Виктор Ильин - Жесткий контур

Прошел уже третий троллейбус, а Аввакумова все не было. Но Сергей не очень сердился на него, хотя здорово мерзли ноги. «Наверно, с галстуком возится. Брюки, небось, гладит, — улыбаясь, думал Сергей о бригадире. — А что, он парень видный. В хорошие руки его, к тренеру настоящему — чемпионом был бы в тяжелой атлетике. Будь спок... Парень в порядке».

Неожиданно мысль перескочила на другое. А вдруг девчата фыркать начнут? Узел на галстуке большой, рубашка в клеточку... «Эх, что же я ему не сказал! — подосадовал Сергей, но тут же неизвестно на кого обозлился, — Ну ладно, в случае чего, и нарежемся с Димкой! Я им тогда все скажу!»

Вот они придут с Димкой, двое рабочих парней. У них есть большое и нужное дело. За их работой следят, ее учитывают в планах, они умельцы. Если они не сделают порученную им работу, произойдет задержка всего судна. Поэтому они должны гордиться, они должны снисходительными быть к этим студентам, для которых праздник — получение стипендии, а самая большая беда — провал экзамена. А у них с Димой все другое. И поэтому нужно уметь прощать людям небольшие человеческие слабости.

Сергей вспомнил наивную песенку, которую напевал иногда впечатлительный Ленчик Цигипало. Говорилось в этой песне о том, как холодная красавица, в которую влюбился простой матрос, отвергла его горячую любовь. «На ней — шикарный шелк, на нем — костюм матроса. Он перед ней с протянутой рукой» — многозначительно заканчивалась эта песенка.

Он вытащил руки из карманов. От правой пахло духами, пахло спокойным, устоявшимся запахом устроенной жизни, какая, наверно, бывает в чинных семьях, которые живут вон в том старинном доме, чей фасад расписан мозаичным панно, а простенки выложены зелеными изразцовыми плитками.

— Сережа! — донесся возглас. Сергей обернулся. Димка шел, прижимая к боку плоский сверток.

— Извини, друг, — громко заговорил бригадир, — тут, понимаешь, с рамкой пришлось повозиться... На опоздали еще?

— Я, знаешь, замерз совсем, — еле шевеля губами, произнес Сергей. — Пошли быстрее.

От ходьбы Сергей согрелся и, оглядев Дмитрия, одетого в коричневое ратиновое пальто с большим шалевым воротником, в коричневой шапке пирожком, усмехнулся.

— Тебе тепло. Вон как оделся...

— А что? Плохо? — Аввакумов рассмеялся. — На люди идем...

Сергей был приятно обрадован. Он привык видеть бригадира в брезентовой робе, в синем ватнике, испачканного в ржавой окалине, в старой кепке или поношенном треухе, а тут ни дать ни взять — инженер с виду.

— А это чего? — полюбопытствовал Сергей, указывая на сверток.

— Подарок, — сказал солидно Димка, — ты же говорил, день рождения... Как она, именинница-то?

— Да как сказать, — замялся Сергей, — местами знаешь, как-то... — Сказал и сам рассердился на себя за пошлые, пустые слова.

В вестибюле общежития их ждал Витька Селезнев. Высокий, тощий, с лицом, похожим на секиру: выпуклый лоб, срезанный подбородок, тонкий, крупный хрящеватый нос. Витька радостно заулыбался, увидев гостей.

— Знакомьтесь, мужчины! — сказал Сергей, явно гордясь впечатлением, которое произвел Аввакумов на Витьку. Сергей даже подмигнул другу: знай, мол, наших!

В двести двадцатой, небольшой продолговатой комнате, кроме Светки Кукайтис, жили еще три девушки. Кровати стояли вдоль стен, а середину комнаты занимал большой прямоугольный стол. Даже четверым было тесно в этой обители. А сейчас уже и говорить не приходилось. Гости, а их было человек десять, тесно сидели на койках, а на единственном стуле восседал аккордеонист Генка Овечкин — непременный участник всех торжеств и пиршеств общежития. Увидев Сергея, аккордеонист грянул «Прощание со славянкой», гости зашумели, задвигались, потянулись обниматься.

Со Светкой Сергей поздоровался сдержанно. Очень уж близко сидел возле нее черноволосый дипломник Барабаш с механического факультета.

— Вот, — сказал Сергей и протянул девушке черно-желтый кубик, — поздравляю тебя, Светлана! А это мой друг, — представил он Аввакумова и стал протискиваться ближе к двери, неприязненно покосившись на круглолицего дипломника Берабаша. «Прилип, — угрюмо подумал Сергей, — и она тоже хороша... Знала, что приду, а пригласила!»

— Ах, — воскликнула Светлана, и все тоже зашумели, — какая прелесть! Вот это подарок!

Сергей польщенно подумал: «Оценила все-таки», — и обернулся, придав лицу подобающее выражение, которое должно быть у человека, которого явно недооценивали вначале и теперь он может даже обидеться.

Светлана держала в руках небольшую акварель в белой простенькой рамке. Раскидистые лапастые деревья на коричневой, с черными подпалинами земле. Акварель была полна солнца; сочные, яркие краски и необычная расцветка деревьев, неба и земли притягивали к себе взгляд.

— Это пальмы, — негромко сказал Аввакумов, — я сделал этот набросок на Кубе... Мне говорил Сергей, что вам нравится все необычное. Вот я и решил подарить вам...

— Ой, спасибо, спасибо, — Светлана заулыбалась, — я вам очень благодарна, Дмитрий! Такой подарок!..

«Вот как! — изумился Сергей и обиженно посмотрел на Аввакумова. — Не мог предупредить... Хотя да, он же говорил, что ходил на Кубу на новом танкере в прошлом году».

— Какой интересный, — шепнула Сергею одна из соседок Светланы, — рабочий, а рисует.

— А ты что думала! — грубо оборвал ее Сергей и, подвинувшись на кроаати, позвал Аввакумова. — Греби сюда, Дима!

— Правда, ребята, усаживайтесь, — предложила Светлана и посмотрела на Сергея, — меня предупреждал комендант, чтобы не позднее десяти закончить...

— Именины — это не роскошь, а суровая необходимость, — выждав, пока гости разберут закуску, сказал дипломник Барабаш. — Я, как тамада, должен сказать об этом со всей ответственностью. Вы видите винегрет и селедку. У вас в стаканах водка и портвейн. И вон кто-то уже пролил от нетерпения на чистую сверхштатную простынь... Но, друзья! Это все лишь первое впечатление. На самом деле, на крахмальной скатерти стоят омары и устрицы, черная икра и балык. А в хрустальных бокалах золотится коньяк «Камю» и «Мартель». Да, да, друзья! Это так. Потому, что сегодня мы в гостях у самой красивой девушки нашего института Светланы Кукайтис...

«Вот пижон», —подумал Сергей и мельком взглянул на Аввакумова; как тот? Бригадир внимательно, чуть иронически смотрел на дипломника Барабаша, улыбался и кивал. Сергей обозлился и перебил тамаду.

— А я пью за настоящих друзей! — сказал он с вызовом и посмотрел на Светлану, а затем на Витьку Селезнева. — Которые не бросают в беде, когда вообще не повезет человеку... Хватит трепаться, пить так пить!

Генка Овечкин грянул на аккордеоне туш, все встали, потянулись стаканами к Светлане. Девушки принялись целовать ее, испытующе поглядывая на ребят.

— Ты что? — негромко спросил Аввакумов Сергея после того, как снова выпили. — Ешь, а то развезет...

— Ну и пусть, — скривился Сергей. — Давай, Дим, нарежемся, а? Покажем им, как у нас пьют...

— Дробь! — Аввакумов нахмурился. Он всегда говорил эту флотскую команду, означающую приказ прекратить неуместные разговоры. — Держи себя в руках! Ты что?

— А чего, понимаешь, они тут выламываются, — дернулся Сергей, с откровенной неприязнью оглядывая гостей. — Жалеют меня... А я не хочу! Дать им!

— Во, — Дмитрий показал кулак, — на лекарство потом денег не хватит! Знаешь меня?

— Знаю, — уныло согласился Сергей и принялся покорно жевать винегрет.

— С удовольствием, — произнес вдруг Аввакумов и встал, направляясь к Светлане. Возле двери, на которой висели пальто, прикрытые простыней, уже топтались две пары.

— Вы только не вздумайте жалеть Сергея, — говорил Аввакумов, осторожно придерживая Светлану, — а то вовсе край ему будет... Искушение счастьем — самая опасная штука...

Светлана внимательно посмотрела на Аввакумова, затем отвела взгляд, сказала:

— А все-таки жалко его, знаете. Только вот помочь ему не знаю как. Он вообще-то ведь хороший парень...

— Вот-вот. — Дмитрий ловко увернулся от танцующих. — Тут ему вовсе плохо будет! Только начните уговаривать, молить, напоминать о счастье — он ведь его видит в том, чтобы снова в институт вернуться, — и погубите его.

— Как это? — вскинула голову Светлана.

— А так... Он сейчас как рассуждает? Если, мол, я поддамся уговорам, уступлю, пойду к директору, просить буду, значит, променяю свое достоинство на счастье. А он не может, характер у него не позволяет...

— Какой вы, Дима, — благодарно улыбнулась Светлана.

— Какой?

— С вами легко как-то...

— Ладно. — Дима снял руку с талии девушки. — Сергей обижается... Вон как набычился! Станцуйте с ним!

Светлана хотела было позвать Сергея, но ее подхватил дипломник Барабаш. Аввакумов с досадой сказал Сергею:

— Ворон ловишь, парень!

Сергей промолчал, а Витька Селезнев, который сидел с ним рядом, участливо вздохнул и сказал: