Анна Коростелева - Ловушка для снов

На главной торговой площади народ прямо кишмя кишел. Время от времени с достоинством проходили каменные тролли, волоча за собой свои длинные хвосты. Всюду торговали полосатыми леденцами и глиняными свистульками, энки, усевшись в кружок на земле, самозабвенно резались в «сливовую косточку», словом, протолкаться там можно было только с большим трудом. Файтви вертел головой, как тюлень, и клял самого себя в полузабытых старинных выражениях, однако ни белого пера в волосах Нэнквисса, ни рыжей головы вздорного ирландца нигде не было видно.

Зато в какое же изумление пришёл Файтви, когда возле одного из лотков заметил он небольшого человечка в чёрном балахоне, в отрепьях и дорогих кружевах, по-птичьи подпрыгивающего и склоняющего голову набок, копающегося в товаре длинными пальцами и принюхивающегося к нему крючковатым носом, едва видным из-за длинных пепельных волос, падающих на кружевной воротник не первой свежести. Его учитель Мерлин каким-то чудом оказался здесь, видно, по делам, и, брезгливо напевая, торговался с энком возле лотка под навесом. Когда Файтви пробрался к нему сквозь толпу, он увидел, что Мерлин выбирает кружева. Учитель Файтви был непрост в обращении. Когда ему кто-то сильно не нравился, он сразу же становился весёлым и бесконечно обаятельным. Однако Файтви-ап-Родри он знал как толкового парня и потому не стал размениваться на приветствия и прочую ерунду. Вместо этого Файтви услышал следующее:

— Люди в наше время совершенно не умеют выбирать кружева. Вот вы, например, где покупаете кружева, милейший? Что это на вас надето? Безобразие какое.

Файтви, онемевший от радости при виде учителя, покорно выслушивал всю эту белиберду, глядя наставнику в рот.

— Я вас научу покупать настоящие кружева, — ворчливо продолжал тот, поддевая на палец розовый с золотом воротничок. — К вашему сведению, есть всего два места в мире, куда имеет смысл наведаться, если вам нужны хорошие кружева. Настоящая, старинная работа — это вам не фунт… этого самого… инжира. — Мерлин выцарапал откуда-то из складок балахона монету неправильной формы и теперь пробовал её на зуб. — Пуйл, король Диведа, однажды весь поседел, когда я появился перед ним в грамотно подобранных кружевах. Поседел как лунь, уверяю вас, а всё отчего?..

— Вероятно, вы появились перед ним прямо из воздуха, учитель, и это было ему непривычно? — предположил Файтви.

— Гм… да, может быть, — Мерлин почесал нос. — Действительно, это очень вероятно. Ну да это всё неважно. А вы, собственно, что тут делаете?

Файтви вкратце изложил, в ходе рассказа подбирая монеты, оброненные Мерлином, подавая ему посох, поддерживая его под руку и неся под мышкой шкатулку с отобранными им кружевами. Учитель слушал его, кивая головой.

— Да, я и сам подумываю жениться, — заметил он вскользь, почему-то как раз после трагических слов Файтви о том, что ему вряд ли удастся вернуть теперь Гвен. — Ну, дурацкое дело нехитрое, — закончил он ни с того ни с сего.

— Учитель, — безнадёжным голосом спросил Файтви, — вы, может быть, знаете, куда направляется Фланн Мак Фиах?

— Да что вы со своим Фланном Мак Фиахом! Ничего вокруг не замечаете. Надо внимательнее быть к людям! Вот идёте вы, к примеру, мимо мусорной кучи, а это в действительности я… отдыхаю. Ох уж мне эта молодёжь! Думают чёрт знает о чём, а нужнейшие, необходимейшие вещи у них из головы вон!..

После этого запоминающегося наставления Мерлин как сквозь землю провалился. Файтви некоторое время озирался в поисках учителя, но так и не сумел больше разглядеть его в толпе.

Нэнквисс, который из вежливости старался не наступать троллям на хвосты, шёл в силу этого медленно, глядя под ноги.

— Ну, ты видишь Файтви? — поминутно спрашивал он у Рори.

— Да, вижу, — сказал наконец Рори. — Вон этот недомерок подпрыгивает, чтобы осмотреться, — вон за тем большим троллем. Ему из-за тролля не видно ничего.

Тогда они подкрались к Файтви сзади и шумно напугали его. Файтви, как обычно, сильно испугался, — шутка эта проделывалась над ним уже не впервые, — и, чтобы скрыть испуг, принялся торопливо пересказывать им свою встречу с учителем, стараясь не упустить ни слова.

— Во! Теперь ты понимаешь, почему Файтви может спокойно выслушивать бред О'Кэролана? — спросил Рори.

— Потому что у него такой же учитель, и он уже привык, — вздохнул Нэнквисс.

— А что это у тебя под мышкой? — поинтересовался Рори.

Файтви обалдело перевёл взгляд на шкатулку Мерлина, которую он забыл ему отдать.

— Что там, в шкатулке? — нетерпеливо спрашивал Рори.

— Там кружева, — отвечал Файтви, размышляя, как же так он оставил любимого учителя без кружев, которыми тот столь дорожил.

— Да брось ты, какие кружева! — не поверил Рори.

Файтви открыл шкатулку. Сверху лежал пожелтевший свиток с рисунком столетней давности. Нэнквисс первым догадался, что это.

— Да это же большая-большая солёная вода, которую я переплыл, чтобы попасть сюда! А это Мэшаккват, — обрадованно ткнул он в левый край карты. — Кто-то очень правильно нанёс здесь изображение матушки выдры.

— Ну, гор с названием Слиав Куах, положим, и в Ирландии полно, — заметил Рори, заглядывая ему через плечо.

— У вас их потому и полно, — с достоинством окоротил его Нэнквисс, — что Ирландия была заселена нашими предками, переплывшими большую солёную воду.

Файтви тем временем пошарил в шкатулке и извлёк оттуда детскую соску и золотое колечко. «Кажется, это будет впору Гвен», — прикинул он, и это заставило его сильно задуматься. Кружев в шкатулке не было.

Ночью Нэнквисса робко разбудил Файтви, который был в совершеннейшей панике.

— Слушай, Нэнквисс, что я ей скажу, когда найду?

— Кому? — спросонья не понял Нэнквисс.

— Да Гвен же!

— Ну, извинишься за всё. Скажешь, что больше не будешь.

— А что я сделал?

— А из-за чего она от тебя ушла?

— Ох, не знаю, честное слово, не знаю, — паниковал Файтви. — Может, я приволокнулся за кем-то?

— Если ты за кем-то приволокнулся, ты должен об этом помнить. Напряги память.

— Нет, вроде бы нет, — в ужасе сказал Файтви. — Я не помню. Знаешь что? Я скажу ей, что я, один я во всём виноват, неважно, в чём, что я последняя свинья и недостоин называться этим… как её?.. пищей койота.

— Пищей койота достоин называться любой, — резонно заметил Нэнквисс. — Койот жрёт что попало.

— Я упаду на колени, в любую грязь, куда придётся, и скажу ей, как я люблю её…

— Ты лучше не делай этого. Если она тебе поверит, ей придётся отстирывать от грязи твои штаны, — рассудительно заметил Нэнквисс.

У Фланна Мак Фиаха всё время расплеталась левая коса, и он плёл её на ходу. Приглушённая ругань, долетавшая сзади, говорила о том, что Гвен не потерялась и не отстаёт. Щит Мананнана, сына Лера, весил немало.

«Надо было вместо него взять из холма годовой запас выпивки, — думал Мак Фиах. — Сейчас было бы легче».

— Да Файтви потерял последнюю совесть! — неслось сзади. — Когда я уходила от него, он не только не удосужился устроить мне скандал, он даже не взглянул в мою сторону! Спал себе, как бревно.

— Насколько я знаю Файтви, — мягко заметил Мак Фиах, — он не из тех людей, которые устраивают скандалы. Но если бы тебя можно было удержать только скандалом, клянусь, он устроил бы его, и это был бы первоклассный скандал. Но как, по-твоему, станет тебя удерживать человек, который спит?

— Вот именно! — подтвердила Гвен. — Тут ты попал в точку. Спит как сурок. Вот это меня и гложет.

— Всем людям свойственно время от времени спать, — заметил Мак Фиах, поправляя ремень щита. — Мне тоже случается иногда вздремнуть. Тебя от этого не коробит?

— Да Файтви не просто спит, — захлебнулась Гвен. — Это он нарочно, чтобы мне досадить! — тут тонкие брови Мак Фиаха поползли вверх, и он стал подумывать, не перегрелась ли Гвен на солнце, когда они пересекали Кум-ан-Рэх, Долину Вереска. — Ты не понял. У Файтви во сне, чтоб ты знал, — Гвен понизила голос, — есть какая-то другая женщина.

Мак Фиах представил себе, как Файтви, прикорнувший на полчаса на лавке в чумной больнице в Кармартене, в действительности предаётся мрачнейшему разврату, и мысль эта пришлась ему по душе.

— Я не могу спокойно смотреть, как он спит и сладко улыбается во сне! — тут Гвен изобразила такую улыбку, за которую человек вспыльчивый мог бы убить на месте. — Хотела бы я знать, кому это он так улыбается!

— У Файтви во сне, — сказал Мак Фиах, тщательно подбирая слова, — много чего есть. У него там голубые глаза, целая толпа родственников, кровная месть в наследство, хутор на склоне холма, две коровы, и я не удивлюсь, если есть и другая женщина. А здесь у него только и есть, что отчим, который бил его, и, кажется, больше никого.