Гуляли, радовались солнцу, весне. Только' Оля стояла в стороне. Она чувствовала себя обиженной.

Подошла Зоя и молча протянула горсть семечек:

— На, лускай,—сказала она добродушно и, потягиваясь, зев-нула.—Чего-то скучно мне. Спать, что ли, хочется?

— Это' ты устала.

— От весны я всегда такая. Фельдшер говорит—надо гоаву пить. А у других теперь лихорадка.

— Почему?

— Весна же. Как весна, так она и