Янина Пилипенко - Еще один шанс любить

Каждый раз, когда Марк мне что-то рассказывал, я смотрела на него и понимала, что мне очень легко с этим человеком. Он делал всё, чтобы я чувствовала себя любимой, окружил заботой, чтобы я чувствовала себя слабой, в хорошем понимании этого слова, женщиной.

Выходные мы провели вдвоем на Старом Салтове, сняли деревянный домик со всеми удобствами и два дня практически из него не выходили, спали, ели и занимались любовью.

Вторая неделя была не менее романтичной и насыщенной, чем первая. Мы ходили в кино, театр, на выставку современных украинских художников, в органный зал.

Вечером в пятницу Марк привёз меня в гостиницу в центре Харькова. Номер люкс, заказанный Марком, был великолепен с огромной кроватью и террасой, с видом на историческую часть города, на которой уже был сервирован шикарный стол.

— Бокал шампанского, — предложил Марк, пока мы ждали ужин.

— С удовольствием, но сначала давай потанцуем, — я включила музыкальный центр, певица пела грустную медленную песню на испанском языке.

— Ты знаешь, о чём эта песня? — спросил Марк, двигаясь со мной в такт мелодии.

— Эта песня о цыганке, которая просила у луны сына и луна подарила ей его, но у мальчика были светлые волосы и голубые глаза, поэтому муж цыганки убил её из-за ревности, — мне так грустно стало при упоминании о детях.

— Прости меня, я не хотел бередить твою рану, — голос Марка был полон раскаяния.

— Не будем об этом, — я попыталась переменить тему.

— Я хочу, чтобы ты знала, что мне можно доверять. Я буду всегда честен с тобой, мне самому это нужно. За то время пока я строил свой бизнес, в моей жизни встречались и предатели, и лгуны, и подлые люди. Я устал от этого, — мы уже не танцевали, а стояли посреди комнаты и смотрели друг другу в глаза.

— Последние две недели моя жизнь как в тумане, в данный момент на мне розовые очки и я счастлива, находится в них, но в глубине души меня гложет неуверенность, страх, боязнь открыться, — я отвела глаза.

— Я сделаю всё, чтобы ты верила мне, — Марк взял меня за подбородок и нежно поцеловал в губы, но наш поцелуй был прерван официантом, принесшим ужин.

Вечер был прекрасным: на ужин мы ели морепродукты под изумительным соусом, овощи гриль, нежный и лёгкий творожный десерт; пили охлаждённое шампанское; танцевали; наслаждались звёздным небом на террасе номера; обнимались и целовались, целовались и обнимались весь вечер.

Утром меня разбудил смешанный аромат свежезаваренного кофе и ещё чего-то, а чего именно я не смогла распознать, пока не открыла глаза. Аромат принадлежал чайным розам, которые лежали на подушке Марка. Его самого видно не было, но на краю кровати лежал белый махровый халат, заботливо оставленный Марком.

Приняв душ и умывшись, я направилась на террасу, где нашла Марка, сидящего в кресле в таком же белом махровом халате, что и у меня, и разговаривающего по телефону.

— Доброе утро, — сказал он одними губами и притянул меня к себе на колени. — Хорошо, завтра в 10:00 встречаемся в моём офисе, — это уже он сказал своему собеседнику на том конце провода.

— Ты уезжаешь? — почему-то мне не понравилась эта новость.

— Да, мне придётся уехать сегодня, завтра у меня переговоры, — он нежно поцеловал меня в губы. — Ты такая красивая, — Марк сгрёб меня в охапку и крепко обнял. — У меня для тебя сюрприз, вон там под крышкой на подносе, — он махнул головой в сторону стола.

— Ещё сюрприз? Ты меня балуешь. Спасибо тебе за розы и заботу, — я поцеловала его в нос.

— Я хочу заботиться о тебе всю жизнь, посмотри мой сюрприз, — я открыла крышку, а там, на подносе лежала маленькая бархатная коробочка. — Ну же смелей, — подбодрил меня Марк, когда я взяла коробочку.

— Вау, — это всё, что я могла сказать, увидев кольцо из белого золота с большим бриллиантом, когда открыла коробочку.

— Риточка, я очень люблю тебя и хочу, чтобы ты была моей женой, — он взял кольцо и одел мне его на безымянный палец.

— Но почему так скоро? — выпалила я. — Я ещё не определилась со своими чувствами, — я тщательно подбирала каждое слово, чтобы не испортить данный момент, но мне необходимо было всё хорошо обдумать.

— Я знаю и не давлю на тебя, у тебя будет целый месяц подумать над моим предложением, — он успокаивающе гладил меня по спине.

— Почему месяц? Мы не увидимся целый месяц? — на меня, как будто, вылили ковш ледяной воды.

— У меня будет несколько зарубежных командировок, поэтому в страну я вернусь только в конце августа. Я предлагаю этот месяц не общаться, ни по телефону, ни в скайпе, ни по электронке. Ты всё хорошо взвесишь и примешь окончательное решение.

— Но как же это…, — у меня был шок.

— Я приеду через месяц в Харьков, если у тебя на руке всё ещё будет одето кольцо, значит ты моя жена, если же нет, значит не судьба, — он сказал это таким спокойным голосом, что мне стало не по себе.

— Я буду по тебе скучать, — я опустила голову ему на грудь, чтобы он не видел моих слёз.

— А я без тебя умру, — Марк поцеловал меня в макушку.

— Любимый, прости меня, что я тебя забросила, — мы почти месяц с Гошей не разговаривали по душам, то меня днями и ночами не было дома, то его. — Я так понимаю, мне пора съезжать, — устроилась я удобнее на диване, разговор будет долгим.

— Тебе не надо съезжать, — усмехнулся Гоша, протягивая мне бокал вина.

— Я думала у вас с Энди всё серьёзно, вы захотите жить вместе, — осторожно ступаю на чужую территорию.

— Рита, я боюсь, — устроился он напротив меня в кресле.

— Ты боишься любить её или потерять её? — спросила я, точно зная природу его страха.

— Я боюсь, что она умрёт, как Маша, — Гоша закрыл глаза, борясь с нахлынувшими воспоминаниями. — Маша, Маша! Маленькая, хрупкая и нежная, но со стальным стержнем внутри. За месяц лейкоз высосал из неё жизнь, но не отнял её жизнерадостности. Я почти не помню, какая она была во время болезни, я помню её такой, какая она осталась на наших совместных фотографиях.

— Любимый, Маша сгорела, как свечка от тяжёлой болезни, не оставившей ей не единого шанса. Это её судьба и только её.

— Маша была моей первой настоящей любовью, её смерть на долгое время убила и меня.

— Любимый, это было одиннадцать лет назад. Маша научила тебя любить, радоваться жизни, не отчаиваться, даже в безвыходных ситуациях. Если бы в твоей жизни не было Маши ещё не известно, каким бы человеком ты стал, и как сложилась бы твоя жизнь.

— Любимая, ты тоже очень сильно повлияла на мою жизнь, — Гоша подлил нам ещё вина, поцеловав меня в лоб.

— Как и ты на мою, — погладила я его по руке, и он вернулся в своё кресло. — Ты любишь Энди?

— Очень и она меня любит, я это чувствую. Ты была права, назвав её Ангелом. Мне иногда кажется, что она дана мне небом за долгую и верную любовь к Маше. Но потом страх парализует все мои мысли и все мои чувства и я готов отказаться от Энди, причиняя себе этим невыносимую боль.

— Тогда поздно бояться. Теперь, чтобы с ней не случилось, для тебя это будет тяжёлым ударом. Но с Ангелом ничего не случиться, она сделает тебя счастливым. Откажись от своего страха.

— Ты так думаешь? — Гоша вздохнул с облегчением, страх, который его мучил, отпускал его разум.

— Я сама недавно поняла, что напрасно страдаю, не доверяя Марку. Две недели без него заставили меня понять, что он мне жизненно необходим, как воздух. Только сейчас я поняла, что Саню никогда не любила, мне просто было с ним комфортно, а Марк моё всё.

— Когда он вернётся?

— Точно не знаю, не общаться месяц — это было его условие, мне остаётся только ждать.

— Ты согласишься быть его женой?

— Я уже его жена, — я посмотрела на кольцо на безымянном пальце. — Мы с тобой запуганы другими людьми и жизненными обстоятельствами. До тех пор, пока мы боимся, нас не отпускает прошлое и не дает нам быть счастливыми.

— Надо жить сегодняшним днём?

— Надо быть счастливым каждый день.

— За это стоит выпить, — Гоша наполнил наши бокалы, мы чокнулись и выпили до дна.

— Любимый, всё будет хорошо.

— Ты поможешь мне выбрать кольцо для Энди?

— Конечно. Когда она возвращается из Будапешта.

— В среду.

— У нас уйма времени.

Следующие две недели тянулись ещё медленнее. Работа, а также стремительно развивающиеся отношения Гоши и Энди делали мою жизнь менее тоскливой.

Но находясь в одиночестве, мои мысли неизменно возвращались к воспоминаниям о Марке.

Его глаза, безжалостные своей ледяной сталью для недругов и обволакивающие тёплым серым туманом для меня.

Его шрам, как оказалось, появившийся в результате мальчишеского озорства при падении с дерева, но для меня, делающего его лицо ещё прекраснее. Я с улыбкой вспоминала, как Марк хохотал со слезами на глазах от прозвища, которым я его наградила. Если бы он в начале нашего знакомства не доставал меня своим надменным видом, был бы «Принцем» или «Красавчиком», а так — «Пират».