Виктор Ильин - Жесткий контур

— Ну, что ты, юла, крутишься! Стой спокойно, вон сколько на нас глядят...

Народ прибывал. Люди взбирались на соседние суда, на краны, стоящие по бокам стапеля, выстраивались вдоль спусковых дорожек. На высоком помосте появились директор завода, главный инженер— он будет командовать спуском, — еще какие-то люди.

Без четверти девять. Репродукторы, установленные для трансляции команд, хрипло откашлялись, видимо, прежде времени включили микрофон, и над стапелем разнесся голос главного инженера:

— Внимание! Спусковые кильблоки вон!

Валятся на землю деревянные брусья, их сразу же оттаскивают в сторону. Судно остается на салазках. Теперь нужно пройти под днищем, осмотреть дорожки.

Они идут всей бригадой. Дима по левому, а Сергей с Ленчиком по правому борту. Тишина. Только слышится издали плеск воды о порог стапеля да торопливые возгласы маляров, подкрашивающих днище, высвободившееся от кильблоков.

У Сергея перед глазами испуганное лицо ремесленника. Он так и не пришел сегодня. «Вот трус, — негодует Сергей, — зря я его от Ленчика защищал...»

— Как у вас? — спрашивает бригадир. — Ну и у меня тоже порядок. — Он кричит наверх: — Дорожки чисты!

Громко и отчетливо звучит голос главного инженера:

— Товарищи члены государственной комиссии! Прошу разрешить спуск нового судна!

Не успевает смолкнуть скачущее эхо рапорта, как следует команда:

— Носовые стрелы вон!

Стрела — короткий деревянный брус. Одним концом он упирается в стапель, а другим — в полоз. Надо его кувалдой вышибить наружу. Но с правой руки бить неудобно.

— Ленька, — отчаянно кричит бригадир, — ну-ка с левши!

Цигипало сноровисто вышибает брус и ухмыляется довольный: пригодился!

Затем убирают кормовые стрелы. Судно теперь удерживается только двумя гидравлическими курками, вцепившимися в полозья каждого борта. Людям надо уходить. И они уходят: впереди Ленчик, за ним Сергей, последним идет бригадир.

Ой, как много солнца! Оно слепит глаза. Парни жмурятся, а кинооператор недовольно командует:

— Улыбайтесь, улыбайтесь, прошу! Вы же кадр испортите.

Ленчик говорит Сергею и Диме:

— Улыбнитесь дяде! Сейчас птичка вылетит. — И первым начинает хохотать.

— Руби курки! — громит голос в репродукторе.

Теперь ничто не держит судно. Но почему же оно не идет? Может, под полоз попал песок или кусок металла? Сергей холодеет. А вдруг проглядели, не заметили? Он начинает считать. В этот момент стоящие наверху закричали: «Ура!»

— Ура-а! — подхватывает Сергей.

А судно, набирая скорость, уже несется по дорожкам, вот оно врезалось кормой в воду, окутавшись радужным каскадом брызг. Пройдя несколько десятков метров, остановилось. Загремели якоря.

— Маленько поторопились, — ворчливо говорит бригадир, взглянув на часы, — не рассчитали... На три минуты раньше сошло судно... Ну что, хлопцы, пошли, перекурим это дело...

Они шагают к цеху.

— Погодите! — Все трое оглядываются. Их догоняют Витька Селезнев, Светлана и девушки из двести двадцатой.

Сергей критически оглядывает себя: роба, широченные брезентовые штаны, грубые тупоносые ботинки. Да, видок! Аввакумов улыбается, подмигивает Ленчику и говорит:

— Не теряйся!

Цигипало вздыхает: девчата рослые, красивые, а он что? Щуплый, да к тому же левша.

— Привет героям труда! — орет Витька и тискает по очереди руки парням. — Классно сработали! А я вам махал, махал...

— Молодцы, ребята! — серьезно говорит Светлана и берет Сергея под руку. — Я первый раз такое вижу.

— Насмотритесь еще, — утешает Аввакумов и подмигивает Светлане, — сами командовать будете... Не спуском, так мужем, который отвечать за это будет!

— Ну вас, Дима, — смущается Светлана.

Они шагают по асфальтовой дорожке мимо шумных, грохочущих цехов: нарядные девушки и парни, одетые в негнущиеся серые робы, заляпанные суриком и желтые от ржавчины.

Светлана шепчет:

— Я горжусь тобой, Сережа!

Аввакумов говорит что-то Витьке Селезневу. Сергей шагает уверенно, совсем не чувствуя сквозь робу девичью руку, не зная, что на квартире ждет мать, которая приехала навестить его и которая еще не знает о жестком контуре, в который попал ее сын.